Буквально через несколько секунд в дверь постучали. Райнер открыл осторожно, но, когда увидел, что там Франка, причем одна, увлек ее внутрь и обнял. Они обменялись поцелуем, но Франка со вздохом отстранилась и поправила колет.
— Так что, — она кашлянула, — поговорим?
— Гм, да, разумеется. — Райнер повернулся и хлопнул по безвкусно украшенной лентами кровати. Как и вся мебель, она была слишком велика и аляповата для крохотной жалкой комнатушки: вычурное кресло, немыслимой формы гнутый туалетный столик в облезлой позолоте, тяжелые портьеры на хлипких окнах, не закрывающийся от обилия одежды шкаф.
Франка, похоже, не была настроена садиться. Она нервно расхаживала по комнате, разглядывая легкомысленную обстановку. На болванку был нахлобучен белокурый парик, она рассеянно его погладила.
— И о чем будем говорить? — спросил наконец Райнер.
Франка пожала плечами и хихикнула:
— Странно, правда? Можем свободно поговорить — и не знаем, с чего начать.
Райнер сунул подушку под голову.
— А все потому, что ты запретила мне мою любимую тему.
Франка рассмеялась и стащила парик с болванки.
— Обольщение? Ты настолько ограничен? — Она села за туалетный столик, опустила голову, надела парик и убрала локоны назад. — А еще светский человек, называется. — Она обернулась, глядя на него сквозь белокурые пряди. — Давай. Поговорим о поэзии, искусстве. Или… что ты там изучал в университете? Литературу?
Райнер смотрел на нее разинув рот.
— Ты… ты прекрасна.
— Неужто? — Франка через плечо посмотрела в зеркало, потрескавшееся, с облезлой амальгамой, и поправила парик. — Теперь это кажется мне странным. Я так привыкла жить как мальчишка. — Она посмотрела на его отражение. — Такой я тебе больше нравлюсь?
— Больше? — Райнер заморгал, не в силах отвести глаза. — Ну не то чтобы больше, просто ты другая. — Он поднялся, чтобы лучше разглядеть. — И это здорово.
Франка порылась в косметических принадлежностях проститутки, нашла румяна и нанесла на щеки, потом накрасила губы. Она посмотрела на свое отражение из-под опущенных ресниц.
— Да ну тебя. Я-то думала, ты произнесешь речь о литературе.
Райнер сглотнул.
— До чего ты ушлая девчонка. Говоришь мне, что нам нельзя прикасаться друг к другу, что ты слаба и я не должен тебя искушать, но сама искушаешь меня! Намеренно!
Франка потупилась и зарделась под слоем румян.
— Наверное, да. Прости. Дело в том… ну, я давно уже выгляжу иначе. Отвыкла флиртовать и прихорашиваться. — Она подняла глаза. — И вот, пожалуйста, устоять невозможно.
Райнер облизнул губы.
— В самом деле, невозможно. Примерь какое-нибудь платье.
Франка подняла бровь:
— И ты еще говоришь, что я тебя провоцирую?
— Наплевать. Я хочу посмотреть.
Франка улыбнулась:
— Ты уверен, что это не подействует как красная тряпка на быка? Ты точно не потеряешь голову?
— Я… я буду вести себя как настоящий джентльмен.
Франка рассмеялась и встала.
— Это уже интересно. В жизни ни одного не встречала.
Она направилась к шкафу, порылась в платьях и выбрала одно темно-зеленое, явно не первой свежести и слегка пообтрепанное, но хорошего покроя, потом достала его, расшнуровала на спине и попыталась натянуть через голову.
— Помоги, — попросила она с приглушенным смехом.
Райнер вскочил с кровати и принялся за дело.
— Миледи привыкла к услугам горничной?
— Миледи привыкла к штанам и куртке. — Голова Франки показалась снаружи. — Ну, и забыла, что и как. — Парик у нее съехал набекрень. Она поправила его и натянула платье до конца.
Райнер расхохотался:
— А мне, боюсь, чаще приходилось раздевать женщин, чем одевать их.
Улыбка медленно сползла с лица Франки.
— Незачем было говорить это.
Сердце Райнера дрогнуло. Он опустился на одно колено и взял ее за руку:
— Леди, простите меня. Вы же видите, я смущен не меньше вас. Я забываю, с кем говорю, — с Францем или Франкой. Больше не буду об этом.
Он поцеловал ее пальцы.
Франка рассмеялась и растрепала ему волосы.
— Забудьте, капитан. Я не питаю иллюзий относительно вашего прошлого и люблю вас не за добродетели. А теперь встаньте и скажите, как я вам.
