Большинство профессиональных тестов, которые шли у пилотов сразу же после общих экзаменов, тоже прошли мимо меня. Я не запомнила, что я на них писала, говорила или делала. И это было ужасно. Но долго так продолжаться не могло. Переломный момент наступил во время последнего испытания.
В одном из интервью Кристины я читала, как она делилась воспоминаниями о прохождении испытания в барокамере. Насколько было ей сложно удержать внимание в условиях разреженного воздуха с постоянными внешними раздражителями в виде звуков и световых сигналов. Этого испытания я боялась больше всего. Как бы я морально себя к нему ни готовила, физически подготовиться к такому нельзя.
В какой-то степени мой выжидательный ступор оказал мне неплохую услугу: на испытание я шла спокойная, как удав. А все потому, что реальность и я существовали отдельно друг от друга. Я даже не встревожилась, когда оказалось, что со времен поступления в Академию Кристины испытание существенно видоизменилось. Совершенно безразлично позволила лаборанту-яоху опутать меня проводами и датчиками, спокойно дождалась, когда на голову мне приладят проволочный шлем, похожий на тот, который во время тестирования мне надевал Айминь.
Что-то в моем состоянии не понравилось лаборанту. Потому что яоху, закончив настраивать оборудование, склонился надо мной и заглянул мне в глаза:
— Маргарита, вы меня слышите? С вами все в порядке?
Посмотрев в янтарные, с легким зеленоватым оттенком глаза с вертикальным зрачком, я молча кивнула. Яоху это явно не понравилось, и он поджал тонкие губы, однако, спорить не стал, начал инструктаж:
— Маргарита, сейчас начнется испытание на умение концентрироваться и выполнять поставленные задачи в любых условиях. После того как я выйду, тренажер создаст условия терпящего бедствие космического корабля. Вам будет предложено решить несколько задач в условиях, близких к катастрофическим. Не беспокойтесь, — яоху слегка прищурился, как бы давая мне понять, что я слишком безэмоциональна, — задачи будут из курса начертательной геометрии и физики. Ничего сверхсложного, простые вычисления. Однако они наиболее близки к вычислению и прокладке курса, а также к задачам сохранения жизней экипажа. Хочу еще обратить ваше внимание, Маргарита, что датчики, закрепленные у вас на теле, не дадут организму испытать критические перегрузки и прервут экзамен прежде, чем ущерб вашему здоровью будет нанесен.
Я не особо вслушивалась в то, что говорил яоху. Но фраза «прервут испытание» меня насторожила, и я поинтересовалась:
— Если сработают датчики, чем мне это грозит?
Лаборант недовольно опустил уголки тонких губ:
— Если ваше здоровье не позволяет выполнять подобные задачи, датчики это почувствуют. Но в таком случае вы будете дисквалифицированы по состоянию здоровья. У вас есть опасения по этому поводу?
Я мотнула отрицательно головой, впервые ощутив нечто вроде признательности к самой себе, что из-за принятого решения и состояния нетерпеливого ожидания я сейчас не способна реагировать ни на какие другие раздражители. А если я не нервничаю по поводу экзамена, значит, физические показатели здоровья будут в норме, и я пройду испытание?
Не дождавшись от меня какой-то иной реакции, яоху поджал губы и вышел. И почти мгновенно послышалось шипение работающей установки, перекачивающей кислород. Свет в кабине тренажера тоже изменился, стал тусклее. Ожил передо мной пульт управления, имитирующий рабочее место пилота. Загорелись разноцветные огоньки. И не успели мои глаза свыкнуться с этой светомузыкой, как экзамен начался…
О гравитации я знала если не все, то очень и очень многое, перечитав все, до чего смогла дотянуться. Но даже эти знания не смогли меня подготовить к внезапно появившейся легкости во всем теле. Ошеломленно подняв почти невесомую руку, я пошевелила пальцами и изумленно смотрела, как тело подчиняется командам центральной нервной системы. Будто это не я, а кто-то другой им управлял. Но долго развлекаться таким образом мне не пришлось.
