стихи я декламирую теперь наизусть! У меня цепкая память, и особенно на хорошие стихи, – ответил князь.
– И от чего у тебя склонность к поэзии?
–От отца. Государь, мой отец по молодости тоже пробовал себя в стихосложении. Ну и я от него этим заразился.
– Во-о-от как?! Получается, тебя приучили к поэзии не где-нибудь, а в семье?
– С самого раннего возраста. У отца ещё было много книг.
– Выходит, он у тебя был не только чиновником?
– Он был ещё и книгочеем. Мой отец собирал книги всю жизнь. И, в итоге, он собрал внушительную библиотеку. В полторы тысячи табличек и папирусов! Написанных и на аккадском, и на арамейском. И даже на шумерском! Ни у кого больше нет такой библиотеки в Приморье, да и на всём Юге.
– О-о! Конечно, это похвально! Я люблю людей такого склада. А тогда скажи-ка мне, ты должен знать: кто на сегодняшний день лучший из поэтов в Ассирии?
– Я бы выделил одно имя, но это, государь, всё же не твой соотечественник, не ассириец! – И халдей вновь приложил ладонь к груди и повторно поклонился.
Красавец был обходителен и учтив. И надо отдать ему должное, не смотря на свои юные годы он был не только не по возрасту рассудителен, но умел преподнести себя и нравился, причём не только матронам в годах или незамужним молодкам, искавшим себе жениха.
Ашшурбанапал намеренно повторил свой вопрос:
– Так всё же скажи, кого ты сейчас выделяешь среди нынешних поэтов, князь? Известно же, что ты прекрасно поёшь и являешься ценителем поэзии. Твоими способностями восторгаются. И многие признают твой вкус! Вот и я бы хотел выслушать твоё мнение в этом вопросе!
– Государь, если это тебя так заинтересовало…
–Да, заинтересовало!
–То тогда скажу, что совсем недавно для себя я открыл новое имя… а точнее познакомился с творчеством одного поэта. Очень хорошего. Но это… это не мужчина.
– Получается, что это девушка, сочиняющая стихи?! – деланно удивился Ашшурбанапал.
– Да! Это- девушка. Поэтесса.
– Ну, на-адо же?! И кто же это?
– Она не ассирийка, и не халдейка, но её стихи совершенны! И созвучны с моей душой! О-о, они выше всех моих похвал!
– Так как её звать? Если это не ассирийка, то может быть гречанка? Известно же, что представители именно этого народа, обитающего далеко на Западе, более всего склонны к поэзии. Поэтов больше всего рождается у греков. И-или это ещё кто-то? Ну… говори же, как её зовут?! – стал нетерпелив Ашшурбанапал.
– Зо-овут её…
– Ну-у…не тяни!
– Её зовут Аматтеей, государь, – выдохнул наконец-то юный князь.
Ашшурбанапал лукаво и одновременно торжествующе покосился на лидийку, которая уже более пристально взглянула на юношу, услышав из его уст своё имя.
Ашшурбанапалу удалось отвлечь любимую от печальных мыслей по поводу его второго сына, родившегося от законной супруги, и Великий царь намеренно продолжил начатую им тему:
– А не хочешь ли ты, князь, увидеть ту, кем ты восторгаешься?
– А что, это возможно? – удивился халдей.
– Вполне!
– Я очень этого хочу, государь. Об этом я давно мечтал! Ведь я, повторюсь, безмерно восхищаюсь этой поэтессой! Я считаю, что она лучше всех сейчас пишет! У меня не хватит слов, чтобы выразить свой восторг от её стихов! А её «Соловей на ветке» – так я вообще считаю, что это что-то… что-то недосягаемое! Это- шедевр! Шедевр самый настоящий! Я преклоняюсь перед её творчеством! Оно такое… такое… та-акое искреннее и душевное! О-оно… Да что я говорю? Разве я могу все свои впечатления передать словами? У меня не хватит на это никаких слов! – взволнованно сбился на скороговорку юноша.
– Tы можешь прямо сейчас выразить ей всё своё восхищение, – перебил разговорившегося Красавчика Великий царь и кивнул головой на лидийку, стоявшую скромно за троном. – Выйди к нам, Аматтея!
Лидийка вышла из тени.
– Во-от, перед тобой стоит она…– произнёс Ашшурбанапал.
– О-о-она?! Это та самая… та самая А-а-аматтея?!
– Да!
– Это…э-это о-она?! – округлил глаза юный халдейский князь.
– Да, это она! Дорогая, познакомься…– продолжил Ашшурбанапал, – Это- твой почитатель. Впрочем, ты уже всё слышала, что он говорил о тебе и о твоём творчестве.
Аматтея немного застеснялась и промолчала. А вот Набуэль…
Юный князь несколько неуклюже обернулся к Аматтеи и… И их глаза встретились.
Взгляд зеленоватых глаз лидийки буквально обжог Набуэля. Князю показалось, что у него закружилась голова. Он тут же не упал даже, а скорее рухнул перед девушкой.
И причём князь рухнул на оба колена. И тут же он воздел руки к золотоволосой и зеленоглазой красавице лидийке.
– О-о! Если мне позволено будет… Государь, извини, но я не могу удержаться на ногах. Я же… я же ослеплён! Я… я этой девушкой…я сражён! Наповал! Я готов всю жизнь стоять перед ней вот так, как сейчас! Ты – величайший государь, кто с этим поспорит, ну а рядом… рядом с тобой – прекраснейшая дева! И, к тому же, она не просто прекраснейшая обликом, а она… богиня! А богиня потому, что… самая талантливая и самая великая из всех поэтов нашего времени! Её песни теперь исполняются на пирах и праздниках по всей империи! И, наконец-то, я её увидел. Увидел её воочию! И признаюсь, государь, это была моя мечта!
Хотя то, что сейчас происходило, и выглядело несколько картинно, но в проявлении своих чувств юный халдейский князь по прозвищу Красавчик на самом деле был более чем искренен. Просто он иногда так эмоционально выражал свои чувства. Особенно когда они его уж совсем переполняли.
Глава седьмая
Народ этот не считался пришлым.
Луллубеи являлись скотоводами и отчасти земледельцами. Хотя для их хозяйства важнейшее значение имело разведение овец и коз. Обитали луллубеи на южных отрогах Загроского хребта и в верховьях крупнейшего левого притока Тигра Диялы. На их территории также начинались такие крупные реки, как Керхе и Карун.
Они подразделялись на дюжину племён и были родственны эламитам, но языки у этих народов в древности достаточно сильно различались. Впрочем, после того, как луллубеи дважды, в эпоху расцвета Эламского государства, на продолжительное время попадали в зависимость от своих южных соседей, они многое переняли у них, и это касалось не только каких-то бытовых или культурных моментов, но и затронуло наречие горцев. И немалая часть их теперь вообще предпочла перейти на более развитый эламский язык, тем более тот уже как три тысячелетия имел свою письменность.
У луллубеев было четырнадцать княжеств, и самыми влиятельными являлись два, в одном из которых правил тесть младшего сына Шильках. Именно к нему,
