Понимаете, ведь вы сами сказали, что это строки из дневника. Они писались в панике, в помрачении, в состоянии бессилия. Так вот, не должен писатель выкладывать автобиографический материал непереработанным. Его нужно переосмыслить, проработать концепцию, а не выметывать все сплошным потоком, как из зенитной батареи. Вы произвели массированную атаку на нервы читателей, а после этого сказали: не нравится – не читайте. И тут же: вы же не дочитали, как вы можете судить?! В том-то и дело, что могут и судят. И это не всегда верно, что при неполном прочтении не выявляется весь смысл книги. Еще как выявляется. Практически каждый читатель способен выработать мнение о книге и ее главной идее, прочитав лишь одну-другую главу.
О резких комментариях. Ну что ж, люди разные бывают, и иной раз диву даешься: одни оскорбленно говорят «не учите нас жить» при малейшей попытке придать тексту нравственный окрас. К другой же книге, чисто приключенческого характера, пишут комментарии: и в чем же тут мораль? Чему хорошему вы учите читателя? Раньше говорили: выпей йаду. Теперь – «мараль» давай. Ну и что вы с ними поделаете? Пошлете куда подальше? «Мараль» им будете читать? Кто-то им внушил, что автор им чем-то обязан, должен святым духом угадывать, чего они хотят. Эти ребята ничего не читают, им просто нравится ляпать свои оригинальные суждения. Но в вашем случае, Катерина, читатель иной. Здесь имеет место не просто столкновение мнений, а осмысленное приятие или неприятие.
Нормальный читатель ведь как читает: он примеряет героя на себя, и если чувствует, как герой, то и соглашается с писателем. А если не может так же чувствовать, то и происходит отторжение авторской концепции. Логика тут ни при чем – в сфере чувств она вообще не действует, эмоции – это стихия подсознания. Вот на таком же подсознательном уровне и звучат первые реплики, когда моральные догмы еще не вступают в дело – тяжелое вооружение всегда запаздывает.
А знаете, хорошо, что эта книга написана. Я и не думала, когда читала, что возникнет такая разноплановая и откровенная дискуссия на важную, что ни говори, тему. Просто иногда не сразу доходит.
Мне было безумно интересно читать комментарии этого безусловно одаренного человека, я, как ребенок, радовалась, когда видела, что Марина опять что-то написала. Я хотела с ней говорить…
Автор:
Уф, Марина Николаевна, ну, что я могу сказать? Ну, не с чем даже поспорить! Если только с одним: нельзя судить о целом по маленькой части. Простите за грубую шутку: дураку полработы не показывают. Ну, что-то в этом роде. Тем более когда есть сюжет, развитие, события… Совершенно очевидно, что некоторые комментаторы или вообще не читали, или вот как раз сделали выводы, не дочитав половину или поменьше. В результате – неправильная реакция, абсолютно ложные выводы и иногда даже неумно звучащие претензии. «Неумно» – именно потому, что в тексте потом все сказано, все написано! И я чувствую себя в какой-то идиотский ситуации: вроде как надо заново все повторять, писать по второму разу… Или просто давать ссылки – см. стр. такую-то, там ответ на ваш вопрос. Как-то это странно, согласитесь.
Зато у меня агрессивный запал прошел, теперь я спокойна, как слон. Будем надеяться, что меня больше никто не вышибет из седла. И благодаря вам тоже, кстати. За что спасибо.
И очень скоро я прочитала то, что заставило меня по-девчачьи подпрыгнуть и крикнуть «Ура!!!».
Марина:
Я переменила мнение об авторе и книге – признаюсь. Просто материал шоковый, и трудно сразу осознать, в чем самая суть запрятана. Я думаю, с холодным рационализмом этот крик души услышать невозможно. А примитивным моралите лупить автора по голове бесчеловечно. Откатываю батарею и объявляю перекур.
Ну, кажется, благородный зверинец устал, примолк немного. Вакханалия священной справедливости затихла, пляски смерти прекратились (это о злобных комментариях к моей книге. – Прим. автора). Позвольте мне немного выступить вперед и тихим голосом рассказать одну историю.
Как-то еще в юности я прочитала примечательный рассказ. Как водится, автора не запомнила, да и название тоже. Но само повествование врезалось в память. В общем так, жила некая молодая дама по имени, скажем, Мария. Очень благочестивая, высоких моральных принципов, с тевтонской твердостью характера, несгибаемая христианка. Вышла она замуж, родила сына, но тут муж отчего-то сбежал от нее. Удрал и бросил с ребенком. И она стала воспитывать сына так, чтобы он не вырос таким же беспутным шалопаем. Она ему внушала христианские принципы, особенно любовь к матери. Это вообще было главным. Ее сын должен быть безупречен, потому что она сама безупречна. Она с таким высоким достоинством несла свой крест, что все на нее чуть не молились и говорили ей: «Вы мужественная мать и сильный человек».
