Капитальную роль в этом двусмысленном положении сыграл А. Ф. Керенский, одновременно министр Временного правительства и вице-председатель Совета рабочих депутатов.
«Я смело утверждаю, что никто не принес столько вреда России, как А. Ф. Керенский. Ведь несомненно, что он способствовал ввозу в Россию, в запечатанных для видимости только, вагонах того „букета“ главарей большевизма, которые, добившись власти при помощи, главным образом, тех же революционированных запасных батальонов, залили кровью и покрыли позором всю матушку Россию. Это он, несомненно, из тайного сочувствия к большевикам, но, быть может, и в силу иных соображений побудил Временное правительство согласиться на этот преступный акт», — писал Родзянко.
Действительно, непостижимо, как законное правительство, находясь в состоянии войны с Германией, согласилось принять Ленина, которому немцы помогли пересечь их страну в надежде, что обещанное Лениным разложение Восточного фронта позволит им перебросить силы на запад.
Людвиг Фишер в своей книге «Жизнь Ленина» в деталях описывает это путешествие и прибытие в Россию: «Съехавшись со всех концов Швейцарии, путешественники собрались в Берне. Тут были Ленин и Крупская, Инесса Арманд, Григорий Зиновьев с женой, Григорий Сокольников, Карл Радек и другие — всего 31 взрослый и один маленький, курчавый четырехлетний мальчик, сын одного из членов еврейского Бунда. Вагон, в котором они разместились в Берне, не был „запечатан“». (В своей книге «Моя жизнь» Троцкий пишет в кавычках слова «запечатанные вагоны».)
Располагая специальным вагоном и хорошим поваром, они путешествовали транзитом и не имели права выходить из поезда. Протокол, составленный Лениным и подписанный немецким послом в Швейцарии фон Ромбергом, определял условия путешествия: паспорта и багаж не подлежат контролю, немецкие власти не имеют права голоса в выборе пассажиров. Таким образом, эти последние пользовались правами дипломатической неприкосновенности; в этом смысле можно сказать, что вагон был «запечатанный». Кайзер лично распорядился, чтобы, в случае если Швеция откажет в транзите, революционеры могли пересечь немецкие линии Восточного фронта. В Халле поезд кронпринца прождал два часа, чтобы освободить путь поезду Ленина.
В Берлине немецкие социал-демократы пытались представиться Ленину… Он отказал им во встрече…
Ленин прибыл в Петроград к 11 часам вечера 3 апреля 1917 года за несколько дней до своего сорокасемилетия. С Финляндского вокзала его повезли в Императорский дворец, где его ждал официальный прием, на котором присутствовали председатель Петроградского совета Чхеидзе и министр Временного правительства Скоболев. Внимательный наблюдатель, присутствовавший на приеме, оставил следующие заметки: «Ленин держал себя так, будто все здесь происходящее его не касается: он разглядывал залу, людей, которые его окружили, и даже потолок, поправлял букет цветов — что так мало соответствовало его личности, потом он отвернулся от официальных представителей и обратился к „дорогим товарищам солдатам, матросам и рабочим“.
Эти последние представляли его избирателей; на них он надеялся, чтобы свергнуть тех, кто его принимал, и завладеть государством.
Государство это Ленин намеревался впоследствии уничтожить, как он пишет в своем произведении „Государство и революция“».
По свидетельству Людендорфа [6], немецкое командование ничего не знало об этих намерениях, как не знал о них и Вильгельм II.
Тем не менее надо заметить, что уже с сентября 1914 года русские революционеры, обосновавшиеся в Швейцарии, поддерживали связь с немецкими властями. Немецкий посол в Берне, фон Ромберг, передал в 1915 году немецкому канцлеру Бетману Хольвегу меморандум, в котором подчеркнут важнейший пункт программы Ленина: переход от империалистической войны к гражданской.
Когда в 1917 году Германия разрешила Ленину ехать в Петроград через свою территорию, Ленин не стал колебаться. Фриц Платтен, швейцарский социалист, разработал с бароном фон Ромбергом все детали путешествия. Конечно, возник денежный вопрос. Фишер указывает лишь на ряд полученных Лениным сумм, но только в наше время, с открытием немецких архивов, стало известно, насколько дорого обошлось Германии «разложение Восточного фронта».
Приезд в апреле вождей большевистской партии усилил полномочия Совета рабочих и солдатских депутатов, который перестал принимать меры предосторожности. Его члены рассылались по всей стране, чтобы распропагандировать разложение фронта.
Первый удар по военной мощи России был нанесен, когда Временное правительство еще не существовало:
ПРИКАЗ № 1
1 марта 1917 года
По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 3 сего марта.
3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.
4. Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.
5. Всякого рода оружие, как-то винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее, должно находиться в распоряжении и под контролем районных и батальонных комитетов и ни в каком случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.
6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной жизни, солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане.
7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходитетьство, благородие и т. п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. п. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов, и в частности обращение с ними на «ты», воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.
Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.Этот приказ из Петрограда — неизвестным распоряжением — был отослан на фронт. Были даже случаи, когда этот приказ передавали в огромном количестве из немецких окопов в русские.
Основа, на которой держалась военная мощь — дисциплина, была окончательно подорвана. Приказ № 1 оказался гениальной мерой, разработанной с немецкой помощью партией, которая готовила Октябрьскую революцию.
В книге Клод Анэ «Русская революция», изданной в Париже в 1918 году, мы находим следующее заявление одного из главных деятелей Совета рабочих и солдатских депутатов Иосифа Голденберга: «Приказ № 1 не был ошибкой, это была необходимость… В тот день, когда мы создали революцию, мы поняли, что если мы не разрушим прежнюю армию, то она в свою очередь раздавит революцию. Нам надо было выбирать между армией и революцией. Мы не колебались, мы выбрали последнюю и применили, смею сказать, гениальным образом необходимые средства».
Одно из первых «гениально примененных средств» было массовое убийство офицеров. Еще до того как Приказ № 1 был напечатан, 28 февраля 1917 года в портах Балтики десятки офицеров были зверски замучены и убиты.
Уже несколько дней как в Ревеле было неспокойно. Конечно, родители старались оградить меня от происходившего, но я хорошо помню, как мама взволнованно говорила про Виренов. Что мог понять пятилетний ребенок?! Конечно, ни политического развития событий, ни даже опасности, которой подвергалась семья. И тем не менее куда-то исчезла ребяческая, веселая беззаботность, а живой детский ум запечатлевал отдельные картины, смысл которых я поняла много позже.
Какой печальный был тот вечер начала марта! Казалось, что город замер в каком-то оцепенении. Ночь быстро падала, и сильный ветер сметал, как мне казалось, с пустынной набережной бледный свет фонарей. В доме — тихо. В тот вечер только один папин товарищ по выпуску был у нас.
Я покинула скамейку у закругленного окна и вскарабкалась на высокий плетеный стул около него. Я очень любила Александра Карловича Ланге, несмотря на то что он совсем не похож на папу. Он имел склонность к полноте, никогда не торопился и носил зимой вокруг шеи толстое шерстяное кашне, что необыкновенно для молодого офицера. Его здравый смысл, не без юмора, ладил с папиными фантазиями, и их верная дружба длилась с первых лет Морского корпуса.
