Эдварда стремительно пересекла залу и остановилась возле господина Мака и барона, который уже начал интересоваться происходящим у входа, несмотря на попытки господина Мака его отвлечь.
— Господа, — громко объявила Эдварда. Музыка смолкла. Танцующие встали. — Папа, я хочу проводить господина барона до Курхольма. Ты дашь мне лодку с гребцами, и они доставят меня обратно. Надеюсь, вы не возражаете, господин барон?
Господин Мак торжествующе улыбнулся, а барон встал и поцеловал Эдварде руку. Он был взволнован.
— А господин лейтенант устроит нам салют, как тогда, у сушилен, помните?
Послышались аплодисменты в знак одобрения и недоуменные взгляды. Глан поклонился и пошел к выходу.
— Не уходите, лейтенант. — Доктор схватил его за рукав.
— Я не ухожу. — Глан вырвал рукав из рук доктора. — Я только хочу сделать подарок господину барону. — Он вышел в прихожую.
Там он достал из сумки сверток и вернулся в залу.
Барон сидел еще более счастливый, чем в начале вечера.
— К сожалению, я уже запаковал коллекцию… — говорил он двум девицам, тоже прослышавшим о какой-то уникальной коллекции.
Глан остановился метрах в трех от барона. Внешне он был спокоен.
— Так никто и не увидит окаменелостей барона, — пробормотал он молоденькой учительнице, которая оказалась рядом. — Сначала он их еще не распаковал, теперь уже запаковал…
— Вы недолюбливаете барона? — улыбнулась учительница.
— О, напротив…
Он решительно подошел к барону, присел рядом и заговорил, разворачивая сверток:
— Вы покидаете нас, господин барон, и напоследок я хотел бы сделать вам небольшой подарок.
Барон повернулся к Глану.
— Вчера я охотился на отмели, и море вынесло на берег этот обломок. Примите его, если он достоин вашей коллекции.
Развернув сверток, Глан протянул обломок амфоры с полки своей сторожки. Барон потерял дар речи.
— Амфора… греки… здесь… на севере… — по одному слову выскакивало из него. — Господа, — воскликнул он, — это научная сенсация! Боже!
Музыка смолкла. К ним потянулись любопытные. Доктор отвернулся и пошел к окну. Эдварда во все глаза смотрела на Глана.
— Господин лейтенант, у меня… у меня нет слов, чтобы отблагодарить вас. Если это подтвердится!.. Скажите, где вы нашли это?
Глан сделал знак, чтобы барон наклонился ближе. Барон понимающе кивнул и пригнулся к Глану. И когда его голова оказалась в нескольких сантиметрах от Глана, тот неожиданно плюнул ему в ухо.
Барон опешил и с самым идиотским видом уставился на Глана.
Глан встал и быстро вышел.
Бур вгрызался в скалу. Как одержимый, Глан бил и бил по нему молотком. Пот тонкими струйками стекал по лицу. Осенний воздух был ясен, как стекло. Ровные удары звонко неслись над лесом.
Эзоп зарычал и беспокойно залаял. Глан остановился, вытер лицо и посмотрел в сторону леса.
— Если будешь мешать, я тебя запру, — сказал он и взялся за бур.
Темнело. На фоне закатного неба одинокая фигура подтачивала основание огромного камня. Взлетала и падала рука. Звенели удары.
У старой водяной мельницы Глан встретил Еву. Она тащила тяжелое ведро с дегтем. Он взял ведро и поставил на опавшие листья рядом с тропинкой. Шумела вода.
— Что это у тебя, девочка моя?
— Это господин Мак… — Ева счастливо улыбалась. — Он дает мне теперь самую черную работу. Он поставил лодку у причала под горой и приказал мне ее смолить.
— Бедная девочка, — Глан взял ее за руку, — а почему же там? Почему не на пристани?
— Не знаю, но это не важно. Он грозит тебе. Вчера он сказал мне: «У тебя все лейтенант Глан на уме! Ну, погоди, — говорит, — он мне заплатит». Так и сказал. — Она с тревогой посмотрела на Глана.
— Ничего… Пусть его грозится. Вот я провожу барона и посмотрю на твои ножки. Они все такие же крошечные?
Ева зажмурилась и бросилась ему на шею.