Райнер поднялся и отошел. Образ был далеко не идеален: над низким вырезом платья были видны куртка и мужская рубашка. Но во всех прочих отношениях Франка была просто сногсшибательной женщиной.
Райнер снова приблизился и обхватил ее за талию.
— Ты прекрасна. До невозможности. Когда мы освободимся от оков, я куплю тебе сотню таких платьев, одно лучше другого.
Франка хихикнула и ткнулась лицом ему в грудь.
— Сто платьев? Вот уж не хватало забот. Я так привыкла к штанам.
Райнер сорвал с нее парик и поцеловал в шею.
— И я привык. Мне нравится знать, что под ними женщина. Нравится знать твою тайну.
Франка замурлыкала:
— Правда?
— Правда. Честно, это сводит меня с ума!
Райнер прижал ее к себе, их губы встретились, потом языки. Руки Франки пробежали по его спине.
Со стороны окна послышался скрежет. Они отпрянули друг от друга, испугавшись, что за ними следят. Сердце Райнера яростно колотилось. Если их поймают, будет трудно объясниться.
— Кто там? — спросила Франка.
Райнер приблизился, держась за кинжал.
— Никого не видно. Мышь, наверное. — Он обернулся к Франке. — На чем мы остановились?
Она печально улыбнулась:
— На том, что не следовало приходить сюда и…
Окно распахнулось, шторы рухнули на пол, и какие-то фигуры в темных плащах, с мешками на головах прыгнули внутрь с нечеловеческой ловкостью. Их было по меньшей мере шесть, но двигались они так стремительно, что Райнеру было трудно сосчитать.
— Что такое? — закричал Райнер, отступая и вытаскивая меч и кинжал.
Франка тоже потянулась к оружию, но платье мешало. Она в отчаянии теребила тяжелую ткань. Незваные гости окружили ее и схватили за руки и за ноги, полностью проигнорировав Райнера.
— Райнер! — крикнула она.
— Пустите ее!
Райнер пнул одного и схватил другого за шиворот. Это были некрупные люди, не выше Франки, и Райнер сам удивился, как легко их бить и швырять через всю комнату. Но еще больше он удивился тому, как лихо они вскакивали, словно и вовсе не падали, и атаковали его с каким-то звериным урчанием.
Франка огрела одного болванкой из-под парика и дала другому ногой по голове. Тот упал, опрокинул стул и грохнулся на пол, но оставшиеся двое волокли ее к окну.
— Райнер, помоги!
— Пытаюсь…
На Райнера налетели те двое, которых он сбил с ног, и еще один, кинжалы в их маленьких руках напоминали когти. Он отчаянно отбивался, блокируя молниеносно следующие друг за другом удары. И запах нападающих уже сам по себе действовал как оружие. Это была невыносимая вонь, вероятно, от грязных меховых курток, которые были надеты под плащами.
Райнер попятился, его несколько неглубоких ран кровоточили, он споткнулся об оставленный у двери ночной горшок и пнул посудину в сторону нападающих. Те пригнулись, и оловянный горшок разнес зеркало вдребезги. На пол посыпались осколки стекла.
Одна из фигур в плаще обернулась на шум, и Райнер пронзил ее насквозь. Человек упал с шипением. Остальные лишь пуще прежнего накинулись на Райнера. При каждом ударе его сабля звенела, словно колокол.
— Нет, паршивцы вы мелкие! — кричала Франка. — Пустите!
Райнер рискнул оглянуться на нее и увидел, что трое пытаются вытащить ее через окно. Она схватила одного за маску из мешковины и стянула так, что прорези для глаз оказались сбоку головы. Тот, лишившись возможности видеть, выпустил ее и принялся хвататься за мешок.
— Франка!
Райнер швырнул кинжал как раз в тот момент, когда она подняла глаза. Кинжал попал в оконную раму совсем близко от девушки. Благодарно глянув на Райнера, она схватила его и принялась разить наобум тех, кто ее держал. Те падали, тонко вскрикивая.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ввалился Халс, раздетый до пояса и с кинжалом.
— Что тут за шум? — проревел он.
Абель и еще несколько полураздетых клиентов борделя стояли у него за спиной, из-за них выглядывали девицы.
Человек в плаще бросился на пикинера, и тот встал в оборону. Райнер, сражаясь, крикнул людям в коридоре:
— Быстрее! Остановите их! Они уносят…
Голос его дрогнул, когда он вспомнил, кого именно уносят нападающие и как она выглядит. И словно в подтверждение своих страхов, он увидел Халса, вытаращившегося на Франку, одетую в платье. Он едва не схлопотал кривой кинжал в живот, прежде чем пришел в себя и снова смог действовать.
В комнату больше никто не вошел. Абель подался назад с широко раскрытыми глазами.
