Постояв молча несколько минут у могил участников первой экспедиции, японец достал флягу с вином, сделал глоток и задумчиво проговорил:
— У меня из памяти никак не выходят последние слова Агадая. Мы действительно не наемники, а рабы. Стабилизатор держит нас прочнее любой цепи, как псов для травли диких зверей. Я не хочу всю оставшуюся жизнь пресмыкаться перед высокомерными, напыщенными болванами с Алана! Следует взять острый кинжал и вспороть себе живот на глазах у аланцев! Нет ничего дороже чести!
— В твоих словах есть доля истины, — согласился Олесь. — Но что и кому ты докажешь? Скоро на Таскону доставят новую партию землян. Устилая пустыню трупами, захватчики двинутся к оазисам. Смерть одного человека, даже ритуальная, ничего не изменит. Надо заставить командование и десантников уважать нас. Мы должны бороться. Свобода не дается легко. Если представится шанс, я его не упущу.
— Вот это правильно! — поддержал Храброва де Креньян. — Лучше наслаждаться жизнью, чем лежать на дне могилы. Покойнику все равно — раб он или нет. Давайте вернемся в заведение Броуна и от души помянем наших товарищей. Хочется напиться и забыть о проблемах. Аланцам не удастся превратить меня в рабочий скот.
Быстрым шагом друзья двинулись в обратный путь. Сириус уже коснулся горизонта, и дома на западе окрасились в желто-оранжевые цвета, зеленоватое небо приобрело густой синий оттенок. Улицы Морсвила постепенно оживали. В городе наступало самое благодатное время. Удушающая жара спала, и жители с наслаждением вдыхали прохладный воздух. До наступления темноты есть еще несколько часов, и оливийцы торопились выполнить важные насущные дела.
В дальних кварталах сектора сохранилось несколько крытых оранжерей, где выращивались фрукты и овощи. При хорошем поливе урожаи получались довольно внушительными. Исходя из пояснений Нила, где-то на северо-западе тасконцы даже содержали в стойлах конов. Пастбищ в Морсвиле, разумеется, не было и траву приходилось заготавливать в крытых специальных сооружениях.
Жизнь в городе нелегка и держится на трудолюбии и упрямстве тасконцев. Ограниченные запасы воды и пищи поддерживают численность оливийцев в определенных границах. Многодетных семей здесь нет. Постоянные стычки и поединки уменьшают численность населения, но дети рождаются часто, хотя их судьба незавидна. Голод и болезни убьют четверть малышей до достижении юными морсвилцами пятнадцатилетнего возраста. Бывали случаи, когда матери продавали ребенка вампирам на съедение, чтобы хоть как-то накормить и спасти от гибели остальную семью…
Два дня пролетели, как одно мгновение. Наемникам настала пора возвращаться на космодром, время отдыха истекло. Веста провожала Олеся до выхода из города. Девушка являлась наполовину гетерой и имела беспрепятственный доступ в их сектор.
Само собой, землян встретила Тиун. Без нее чужаков из Морсвила никто не выпустит. Шествуя по улице, тасконка тихо заметила:
— Я рада, что здравый смысл восторжествовал. Юн Флоун — умный человек и принял единственно верное решение. Но в будущем будьте осторожны. Ваши поединки на арене не закончились. Непобедимых бойцов нет, а желающих свести счеты с наемниками здесь немало. Одна ошибка — и чья-то голова окажется на подносе у вампиров. Они обожают свежие человеческие мозги.
— Фу, какая гадость, — скорчил гримасу маркиз. — Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о женщинах. Здесь столько красоток…
— И половина проткнет тебе брюхо стоит до них дотронуться, — с серьезным видом вымолвила Зенда. — Внешность обманчива. Попридержи лучше язык, а то можешь нарваться на схватку прямо сейчас. У моей соперницы Глен немало решительных бойцов и мы сейчас идем по территории воинственных гетер.
Спорить с оливийкой Жак не стал. Тиун гораздо лучше знает обстановку в этом районе. Взгляды у тасконок были действительно не очень доброжелательные, посему следовало остеречься.
Спустя полчаса показались бескрайние просторы пустыни Смерти. Унылые, желто-рыжие барханы, полное отсутствие растительности и огромный сверкающий диск Сириуса на востоке. Стоило поспешить, поскольку идти по пескам в полуденный зной — сущее мучение.
Веста со слезами на глазах прильнула к груди Храброва.
