Я уже здорово опаздывал из-за карательных мер, предпринятых мамой, но проходить надо было с оглядкой. Пристроившись к какой-то объемистой тетке, я проследовал за ней в метро через стеклянные двери. Мне по-прежнему везло. Тетка эта не пошла покупать жетон в кассу, и проездного у нее не было. Она уже сжимала в пальцах желтенький пластиковый кружочек, приготовив его загодя. Тетка пошла к турникетам, и я за ней. Она опустила жетон в щелочку автомата, и я за ней. Она опустила жетон в щелочку автомата, и я поковырял пустыми пальцами в том же месте. Затем я сделал большой шаг и, приблизившись к тетке вплотную, прошел в метро зайцем. Контролерша меня прошлепала.
Прибавив шагу, я побежал вниз по лестнице и вскоре сидел уже в вагоне и ловил на себе удивленные взгляды пассажиров. Мне казалось, что все только и смотрят на мой замечательный наряд. Так, наверное, и было, потому что сидевшая напротив меня бабушка все сокрушенно покачивала головой. А перед тем как сойти где-то в «Филях», она на пути к выходу, приблизившись ко мне, сунула мне в руку апельсин и покинула вагон прежде, чем я сообразил, в чем дело. Я совсем растерялся и почувствовал, как краска жаркой волной заливает лицо. Впрочем, главные трудности остались уже позади.
Выскочив на «Краснопресненской», я уж и не надеялся застать Светку на нашем условленном месте. Скорее всего она к этому времени обиделась окончательно и ушла куда-нибудь в слоновник. Но все-таки надо было сначала в этом убедиться. Я бегом бросился на Малую Грузинскую.
Лешкину дырку нашел легко и быстро, у меня прекрасная зрительная память. И на территорию зоопарка тоже проник без проблем. Мимо орлов, овцебыков, а затем и мимо пруда с водоплавающими я пронесся, не снижая скорости. Только очутившись опять у ограды зоопарка со стороны Беговой, я немного запыхался и перешел на быстрый шаг. К моему удивлению и удовольствию, Светка стояла там, где и должна, как всегда привалившись к ограде пруда и поглядывая на главный вход. Светке не надо было идти в слоновник, она уже переоделась и стояла готовая к нашей обычной субботней прогулке по Москве, в то время как мой костюмчик был явно не для прогулок. Я еще немного подбежал, затем, задерживая дыхание, подкрался к ней сбоку и хлопнул по плечу. Светка вздрогнула и обернулась.
Минуты две она изумленно таращила на меня свои серые глазищи. Я ее понимал. Мало того, что опоздал, появился непонятно откуда, еще и в таком виде.
— Ты с кого это снял? — спросила Светка, пощупав пальчиками отворот моего, вернее Максимового, пальтишка.
— С Макса, — ответил я.
Она вдруг прыснула.
— Ну ты даешь!
— А что?
— Клоун, Анти-Пьеро.
— Кто? — не понял я.
— Ну, у Пьеро рукава длинные, а у тебя наоборот. Анти-Пьеро получается. А это еще что?
Она указала на карман пальто, откуда торчали мои домашние тапочки. А куда еще мне их было сунуть?
— Сменная обувь, — глупо ответил я.
Светка совсем покатилась со смеху.
— За-за-чем ты вырядился так? — еле выдавила она, согнувшись у ограды. — И тапоч… ох, тапочки в кармане.
— Я подумал, может, ты на меня сердишься, дай посмешу. — Ко мне возвращалось чувство юмора.
— Дурак, я серьезно, — Светка делала отчаянные усилия справиться со смехом.
— Если серьезно, то это маскировка, чтобы не узнали. Знаешь, как Владимир Ильич переодевался, когда ехал в Смольный в день Октябрьского переворота, или Шерлок Холмс преображался у Конан Дойла то в дедушку с книжками, то в кебмена. Ну и я, как полагается сыщику, тоже оделся бомжем. Хочу втереться к ним в доверие. Валерка говорил, что это они на кенгуру собак натравили.
— Дурак твой Валерка, — перестала смеяться Светка, — и ты тоже. Из-за этого Валерки Лешка и попал в милицию.
— Ты расскажи, как дело-то было.
— Сначала ты. Почему так оделся?
— Ладно, — сказал я и начал рассказывать ей все, что со мной в эти дни приключилось. История получилась не короткая, потому что Светка еще все время переспрашивала меня. А когда я добрался до того момента, как в школу вызвали мою маму, Светка меня прервала и сказала:
— Пошли во «Фламинго», а то у тебя нос красный и губы синие.
Думаю, что это было действительно так. Я ведь вспотел, когда бежал от метро. А теперь на февральском ветру в пальтишке бомжа стал потихоньку окоченевать. Вот только денег у меня на кафе не было, лишь бабушкин апельсин, который я уже отдал Светке. Пришлось мне признаться в своей неплатежеспособности.
— Сегодня за мой счет, — сказала Светка и, ухватив меня за рукав, потащила в сторону «Фламинго».