Мельник смотрел, щурясь на солнце. Он на всякий случай снял шапку.
Поднявшись к огромному камню, нависавшему над бухтой, Глан увидел отпечаток длинного остроносого башмака на песке. Глан проверил шурф; все было на месте — и буры, и молоток, и порох, тщательно завернутый в кору и мешковину, все лежало в целости и сохранности.
Он выбрал бур поновее и принялся за второй шурф.
Почти совсем стемнело. Глан все еще долбил, когда над лесом показался тонкий клуб дыма, а потом красные сполохи.
Глан бросился вниз. Он бежал не разбирая дороги, падал и снова бежал, ветки хлестали его по лицу, хватали за одежду…
Когда он выбежал к сторожке, снаружи она уже была объята пламенем. Выл запертый Эзоп. Глан ворвался в огонь и, прикрывая лицо, локтем разбил окно. Эзоп выпрыгнул из окна и покатился по траве. Шерсть его дымилась.
Эзоп прыгал в стороне, как сумасшедший, а Глан стоял и смотрел, как догорает его сторожка.
Утром было уже прохладно. Дул ветер. Глан шел по пустынному поселку, когда его окликнул почтарь.
— Господин лейтенант! Господин лейтенант! — отчаянно на бегу кричал он.
Глан обернулся. Ему слегка опалило волосы, а под глазами от бессонных ночей стояли круги.
— Господин лейтенант! Вам прислали мундир. — Почтарь остановился, переводя дыхание.
— А, да, спасибо. — Глан как будто пришел в себя.
— Я еще вчера хотел занести, да узнал о вашем несчастье. — Он все еще тяжело дышал. — Где же вы теперь?
— Тут неподалеку заброшенная хижина… — Глан повернулся, намереваясь уйти.
— Господин лейтенант, а мундир?
— Оставьте на почте, я заберу. Когда отходит пароход?
— Вечером отчалим. Вот загрузим трюм рыбой господина Мака…
Глан кивнул и, не слушая, пошел дальше.
Ветер к вечеру разгулялся, и стало холодно. Карета подъехала прямо к причалу. Еще две коляски стояли чуть поодаль. Провожавших барона собралось на удивление мало. Господин Мак был оживлен и поминутно смеялся. Барон молча кивал и поглядывал на Эдварду. На ней было модное пальто с капюшоном, очевидно, привезенное отцом и выделявшее ее из общества дам. Из-под пальто выбивался белый шарф, конец которого трепало ветром. Она рассеянно улыбалась в ответ на обращенные к ней вопросы и нервно поглядывала по сторонам. Доктор стоял в стороне и не говорил ни слова. Пароход засвистел, и сразу стали прощаться. Барон пошел впереди, но перед сходнями остановился и пропустил Эдварду. Она быстро оглянулась и посмотрела мимо провожающих, махавших платками. Новым порывом сдуло капюшон, она ухватила его рукой, но белый шарф совсем выбился и жалко мотался на ветру.
Она оперлась на руку барона и сошла на палубу.
Глан, стоявший за складским бараком, повернулся и быстро пошел в гору.
Глан услышал гудок и вперился глазами в край выступа.
Вскоре далеко внизу, пыхтя, показался пароход.
Глан вскочил на ноги, поджег пороховые дорожки и отбежал в сторону.
Как только огонь достиг зарядов, пароход дал прощальный гудок, и Глан с криком «ура!» разрядил оба ствола.
Раздался взрыв, гора задрожала, и каменная глыба полетела вниз.
Глыба вкатилась в море, и пароход качнуло: огромная волна, как кит, ударила его в борт.
Глан бежал вниз по дымному следу, оставленному обвалом, и кричал. Эзоп тряс головой и чихал от пыли.
Глан молча стоял на берегу бухты перед страшной картиной: обвалившимися камнями раздавило лодку. Ева лежала рядом вся разбитая, раздробленная, и нижняя часть ее тела была изувечена до неузнаваемости. Ева была мертва.
Где-то далеко еще раз прогудел пароход.
Ночью выпал снег. Рядом с покосившейся хижиной по белому настилу, недоуменно принюхиваясь, бегал Эзоп.
В хижине на подстилке из мха, кутаясь в теплую куртку, неподвижно лежал Глан. Глаза его были открыты. Изо рта едва заметно поднимался и таял пар.