— Не хочу расставаться, — прошептала девушка. — Возьми меня с собой. Скажешь аланцам, что я твоя рабыня, наложница. Они поверят…
— Мы сами невольники, — горько улыбнулся русич. — В любой момент нас могут уничтожить, как ненужный отработанный материал. Что будет тогда с тобой? В Морсвиле ты пока в безопасности.
Юноша поцеловал оливийку в губы и побежал догонять друзей.
Конечно, Весту можно было бы взять с собой, но командование базы постоянно искало слабые места в позиции землян. Пока полковник Олджон никак не мог надавить на наемников, поскольку воины держались довольно независимо, а приказа их уничтожить, офицер не получал. Кроме того, сразу возникнет проблема с проводниками — выходить в пустыню в одиночку десантники побаивались. Появление же Весты в лагере связало бы Олесю руки, и Храбров не хотел давать Олджону лишние козыри.
* * *
С тех пор прошло еще почти три месяца. Отношения с командованием экспедиционного корпуса у землян не сложились. Полковник и его офицеры постоянно подчеркивали, что наемники находятся здесь на положении рабов. На базе им выделили отдельный участок, построили пару бараков и огородили от аланской территории колючей проволокой.
Договор с советником Делонтом соблюдался, но далеко не по всем пунктам. Однажды десантники даже попытались провести разведку без землян и результаты оказались плачевными — рота аланцев попала в ловушку песчаного червя, потеряла шесть человек и была вынуждена вернуться ни с чем.
Между тем, люди постоянно прибывали на базу и на ней скопилось около трех тысяч десантников и тысячи колонистов. Места стало катастрофически не хватать. Многие аланцы жили в палатках или прямо под открытым небом, мучаясь от дневного зноя и ночного холода. Все ждали прибытия транспорта с новой партией воинов-дикарей — именно они должны были проложить дорогу могущественной цивилизации к первому оазису.
За минувшие восемь декад Олджон лишь дважды выпустил наемников за пределы лагеря. Само собой, земляне тотчас отправились в Морсвил — средств на вино, дорогую еду и женщин де Креньян и Аято не жалели. Олесь все время проводил в обществе очаровательной Весты. Девушка ему очень нравилась, и оставлять её Олесь не собирался. Русич боялся обидеть оливийку своим невниманием, ведь она любила наемника.
Как и предупреждала Тиун, состоялся еще один поединок с участием землян. Тино вызвал на бой задиристый здоровенный парень из сектора чистых. Морсвилец был на полторы головы выше японца и не сомневался в своих силах. Расплата за излишнюю самоуверенность последовала незамедлительно — воспользовавшись неповоротливостью противника, самурай ушел из-под удара и пронзил наглецу сердце. Тело убитого еще долго лежало на ристалище — представители клана не слишком торопились хоронить мертвого товарища. Похороны в условиях Морсвила — слишком хлопотное дело…
Отдохнув в городе четыре дня, наемники отправились обратно на базу.
Недоверчиво покачав тяжелой головой, Жак остановился, снял флягу с пояса и сделал несколько больших глотков вина.
— Что-то у меня все расплывается в глазах, — устало произнес француз. — Сколько мы идем? Часа четыре, пять? Проклятие! Когда же будет космодром? Я ужасно хочу спать.
— Ты бы пил поменьше, — рассмеялся Олесь, замедляя шаг.
— Ты не прав, — возразил де Креньян. — В нашей жизни очень мало радостей, и пользоваться ими необходимо без ограничений. Аланцы привозят с собой не вино, а лошадиную мочу. Только у Броуна я могу отведать настоящий нектар богов. Зря мы отправились на базу сегодня, следовало бы задержаться на пару деньков…
— Олджон и так будет возмущаться и кричать, — заметил русич. — Мы опоздали на сутки, а транспорт на подходе. Думаю, он сразу бросит наемников в бой.
— Не напоминай мне об этом болване, — замахал руками маркиз. — Клянусь честью, однажды я его прирежу!
Между тем, Аято поднялся на гребень бархана и остановился. С трудом, передвигая ноги, друзья медленно карабкались наверх. Жак отряхнул с одежды песок, выпрямился и с облегчением выдохнул:
— Наконец-то! Могли бы построить космодром и поближе к городу.
Внизу, примерно в километре от друзей, раскинулась огромная база аланцев. Трехметровая каменная стена с бойницами, ряды колючей проволоки, десятки пулеметных вышек, массивные главные металлические ворота. Издалека доносился гул двигателей и генераторов, вырабатывающих электрический ток. Справа и слева в песке отчетливо виднелись предупредительные знаки о минных полях. Немного отдохнув, земляне уверенно зашагали к лагерю.
