Дхолаквали снова запела, продолжая отстукивать ритм на барабане; Рину вторила ей тоненьким звонким голоском. В процессе танца красотка вдруг стремительно перекувыркнулась с ног на голову, длинная юбка упала изнанкой сверху вниз… и танцовщица превратилась в усатого мужика. Люся раскрыла рот от неожиданности.
– Кукла-перевёртыш, – шепнул ей Миша. – У неё нет ног, зато есть две головы и две пары рук – вверху и внизу.
Номер был с ярко выраженными комедийным, эротическим и даже гомосексуальным уклоном. Зрители ржали как кони, когда сидевший неподвижно император вдруг задрыгал попой и кинулся к танцору с объятиями и поцелуями, что-то оглушительно вереща при этом (звуки, как поняла Люся, издавал пищик, находящийся, вероятно, во рту самого кукловода).
Затем куклы, задействованные в этом номере, неподвижно повисли на ширме; дхолаквали что-то коротко и нежно пропела, объявляя следующую сценку, и перед зрителями появились новые герои: судя по всему, муж и жена, которые вели навьюченного осла.
– Это дхоби, – пояснила маленькая Анжали, внимательно наблюдая за выражением Люсиного лица. В этот раз пояснений не потребовалось – Люся знала, что слово «дхоби» обозначает касту прачек. Её представители испокон веков занимаются стиркой белья. Очевидно, именно бельё и вёз на себе бедный осел, которому, кажется, уже всё насточертело – он отчаянно упирался и отказывался сделать даже шаг. Жена и муж поочерёдно подталкивали и тянули осла, вызывая предсказуемые смешки среди зрителей. Наконец упрямое животное поддалось; муж сгрузил бельё на землю и приготовился стирать, а жена увела осла прочь. Вдруг откуда ни возьмись выскочил огромный крокодил и ухватил дхоби за штанину. Тот отчаянно заверещал (всё так же при помощи пищика), начал вырываться, отмахиваться руками и вообще всячески бороться за выживание, но крокодил всё равно утащил несчастного дхоби за сцену. На зов примчалась жена и, обнаружив на берегу реки только тюк с бельём, разразилась истеричными воплями. На её крики выскочил мужчина в форме королевского стражника и принялся любезно успокаивать новоиспечённую вдову. Жёнушка утешилась моментально, с лёгкостью забыв трагически погибшего супруга, – её причитания плавно перешли в кокетливое воркованье, что вызвало новый приступ смеха у публики.
Далее настал черёд следующего сюжета с новыми героями. Номера не были связаны друг с другом, и каждый из них представлял собою законченную сценку. Были показаны и скачки на бешеном верблюде, и факир – заклинатель агрессивной кобры, и лихой всадник на ретивом коне, и даже, как метко охарактеризовал этот номер Миша, «индийский Майкл Джексон» – когда в процессе зажигательного танца марионетка сама себе оторвала башку и продолжила самозабвенно отплясывать, ухватив себя за яйца. Люся не заметила, как пролетело время; к концу представления у неё заныли ладони от постоянных аплодисментов и разболелся от широкой улыбки рот.
Взглянув на часы, она сообразила, что прошло почти два часа. Тем временем, пока зрители не разошлись, малышка Анжали вскочила с места и принялась обходить всех с жестяной баночкой, в которую полагалось опускать денежку – кто на сколько расщедрится. Индийцы давали по двадцать или пятьдесят рупий, иностранцы были более щедры; кто-то даже положил в баночку десять баксов.
– Положим на двоих пятьдесят долларов? – спросила Люся, обернувшись к Мише.
Тот пожал плечами:
– Ты, конечно, немного борщишь, но мне, в принципе, не жалко…
Отдав деньги Анжали, Люся спросила у неё:
– А можно познакомиться с твоими мамой и папой?
Та кивнула и поманила их с Мишей за сцену. Невысокий худощавый кукловод уже бережно укладывал своих марионеток в мешок, а жена, оставив барабан, аккуратно разбирала сценические конструкции. Старшая сестра Анжали – Рину – и щуплый подросток лет четырнадцати помогали матери. При виде Люси с Мишей все члены семьи прервали свою работу, выпрямились и уставились на незваных гостей. Лица их были чуть настороженными, но, в принципе, доброжелательными.
Первым нарушил неловкое молчание глава семьи.
– Добрый вечер, сэр, добрый вечер, мадам, – учтиво произнес он по-английски.
– Намасте[15], – Люся сложила ладони перед грудью.
Всё семейство довольно разулыбалось. Люся уже знала, что для любого индийца нет ничего приятнее, чем «ангреза»[16], уважающий обычаи и традиции его страны.
– Как вам представление? – спросил кукловод.