Окончание истории о моих злоключениях я уже рассказывал в тепле, попивая горячий кофе с булочкой. Пальтишко я свое снял и повесил на спинку стула, в кафе тепло, и так было приличнее.
Светка слушала меня молча, внимательно. Потом погладила меня по голове и пожалела:
— Бедненький, опять подрался.
— Это ладно, — убрал я ее руку, — вот что теперь дома будет, когда я заявлюсь?
Светка промолчала.
— Так что ты теперь давай быстрей рассказывай, что там Лешка натворил, и при чем тут Валерка.
— Хорошо, ты мне только еще пепси купи и себе тоже, — Светка протянула мне свой кошелек.
Я купил, что она просила.
— Ну, слушай, — начала Светка. — Лешка, как я тебе говорила, уверен, что кенгуру погибли не случайно. Он думает — кто-то натравил на них собак. А этот Валерка, он про бомжей все свою теорию толкал. Мол, бомжи на территории зоопарка ночуют, и они собак к этим кенгуру и запустили.
— Чушь какая-то, — возмутился я.
— Конечно, чушь, — слава Богу, согласилась Светка и продолжила: — А Алешка, он же еще маленький, он всему верит. Помнишь, он кричал, что найдет того, кто на кенгуру натравил собак. Вот он и пошел ночью этих бомжей выслеживать. Встал тихонько с постели, когда родители его заснули, и в зоопарк отправился. Не знаю уж, как он проник на территорию, только сразу попался в руки охране, они его задержали и вызвали милицию. А родители тем временем уже его ищут. Тетя Люся не знала, что делать, когда ночью встала и не обнаружила Лешки в постели и даже дома. Она и нам позвонила, потому что в этот день мы с Лешкой в зоопарке вместе были. Вот она и спрашивала, не говорил ли мне чего он, не рассказывал. А чего я скажу? Он мне вообще ничего не рассказывает. Вот после этого я тебе и позвонила, вернее, уже после того, как Лешка дал в милиции домашний телефон, и оттуда позвонили, а тетя Люся опять нам. Хорошо, что так все закончилось. Думаешь, зря я тебя просила помочь Лешке, он ведь на все способен.
— А с чего ты взяла, — спросил я Светку, — что он отправился ночью в зоопарк следить за бомжами?
— А за кем же? Не за охраной же. Кроме них, никого ночью тут и не бывает.
Теперь промолчал я. У меня были свои соображения по этому поводу, но я предпочитал хранить их до поры при себе.
Мы допили пепси. Пора было и уходить. Но куда? В том виде, в каком я пришел к Светке на свидание, в приличное место идти было невозможно. Да и денег у меня не было, а у Светки их никогда много не бывает. Оставалось только ехать домой, и поскорее. Но расставаться нам не хотелось. Я соскучился, и Светка, по-моему, тоже. Поэтому мы взяли на последние Светкины деньги еще два кофе и пирожные, оставив только на проезд до дома. Сидели и болтали. Кроме всякой ерунды, которая касается только нас двоих, Светка спрашивала, что мне удалось выяснить о гибели кенгуру, и о чем я говорил с Лешкой. Рассказывать мне было почти нечего, ничего я не выяснил, а о своих подозрениях и гипотезах говорить не люблю, поэтому я отшутился, сославшись на «тайну следствия». И еще спросил, как она думает, смогу ли я поговорить теперь с Лешкой.
— Куда уж, — огорченно ответила Светка, — его родители теперь, наверное, дома запрут. А тебя уже заперли.
— Но я же сбежал, между прочим, ради тебя.
Светка хотела мне на это что-нибудь сказать такое, чтобы я не очень-то хвалился, я почти всегда знаю, что она думает, у нее все на физиономии написано, но ничего у нее в этот раз не получилось, потому что ей было страшно приятно, что я удрал из дома, чтобы встретиться с ней. У нее даже щеки малость порозовели, и Светка стала старательно пить кофе, хотя в то же время следила, чтобы он не очень быстро кончился.
Мы растягивали наши маленькие чашечки так долго, что напиток в них совсем остыл. И пирожные мы давно съели. А все уходить не хотелось. В конце концов буфетчица высунула голову из своего убежища и крикнула:
— Ребятки, пора по домам. Кафе закрывается. На улице доворкуете.
Мы вышли на улицу. Светка разрешила мне проводить ее только до метро. Да я и сам бы никуда не пошел в таком виде. Нам обоим жаль было расставаться, а мне так уж вовсе не хотелось возвращаться домой. Но что было делать?..
Димкино пальто я оставил на лестнице, вместе с сапогами, может, и правда какому-нибудь бомжу пригодятся. Надел свои тапочки, взял ведро из-за мусоропроводной трубы (оно меня дождалось) и нажал кнопку дверного звонка. Три раза, как у нас заведено. Тами сразу залаял, а еще через несколько мгновений лай вырвался в коридор — мама открыла дверь нашей квартиры.
