Ермолов отлично понимал, что такое мощное и продолжительное восстание горцев не поднимает его авторитет перед новым императорским двором. У Николая I складывалось мнение, что неоправданная жестокость Ермолова и его подчиненных вызывает недовольство кавказских народов. И кроме того, командир Кавказского корпуса Ермолов, лично руководящий войсками, дополненными резервами, не может справиться с плохо вооруженными простыми чеченскими крестьянами.
В апреле Ермолов продолжил военные действия против чеченцев. С 12 по 24 апреля были заняты селения Курчали, Гизи, Алхан-юрт, Гехин-кале, Малая Рошни. 25 апреля Урус-Мартан был превращен в развалины. Однако Бейбулат со своим отрядом дал вторичный бой в Урус-Мартане. 27 апреля в жестоком бою Урус-Мартан был вторично сожжен дотла царскими войсками. Под Белгатоем, защищая аул Шали, Бейбулат дал еще один сильный бой царским войскам. «Огонь был жестокий, неприятель имел дерзость броситься в шашки на одну егерскую роту», отмечалось в донесении. В начале мая были сожжены селения Шали и Ставнокол. 11 мая царские войска сделали набег на аул Малая Атага, а 16 мая напали вторично и разорили его.
18 мая была завершена экспедиция Ермолова в Чечню. Были уничтожены цветущие селения, вырублены прекрасные фруктовые сады, сожжены поля, угнан скот. Убиты люди, взяты в плен женщины и дети. Бейбулат со своими соратниками и толпами беженцев ушел в горы. Люди умирали от голода, холода и болезней. После возвращения войск в крепость Грозную Ермолов послал отряд из 500 казаков на Даут-Мартан. Селение было разорено и ограблено. «Борьбой горной и лесной свободы с барабанным просвещением» назвал Грибоедов поход Ермолова в Чечню.
16 июля 1826 года 30-тысячная иранская армия вторглась в Закавказье, что крайне осложнило положение царских войск. То, что Ермолов своими недальновидными действиями спровоцировал и прозевал вторжение персиян, явилось последним доводом для царя, весной 1827 года сменившего неугодного сатрапа генералом И. Ф. Паскевичем.
Еще в августе 1826 года из Кисловодска на левый фланг Кавказской линии командиром был переведен генерал-майор Е. Ф. Энгельгардт, пробывший здесь три с половиной года; он сразу же взял ориентацию на более разумный, либеральный курс по отношению к горцам.
Был выкуплен из плена «бейбулатовский имам» Авка Унгаев. Как отмечалось в донесениях, «кроткими и разумными мерами» Энгельгардт привлекал на свою сторону слой сельскохозяйственной и торгово-ремесленной Чечни. В декабре 1827 года на имя командующего Кавказской линией Энгельгардт подал проект «Новой инструкции для чеченского пристава» (им был тогда Золотарев). Был разработан ряд проектов для удержания чеченского народа в покорности. Не все проекты одобрил командующий Кавказской линией Эмануэль. Однако и те, что были проведены в жизнь, — отмена телесных наказаний, учреждение в крепости Грозной Чеченского суда, учет особенностей обычаев горцев — способствовали некоторому спаду накала борьбы с колонизаторами. В апреле 1829 года часть чеченских старшин писала Паскевичу, что от вновь назначенного на левый фланг линии генерала «мы приобрели спокойствие... и не видим со стороны его лжи, обмана и нарушения условий...» Вместе с тем в этом же письме говорилось и о «небольшой части» чеченцев, не желающих подчиняться Энгельгардту.
Один из руководителей этой «небольшой части» непокорных — Бейбулат Таймиев отлично понимал кратковременность либерального курса царизма, отвлеченного от Северного Кавказа войной с Ираном и Турцией. В надежде на помощь Бейбулат посещает в 1826 году Иран, а в 1827 году — Турцию. Бейбулат выехал в составе группы влиятельных дагестанских феодалов: Сурхай-хана, его сына Нох-хана и знаменитого в Дагестане Умалат-бека. Лидеры горцев, желая согласовать с восточными державами совместные действия против русского царизма, как обычно в подобных обстоятельствах, подтвердили «подданство» как Ирану, так и Турции и, получив щедрые обещания и богатые подарки, вернулись домой.
Ранней весной 1828 года в Чечню тайно прибыла группа турецких эмиссаров. От имени султана они уговаривали чеченцев подняться против русских. По настоятельным просьбам посланников в селе Майртуп собралось народное совещание чеченцев. Однако ограбленная, разоренная Чечня, живущая под постоянной угрозой карательных набегов царских войск, поддалась на уговоры «добрых» приставов и обласканных генералами ряда чеченских старшин. В надежде на возможность мирной жизни чеченцы не поддержали посланников султана.