Люся с Мишей рассыпались в искренних восторгах, отчего семейство расплылось в ещё более счастливых улыбках. Анжали подбежала к отцу, потянула к себе, заставив его наклониться, и что-то шепнула на ухо – очевидно, поделилась суммой, которую щедрые иностранцы пожертвовали после спектакля.
– Знаете что, – воодушевлённый катхпутли-бхатт вдруг принял неожиданное даже для него самого решение, – а приходите завтра вечером к нам на ужин. Будет фестиваль Дивали. Жена зажжёт в доме свечи, мы станем пускать фейерверки, приготовим праздничное угощение!
– Спасибо, но мы не сможем, мы завтра уезжаем, – отказался Миша.
– Спасибо, это очень мило, мы обязательно придём, – согласилась Люся.
Это они сказали одновременно.
Возникла некоторая заминка. Люся с Мишей переглянулись.
– Ты забыла? – спросил он у неё по-русски. – Завтра утром выдвигаемся в Удайпур, мы же планировали отпраздновать Дивали именно там.
– Миш, я останусь, – сказала Люся, сама обмирая от своей смелости. – Ты поезжай, конечно, я знаю, что у тебя работа… А я немного задержусь.
– С ума сошла?! – рассердился он. – «Задержусь»… Да ты за кого меня принимаешь? Я же за тебя головой отвечаю, ну как я могу тебя одну оставить? Думай, что болтаешь!
– Дорогой, мы в отеле поговорим. – Она успокаивающе сжала его руку, обернулась к семье кукольника, ослепительно улыбнулась и ещё раз твёрдо повторила: – Я непременно приду завтра к вам, отметим Дивали вместе!
В отеле они чуть не поругались. Миша никак не хотел соглашаться на эту авантюру – оставить Люсю ещё на несколько дней в Джайпуре одну. Она же уверяла, что ей необходимо задержаться и поближе познакомиться с семьёй кукольников.
– Я не знаю, как объяснить… – Она обхватила себя за плечи руками, взволнованно расхаживая взад-вперёд по номеру. – Эти люди, они… они такие… настоящие, вот! – вспомнила она любимое определение собственного мужа, который подходил ко всем именно с такой меркой. – Они удивительные, я прямо влюбилась в них – во всех сразу, они станут одними из главнейших героев моей будущей книги! Мне важно узнать о них побольше, познакомиться поближе…
– Но как ты себе это представляешь? – возразил Миша. – Как ты станешь жить здесь одна?
– Слушай, ну я же не совсем идиотка, – пожала она плечами. – Английский у меня хороший, я платежеспособна, неплохо ориентируюсь на местности, с индийцами нахожу общий язык… Как-нибудь справлюсь.
– Но на Раджастан у нас только неделя! От меня ждут новых фотографий. Помимо Удайпура, надо заехать ещё в Аджмер, Пушкар и Читторгарх… Затем нужно будет отправляться уже в Агру, Варанаси и Каджурахо! Боюсь, при таком графике мне просто некогда будет возвращаться за тобой сюда…
– Господи, да зачем же возвращаться? Я спокойно доберусь сама до того города, в котором мы договоримся встретиться. Да вот хотя бы до Агры… Это я не пропущу, давно умираю от желания увидеть знаменитый Тадж-Махал.
– Кажется, из Джайпура до Агры есть утренний экспресс… – задумался Миша, потихоньку уступая Люсе, однако тут же снова опомнился, спохватился, запротестовал. – Да как это ты поедешь одна в индийском поезде?! Ты с ума там сойдёшь, ты даже не представляешь, что это такое!
– Мишенька, дорогой, многие иностранные туристы путешествуют в индийских поездах, и ничего – живы, здоровы, вполне довольны… Я же читала много форумов перед отъездом. В Индию едут не только пакетники, но и вполне себе самостоятельные путешественники. Как-нибудь справлюсь.
Миша с размаху опустился на диван и запустил обе руки в свою густую шевелюру.
– Нет. Я не могу. Если с тобой что-нибудь случится… Мало того, что твой Димон оторвёт мне яйца, так я ещё и сам себе этого никогда не прощу!
– Да что со мной может случиться, глупый?
– Знаешь, сколько белых туристок ежедневно насилуют в Индии? – спросил он, делая страшные глаза.
– А знаешь, сколько девушек ежедневно насилуют в России? – ответила она вопросом на вопрос. – Успокойся, я тебя прошу. Мне тридцать один год. Я всё время буду начеку, со мной ничего не случится! У меня есть голова на плечах. Я не стану шляться ночью по подворотням, носить провоцирующие мини-юбки и оголять грудь. А такси буду вызывать прямо из отеля!
Миша покачал головой, ничего не отвечая на это. Люся присела рядом и ласково обняла его за плечи.
– Поверь, со мной всё будет хорошо, – внятно повторила она. – Мы встретимся в Агре в условленный день и дальше снова поедем вместе.
