согласиться занять позицию управляющего банком. Даже если он по какой-то безумной причине, решил бы заняться подобным, то основал бы свой собственный. По крайней мере выбрал более приличное место, чем родовой банк Потоцких, полученный мной в качестве военного трофея.
— Извините мне моё любопытство, но не могли бы вы назвать этот род?
Сандал показал мне происходящее снаружи и я с улыбкой поднялся на ноги, указав взглядом на створки входной двери.
— Немного терпения, господа. Сейчас вы всё увидите.
Оба ганзейца почти синхронно повернулись в сторону входа. Спустя несколько секунд те открылись, пропуская солдат в мундирах с вышитыми гербами — первыми внутри появились телохранители. Следом за ними, вошёл и виновник торжества — седой смертный в ранге Мастера, с аккуратной бородкой, завязанными в косу волосами и пятью юными наложницами, что семенили рядом, с интересом рассматривая всё вокруг. Ради справедливости — персонал гостиницы, несмотря на свою вышколенность тоже вовсю пялился на новоприбывших. Не каждый день, в Познани можно было встретить члена правящего Чосоном, Дома Ли, который явился в сопровождении наложниц, телохранителей, вассалов и личной прислуги.
Сам кореец безошибочно нашёл меня взглядом и отдав приказ сопровождению, направился в мою сторону. Приблизившись, отвесил неглубокий поклон.
— Куан Ли приветствует тебя, о наш новый союзник. Племянник прислал меня помочь в твоей войне.
Младший из ганзейцев, который прислушивался к звучащим корейским словам, не выдержал.
— Он что-то сказал про войну?
Сандал, который уже был в холле, показал мне раздосадованные лицо старшего, а я ответил седому смертному таким же поклоном.
— Василий Афеев, приветствует тебя, о старый воин.
Подняв голову, глянул ему в глаза.
— Эта война будет долгой. И я обещаю, она тебе понравится.
* * *
Казимир медленно поднял тяжелые веки. Поморщившись, оторвал голову от стола, за которым уснул. Удивлённо моргнул, смотря на рассыпанную повсюду муку. Несколько секунд посидел, пялясь на окружающий его хаос.
Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули потоком, вспыхнув внутри сознания и заставив болезненно скривиться.
Он ещё раз огляделся вокруг. Мука, разбросанные ошмётки засохшего теста. Спящий лицом в коржах гвардеец. Значит это всё-таки было реальностью, а не безумным сном.
К моменту, когда Казимир возглавил род, у них уже мало что осталось. Гордые шляхтичи, что когда-то давали жару османам, едва сводили концы с концами в мирное время. Всё наследие — старый замок, да земля под железнодорожной веткой, которая отходила от главной дороги.
Согласно старому соглашению с короной, род Казимира мог взимать оплату за проезд по своей земле. Документ был подписан ещё четыреста лет назад и речь шла об обычной дороге, но юный шляхтич нашедший пожелтевшую бумагу, обработанную для сохранности специальным оттиском, в архиве, быстро осознал перспективы. И уже через месяц зарегистрировал её в Палате Юстиции, потратив на взятку все свои скромные сбережения.
Конечно, «сбор платы» был сопряжён с очевидными трудностями — трогать груз, принадлежащий иной знати или королю, было чревато. Не говоря уже о Ганзе. Но порой попадались составы, содержимым которых владели обычные простолюдины. Не так часто, но этого вполне хватало, чтобы держаться на плаву и даже кормить какое-то количество гвардейцев и союзников из ещё более бедных родов.
Вчера им как раз попался такой — вёз провиант для сети кондитерских. До этого, добычи не было уже пять дней — зная о том, что на местной станции частенько стал появляться отряд Казимира, простолюдины старались перевезти груз транспортными компаниями Ганзы или вовсе пустить по другой ветке. Но эти оказались рисковыми. И аристократ забрал почти половину содержимого вагонов.
Они вернулись назад и поставив грузовики во дворе старинного замка, решили отметить удачную вылазку. Но стоило им начать, как появились ОНИ.
Сначала этот безумный костяной конструкт, который скрипел клинками, тянул слова и крушил старинную мебель. Все было схватились за оружие, но тут произошло нечто странное — их артефакты, разом отказались работать. Как будто кто-то вытянул из них всю силу. Конечно, они попытались атаковать сами. Но когда люди стали исчезать в воздухе, а потом снова появляться, падая на пол и перепуганно крича, боевой дух надломился. Тем более, всё их оружие тоже исчезло. Он прекрасно помнил, как внезапно растворился в воздухе его собственный меч. Печати же этого монстра, казалось вовсе не беспокоили.