Паскевич, пытаясь выманить из Чечни главного руководителя чеченских повстанцев, в продолжение всего 1828 года через посредников предлагает Бейбулату вернуться на «русскую службу». Ему обещают капитанский чин, прощение и почести. Однако настойчивость, с какой делались эти предложения, показалась Бейбулату подозрительной. И потому переговоры он проводит через шамхала Тарковского Мехти, имеющего звание царского генерала. Бейбулат ведет переговоры о союзе с шамхальством, что заставляет шамхала, желающего, с одной стороны, преподнести русскому командованию сюрприз, а с другой — приобрести себе новых подданных и огромный доход, утаивать эти переговоры от Паскевича.
6 марта 1829 года Бейбулат со старшинами Чечни прибывает в Тарки. Чеченские старшины, принимая номинальное «подданство» шамхалу, пытались избежать подчинения царским приставам, отвести от Чечни угрозу постоянных набегов, получить льготы подданных шамхальства, оставаясь фактически самоуправляемыми и выплачивая шамхалу необременительную подать с каждого селения. Чеченские старшины требуют также от шамхала какой-либо гарантии, что Бейбулат не будет преследоваться царским командованием. Шамхал Тарковский охотно соглашается выдать в виде заложника чеченским старшинам своего сына, причем о последнем своем шаге согласия царского командования он не спрашивал. Окрыленный успехом, шамхал уведомляет командующего Кавказской армией Паскевича: «Спешу сообщить приятное известие: прибыли ко мне в Тарку из Чечни начальники чеченцев числом в 120 человек. Бейбулат, главный из них начальник, поручил мне сына своего аманатом, а я поручаю ему взять в Чечню сына моего Шахбаза... Надеюсь, что после сего жители Кавказа будут жить спокойно».
Чеченские старшины увезли с собой в глубь страны сына шамхала, а ловкий и блестящий дипломат Бейбулат со своим новым союзником шамхалом Тарковским отправляется к русскому командованию. Царское командование пытается арестовать Бейбулата, но возмущенный шамхал заявил, что, во-первых, он дал чеченским старшинам слово, что с Бейбулатом ничего не случится, и, во-вторых, за Бейбулата в заложники отдан его сын. При этом шамхал недвусмысленно высказался, что всякое действие, направленное против Бейбулата, есть действие, направленное против него, и он в таком случае ни с чем считаться не будет.
Царское командование серьезно разгневалось на шамхала, но опасаясь его влияния в волнующемся Дагестане, вынуждено было смириться. Графу Паскевичу пришел из Петербурга строгий приказ с выговором, в котором указывалось, что русское командование уронило честь империи своей политикой, выдав в аманаты сына владетельного князя шамхала Тарковского.
Бейбулат же в совершенной безопасности, подтрунивая над своими новыми «союзниками», находится в русском лагере. Теперь в отношении его царское командование ведет иную политику. Оно уже не требует, чтобы он давал сведения о действиях горцев. Оно хочет лишь одного — чтобы он был подальше от Чечни. С этой целью Паскевич пишет, чтобы Бейбулат Таймиев был направлен к нему в Тифлис.
Приехав в Тифлис, Бейбулат узнает, что Паскевич находится в действующих войсках. Поняв, что его обманули, он пытается немедленно возвратиться в Чечню, но его силой задерживают в Тифлисе.
Вскоре Паскевич дает разрешение на приезд Бейбулата в действующую армию. Пала турецкая крепость Арзрум. 7 июля 1829 года по случаю ее взятия был устроен парад. Состоявший в конвое главнокомандующего «разбойник» и «атаман Чечни» Бейбулат с тридцатью чеченцами также принял участие в параде войск, заняв самое почетное место. Военный писатель штаб-офицер Кавказского корпуса, полковой командир действующей армии подполковник И. Т. Радожицкий в своем повествовании «Походные записки артиллериста в Азии с 1829 по 1831 год» писал: «В парадном каре я нарочно ездил смотреть Бейбулата, который со своими чеченцами (их было 30 всадников) стоял верхом на правом фланге сводно-линейного казачьего полка... Это человек среднего роста, довольно толстый, пожилой, с багровым лицом и темно-красной круглой от ушей бородкой; глаза небольшие, быстрые. В физиономии нет ничего отличительного, кроме лукавства и скрытности...
Шапка на Бейбулате была простая и кафтан обыкновенный... При Бейбулате было два почетных товарища, побогаче его одетые: один с добрым открытым лицом, а другой смотрел тигром... Кроме этих двух при атамане разбойников находился его оруженосец, молодой мальчик или женщина, в богатой одежде, с круглым щитом за спиной и с двумя пистолетами за поясом, державший своего повелителя трубку и кисет».