И вот мальчик вырос и привел в дом девушку – хотел жениться, значит. Донна Мария ничего не сказала, но у нее случился тяжелый сердечный приступ. Вела она при этом себя очень мужественно. И всякий раз, как заходила речь о женитьбе, случался сердечный приступ. Сын наконец понял, что убивает мать своим эгоизмом, и про девушек все забыли.
Друзья тоже очень быстренько выметались вон, потому что мама умела вызвать у сына безмерное чувство вины за ее порушенный покой. Он всегда чувствовал себя виноватым и трогательно разрывался между необходимостью зарабатывать деньги для мамы и уходом за ней. Тихая неврастения медленно подтачивала его силы, и к сорока годам он увял, а потом умер, мучаясь от мысли, что огорчает свою маму ранней смертью. Но донна Мария очень мужественно перенесла смерть сына, она не сломалась и регулярно посещала могилу сына. Все говорили ей: «Вы мужественная мать и сильный человек».
Вот скажите, люди, отчего он не устроил бунт, лет в тринадцать не избил маму, не скинул с себя ярмо благочестивой материнской любви, не убежал на какую-нибудь стройку? Нет, подумайте, до сорока лет быть таким инфантильным! Почему он не вылечился от этого?
Щербаковой я тоже не читала, и вообще про нее не знала, пока не встретила эту дискуссию. Вот пошла, отыскала сборник «Яшкины дети» и попробовала почитать. Зря автор так перелицевала Чехова – убого выглядит, кощунственно и скучно. Основная идея звучит так: нынешние поколения – наследники Яшки – те же подхалимы, лакеи, хамы. А сама писательница, стало быть, наследница Чехова, поэтому ее право обличать и препарировать чужую жизнь. Она-де врач с пилой, а наше общество – пациенты. Круто, что и говорить. Но исполнение убогое. Писалось, кажется, перед телевизором, по свежим материалам чрезвычайных происшествий и программы «Пусть говорят».
Отчего я так резко переменила свое мнение о книге Катерины Шпиллер и взялась отстаивать автора? Не качество текста тому причина. Не те или иные предельно конкретные ситуации из жизни Катерины, а некая общая картина, которая многим здесь оказалась доступна сразу и целиком, а мне – не сразу. В какой-то момент мне вдруг отчетливо представилось: Катерину и ее мать по-прежнему связывает давно сгнившая младенческая пуповина, которая не питает, а отравляет дочь. По каким-то причинам эта губительная связь не распалась, и человек делает отчаянные попытки освободиться от этого поводка. Вот публикация при всех ее перегибах, недочетах, порой лишних деталях, несомненной провокационности (на что отреагировало так много голосов) есть рывок прочь от смертельных объятий прошлого. Как говорит в «Яшкиных детях» Галина Щербакова, повторяя слова своего любимого Чехова: надо выдавливать из себя раба по каплям. Вот Катерина и выдавливает из себя раба. Всеми силами хочет жить, хочет, чтобы ее дочь не несла в себе эту отраву из прошлого. Иногда надо уметь рубить концы, чтобы не быть намертво удушенной скелетами в шкафах родительского дома.
Мы с Мариной стали друзьями, пока только в Сети. Горжусь этой дружбой и очень рада нашему общению. Я стала богаче на одного очень хорошего и умного человека в своей жизни.
Дурость-2
Антон Палыч Чехов однажды заметил,Что умный любит учиться, а дурак – учить.Скольких дураков в своей жизни я встретил —Мне давно пора уже орден получить.
Булат Окуджава
Снова приглашаю читателей на экскурсию в Царство Глупости (Страна Дураков уже занята персонажами другой книги). Я настаиваю на том, что мои «разоблачители» и хулители безнадежно глупы. Согласитесь, что, когда все аргументы сводятся к ругани, выдергиванию цитат из контекста, перевиранию смысла написанного и потрясанию замшелыми догмами, – это признак слабой, неумной и легко побиваемой позиции. Грустно то, что с гражданами, которые бесконечно одолевали меня своими оценками, суждениями и поношениями, было просто-напросто скучно. С какого-то момента я начала путаться во всех этих троллеобразных гостях и их коммах, потому что лексика, тон и мысли у них у всех были подобны однояйцевым близнецам, отличить одного комментатора от другого можно было лишь по имени или нику, иногда по «фирменной» безграмотности, особенной привычке к тем или иным бранным словам или по фразам-заклинаниям, типа «она льет грязь на мать». И еще одна фраза так назойливо повторялась чуть ли не в каждом втором комме, что я почти решила сделать ее эпиграфом к книге: «Слава Павла Санаева ей покоя не дает!» Но писать ее надо таким образом: «Славапавласанаеваейпокоянедает!»
