Райнеру показалось, что Шедер при этих словах нахмурился, но если что-то и было, то исчезло, прежде чем он смог убедиться в своей правоте.
— Когда дым рассеялся, эти люди исчезли вместе с Францем. — Райнер кашлянул. — Еще пропала одна из дам.
— Ужас какой, — произнес Шедер, хотя расстроенным не выглядел. — И как, скажите, похищение в борделе угрожает Империи?
— Я уже почти добрался до этого, сударь, — быстро сказал Райнер. — В бою один из людей в масках был убит, и я с изумлением увидел, что у него вместо рук когтистые лапы. Ну, как у крысы. И выше кистей…
— Крыса? — хмыкнул Шедер. — Вы сказали — крыса? Ростом с человека?
— Малость пониже, сударь. Он…
— Хотите сказать, на вас напали эти… как там их кличут старухи? Крысиный народ? Ожившие бабушкины сказки, да? — Он гневно посмотрел на Оппенгауэра и Фортмундера. — А вы о чем думали, когда шли ко мне с этой ерундой? Совсем с ума посходили!
— Его рассказ подтвердили еще несколько человек, командир, — сказал Оппенгауэр. — И у него есть доказательство.
— Доказательство? Что за доказательство?
Что-то в голосе командира заставило Райнера поколебаться, доставать ли шарик из кармана, но что поделаешь, без него Шедера не убедить. Райнер вынул шарик и положил его на стол.
— Что это? — командир с неохотой взял странный предмет.
— Одна из дымовых гранат, милорд. Крысолюди бросили один такой на пол, он разбился, и комнату затянуло дымом.
Шедер нахмурился.
— Это — граната? — Он покосился на Оппенгауэра. — Вы позволили ему убедить вас, что это граната? Эта побрякушка с платья шлюхи? — Он положил шарик на стопку пергамента. — Ну, может, пресс-папье.
— Командир, — сказал Райнер, уже начиная сердиться, — я сам сражался с ними, и это не люди!
— А откуда ты знаешь? Ты что, заглядывал им под маски? Было же тело, так? Почему же ты показываешь мне вместо него эту фигню?
— Э-э… — Райнер вспыхнул. — Мы оставили тело, когда погнались за остальными, которые уводили Франца, а потом вернулись в бордель, и оно… оно исчезло.
— Исчезло?
— Да, сударь.
Шедер немного помолчал. Казалось, что он успокоился. И вдруг он громко презрительно расхохотался, аж до слез, а потом, придя в себя, отмахнулся от Райнера:
— Идите проспитесь, капрал.
Райнер весь подобрался:
— Вы не верите мне, сударь?
Он был вне себя от возмущения.
— Верю, что ты — один из тех шельмецов, которые умудряются залить глаза и при этом каким-то чудом казаться трезвыми.
— Командир, я говорю…
— Нет, уверен, что-то случилось — драка, возможно, даже похищение. Вы же явно ранены. Но с тем же успехом вы могли подраться с собственным отражением в зеркале у какой-нибудь девки и порезаться о стекло. В любом случае я не намерен привлекать имперские силы для спасения денщика какого-то альтдорфского щеголя, пусть даже он безупречно чистит сапоги. Если парнишка к утру не найдется, я прикажу поискать его в канавах Брюнна, но до тех пор пойду спать, чего и вам советую.
Райнер сжал кулаки.
— Командир, не думаю, что это угроза, которой стоит пренебречь. Я требую, чтобы меня допустили к генералу Гутцману. Я требую права объясниться с ним.
— Что, вы требуете? Еще раз потребуете — получите неделю карцера за нарушение субординации. А теперь спать, сударь. С меня довольно. — Он обратился к Фортмундеру и Оппенгауэру: — А вы в следующий раз подумайте дважды, прежде чем будить меня из-за подобной ерунды.
— Есть, командир, — отсалютовал Оппенгауэр. — Благодарю вас, сударь.
Они вышли, Райнер — посередине. В дверях Оппенгауэр сочувственно пожал плечами:
— Я верю тебе, парень.
Той ночью Райнер не спал. Единственное, чего он хотел, это отправиться на поиски Франки, но искать в темноте было бесполезно, тем более одному, и в особенности если Франку уволокли туда, куда он думал. Когда наконец рассвело, он снова обратился к Шедеру за разрешением присоединиться к поисковой группе, которую тот выслал, но Шедер отказал, велев Райнеру оставить поиски для тех, кто хорошо знает город и перевал.
Райнер не мог оставить все как есть. Люди Шедера Франку не найдут. Они просто будут не там искать. А раз так, прекрасно понимая, что для миссии, порученной Манфредом, это, мягко говоря, не полезно, он не отправился рапортовать к Фортмундеру, а через Халса передал остальным просьбу собраться за плацем, где в первый день они смотрели состязания. Понятно, такое пренебрежение обязанностями не могло пройти незамеченным, но в противном случае Франка оказалась бы брошенной на произвол судьбы.