Сначала накатила тошнота. Потом голову будто тисками сжало. А в это время на дисплее появились условия первой задачи. Через силу сглотнув вставший в горле комок, я потянулась, чтобы вывести на дисплей рабочее поле. И вздрогнула всем телом, когда над головой внезапно заорала сирена, предупреждающая на всеобщем о том, что в одном из отсеков корабля произошла разгерметизация…
Глава 6
— …но послушайте! Девочка уникальна!.. — кто-то чуть не плакал. И голос был незнакомый.
— Даже и слышать ничего не хочу! — прорычал в ответ грубый голос, ввинчиваясь буром в мою черепную коробку. — Хотите, забирайте эту уникалку себе! А мне некогда нянчится с нежными барышнями! Да и ни один капитан звездолета не согласится иметь под боком такого члена команды, будь он хоть бог самого Космоса!
— Да я бы с удовольствием, — вздохнул первый, — но правила: землянка подала документы на летный. Согласится ли она поступать на медицинский через год? И будут ли у нее средства, чтобы еще раз прилететь на Лурану? Вы не хуже меня знаете, адмирал, что Земля все еще сильно отстает в экономическом развитии от остальных членов Альяса…
— Мне плевать! — безапелляционно отрезал грубиян. — Я — начальник летного отделения Академии, а не института идеальных супруг! У меня готовят штурманов и пилотов, которым однажды придется взять на себя ответственность за тысячи жизней на борту космолета! И это совсем не одно и то же, что красиво накрыть стол к приходу гостей! Все, дискуссия окончена, землянка списана…
Меня словно током ударило. Это же они про меня! Глаза распахнулись мгновенно, будто бы сами по себе. Головная боль была забыта сразу же, как только я увидела над собой… прозрачную крышку медкапсулы!
С оглушительным грохотом сердце оборвалось и покатилось куда-то вниз. Последнее, что я помнила – это начало экзамена и резкий противный звук сирены. Меня захлестнула паника. Мысли в голове заметались, словно перепуганные воробьи. Если я в медкапсуле, значит, не просто провалила испытание, а проклятые датчики зафиксировали критические изменения в организме!
Судорожно ища выход из создавшегося положения, я резко села, не обращая внимания на негодующий писк умной техники. Крышка медкапсулы торопливо отлетела в сторону, предохраняя меня от удара об нее головой. До предела натянулись провода, которыми я, оказывается, была опутана как паутиной. А я встретилась взглядом с бирюзовыми глазами арлинта.
— Деточка, — всполошено запричитал тот, кто совсем недавно чуть не плакал, — вы уже пришли в себя?! Так быстро? Лягте немедленно! Вам нельзя сейчас вставать!..
Не обращая внимания на причитания медика, я не отрывала взгляда от того, кто, как я поняла, вершил мою судьбу. Немолодой арлинт окинул меня взглядом и скривился:
— Еще и с дисциплиной проблемы! Старших не слушаем… Хорошо, что все так обернулось, и теперь не мне эти проблемы решать!
У меня горло перехватило от презрения в словах инопланетника. Да что же они здесь все такие предвзятые, ненавидящие землян? И вот как с ним таким разговаривать? Как отстаивать себя?
Старательно давя в себе желание облизнуть пересохшие губы, я нахально спросила, все равно сейчас нечего терять:
— Господин адмирал, я могу уточнить на каком основании меня сюда засунули?
Адмирал опешил от моей наглости. Медик будто воздухом захлебнулся, больше от него не было слышно ни звука. Арлинт, напротив, опомнившись, с интересом меня обозрел:
— Хотите сказать, такое поведение приборов с вами норма?
И вот здесь я совершила ошибку: я неуверенно пожала плечами. Но что я могла ответить, если в действительности не знаю, что произошло с приборами и что для меня норма. Адмирал еще секунду подождал, видимо, в надежде, что я что-то добавлю, а потом интерес на его лице угас. И он повернулся, чтобы уйти. Осознав, что мой, возможно, последний, шанс вот-вот сейчас выйдет за двери, я взвизгнула:
— Ну я правда не знаю, что норма, а что нет! На Земле я считалась идеально здоровой! Да я перепробовала все американские горки на Земле и меня ни разу не на них не стошнило! А это говорит о крепком вестибулярном аппарате! А в медкапсулу впервые угодила у вас, в Академии! После того как на свою голову прошла тестирование на скрытые способности!