А потом… Это было стыдно вспоминать. Но костяной конструкт, заставил их готовить. Заявил, что его другу нужны торты. Очень много тортов. Потому они раскочегарили громадную старую кухню замка, которая когда-то обслуживала гарнизон на четыре сотни бойцов и принялись печь торты. За каждую ошибку, выпивая по здоровенной чарке вина.
Казимир тряхнул головой и застонал от боли. Зато вспомнил того, кто брал пробу с каждого коржа и каждого готового торта. Приличных размеров каменный ёж, который молниеносно перемещался по кухне, следя за процессом и подсказывая пропорции. Правда, далеко не всегда верно. Из-за чего пить приходилось ещё больше.
Шляхтич не знал, сколько длилось это безумие. Тогда ему казалось, что они добрые полсотни лет стояли на той кухне, замешивали тесто, взбивали крема, выпекали коржи в старинных печах, собирали из них конструкции и ждали вердикта каменного ежа. За спинами ходил конструкт, постоянно потирающий клинки, а под сводами потолка кто-то невидимый периодически рычал слова. То ли стихи читал, то ли песню пел. После второй бутылки вина, Казимир перестал даже пытаться понять.
Поляк посмотрел на свои руки, перепачканные в муке. Какой позор! Узнай об этом его дед, что когда-то водил хоругвь крылатых гусар против турок, приказал бы высечь плетьми. Или вовсе отрубил голову. Три десятка крепких Одарённых, под командованием главы шляхетского рода, пекли торты. Что это вообще была за напасть? Как эти неизвестные смогли проникнуть в защищённый артефактами замок? Зачем? Неужели, и правда ради тортов?
Услышав шум, он повернул голову и увидел одного из своих людей, который похоже проснулся раньше и теперь приближался, держа в руках дарфон.
— В Варшаве вооружённое восстание. Говорят, король похитил у многих шляхтичей золото. И то ли обвинил их в прелюбодеяниях, то ли в измене престолу, то ли в чём-то ещё. Никто не говорит ничего конкретного, но главы родов, что подверглись атаке, вне себя от ярости. Столица бурлит. Наши соседи уже собрали отряды и выдвинулись.
Казимир заставил себя собраться. Мятеж. Шляхта. Он пытался уложить всё в голове, а его воин продолжил.
— Ещё он вроде бы арестовал половину своих же министров, а одного вовсе казнил. Поговаривают, Ян Третий свихнулся на почве ревности.
Шляхтич протяжно выдохнул. Обвёл мутным взглядом зал старинного замка, который за ночь превратился в тыл пекарского войска и выглядел сейчас соответственно. Повернулся к своему человеку.
— Буди всех. Пусть собираются. И сразу предупреди — о вчерашнем, никому ни слова. Перед тем, как покинем замок, каждый даст мне клятву на Даре.
Тот слегка кивнул, двинувшись к ближайшему спящему мужчине. А Казимир с трудом удержал стон из-за головной боли. Спятивший король и всеобщий бунт, это вовремя. Возможно выйдет вдоволь пограбить и поправить дела. Заодно и забыть этот позор.
Встав, он побрёл к коридору, намереваясь дойти до ванной и умыться, а потом сварить себе кофе. Пусть замок и был старинным, но на то, чтобы оборудовать небольшую его часть современной техникой, деньги у шляхтича нашлись.
Сделав десяток шагов, замер, изумлённо пялясь на стену. Перед его глазами, была вырезанная в вековой каменной кладке, надпись.
«Торты ужасны, но было весело. Нам понравилось. Заглянем на обратном пути.»
Глава IX
Когда я попросил Кристину проработать вопрос с участием Дома Ли в управлении банком, то рассчитывал максимум на кого-то из числа их вассалов. Но рыжеволосая продемонстрировала чудеса дипломатии и притащила в Польшу Куан Ли — дядю Юн Ли, будущего правителя Чосона.
Последние двадцать лет старый кореец жил в своего рода изоляции, занимая родовое поместье на берегу моря, где наслаждался комфортом, да компанией юных женщин.
До этого, Куан почти полвека управлял финансами правящей фамилии и занимался внешней торговлей. В отличие от европейской аристократии, в Азии, войну или политику не полагали, единственными подходящими