Все потихоньку подтянулись, по одному или по двое, и Райнер понял, что попал в беду. Вчерашние подозрения не улетучились, напротив, ситуация явно усугубилась. Лица у всех были мрачные. Даже Карел выглядел озабоченным.
— Вот, — сказал Райнер, когда все собрались в тени навеса. — Я все обдумал и знаю, куда уволокли Франца. — Он указал на Джано. — Как мы ни пинали нашего тильянского друга за то, что ему везде мерещатся крысолюди, думаю, на этот раз он оказался прав. Халс и Абель, вы вчера в борделе видели убитого. Не вижу смысла отрицать, кем он был. А вы?
Абель промолчал.
Халс пожал плечами:
— Теперь уж и не знаю, что я видел.
Райнер застонал. Это не предвещало ничего хорошего.
— А как же стеклянный шарик? Во всех сказках, какие мне доводилось слышать, крысолюди используют странное оружие. А рассказы шахтеров о пропавших людях? А их запах, который Джано учуял в тоннелях?
Глаза Джано загорелись.
— Теперь ты веришь!
— Я уж и не знаю, во что верить, может, то крысолюди или еще какая жуть, думаю, в шахтах кто-то есть, и предлагаю спуститься туда и поискать Франца.
Воцарилась тишина, которую нарушил Абель:
— Поискать твоего любовника, да?
Райнер вскинул голову.
— Что ты сказал?
— Заткнись, урод, — прорычал Халс.
— Ты наговариваешь на капитана, — угрожающе проговорил Даг.
Карел гневно воззрился на него:
— Вы забываетесь, квартирмейстер.
Абель словно глазам своим не верил.
— Вы все еще верны этому… этому извращенцу? Как вы можете доверять ему, если он все это время скрывал от вас свою истинную натуру?
Черные сердца смотрели в пол, испытывая некоторую неловкость.
Абель продолжал издеваться:
— Вы вчера видели его — у него рот был в помаде. Все мы видели. Он целовался с этим мальчишкой.
— Довольно, Хальстиг! — закричал Карел. Он умоляюще посмотрел на Райнера. — Капитан, скажите ему, что он ошибается!
Павел немного помялся.
— Капитан — хороший вожак. Он вел нас куда надо.
— Разве? — спросил Абель. — Тебе что, нравится, когда по твоим венами течет яд? Нравится плясать под дудку какого-то ушлого поганца? Кто тебя до такого довел?
Повисла напряженная тишина.
— Слушайте, — начал Райнер, но Абель снова перебил его:
— И сейчас он явно ведет вас не туда, он же думает не головой, а отростком и тащит нас в какую-то грязную дыру, из которой мы, скорее всего, уже не выберемся. Ради нашей миссии? Для того чтобы быстрее вернуться домой? Нет, это не имеет ни малейшего отношения к тому, ради чего мы здесь. Он боится за жизнь своего драгоценного наложника и ради этого поведет нас на смерть.
— Довольно! — рявкнул Райнер. — Не буду терять время на объяснения и оправдания. Я боюсь за Франца, как боялся бы за любого из вас. — Он покосился на Абеля. — Даже за тебя, квартирмейстер. И я хочу найти его, пока он не погиб. И любого из вас искал бы. — Райнер пожал плечами. — Я не буду приказывать вам — я никогда вам не приказывал. Но я пойду туда, согласитесь вы последовать за мной или нет. — Он встал и перебросил через плечо связку факелов. — Кто со мной?
— Я, — сразу откликнулся Джано. — Всю жизнь хочу биться с крысами.
Он подошел к Райнеру.
Остальные не двинулись с места. Райнер обвел взглядом всех по очереди. Они опустили головы. Он вздохнул. Что новички пойдут за ним, он и не ждал, они не бились с ним в утробе Срединных гор, не стояли насмерть против Проклятия Валнира и безумной армии Альбрехта. Но когда Халс и Павел отвели глаза, ему показалось, что какой-то великан сокрушил могучей рукой его сердце.
— Простите, капитан, — сказал Герт.
Даг что-то пробормотал себе под нос.
Карел повесил голову.
— Это не входит в задачи нашей миссии, капитан.
Райнер пожал плечами и воззрился на Абеля:
— Яд, которым нас наградил Манфред, — ничто в сравнении с тем, который был в тебе всегда. — Он повернулся к дороге на перевал. — Пошли, Джано. Нам пора.
Они вдвоем шагали по направлению к шахте. Было холодное раннее утро. Джано ткнул большим пальцем себе в плечо.
