нее закружилась голова.
– Ой, похоже, и правда три часа, – сказала Эля. Она увидела огромного медведя и восторженно сказала: – Это мне, дедушка?
– Да, Эля, тебе. Я понял, как мало дарил тебе подарков.
– Дедушка, спасибо тебе. Да и то что я тут – уже подарок. В Тамбове я бы сошла с ума.
Эля взяла медведя и пошла с ним в комнату. Дедушка Карл выключил съёмку и тоже пошёл в комнату, только к себе, – смотреть, что там наиграла девочка. Он полночи сидел и настолько восхищался игрой, что не заметил, как на улице снова посветлело. Раз за разом он пересматривал видео, не найдя ни одной ошибки в произведении девочки. Эля же увидела в своей игре шанс быстрее мотать время вперед, приближая этим самым встречу с Гришей. В таком темпе прошли еще две недели. Элечка вставала рано утром и ложилась поздно вечером, она почти не кушала, постоянно находясь в музыкальном сне. Дедушка не мог следить за Элей, но, как и родители он просто был рад, что она играет, но не обращал внимания, что этой игрой она начала вредить себе. Одним днём девочке еле-еле удалось вспомнить, что пришло время отправлять очередное письмо. Она достала из тумбочки уже написанное письмо и пошла на почту. На улице было так красиво, но Эля не замечала этой красоты. Дойдя до почты, девочка очень устала и присела на лавочку. Вдруг она будто очнулась, когда увидела своё отражение в стекле проехавшего мимо автобуса. «Как же я плохо выгляжу». – Девочка скорее захотела попасть домой. До нее наконец-то стало доходить, что она очень сильно помешалась на своей идее ускорить время. Эля кинула письмо в почтовый ящик и поспешила домой, прогоняя в голове распорядок дня.
«Как же долго я не молилась не читала Библию. Одна шиза наполнила меня».
Следующие дни Элечка все делала по расписанию: вставала, готовила полезный завтрак, потом сразу принимала душ, молилась, за молитвой читала Библию. Далее была лёгкая прогулка, а после два часа игры на рояле, потом снова прогулка и обед. После обеда она постоянно все делала по-разному: то отдыхала в комнате, то выходила на пробежку, то играла. Но те дни, когда Эля каждый день плакала, ушли. Да, она скучала по Грише, да, ей было тоскливо без него жить, но она научилась справляться.
А в этот момент в армии Гриша снова стоял в наряде. Когда ему пришла почта, командир в шутку сказал:
– Некрасов, давай я тебя сразу на вторые сутки оставлю.
На что Гриша ответил:
– На этот раз буду спокойным, я вам обещаю.
Гриша зашёл в каптёрку и волнительно приступил к открыванию письма: достав аккуратно листок, он развернул его и принялся читать.
Там был описан каждый момент жизни без него, а дальше был последующий стих:
8.
Много слышим мы слов о великой любви.
Много книг, песен, мыслей, стихов…
Только все это тленно, куда не крути,
Лишь Христос знает, что есть любовь.
Он ее пережил, перенёс и готов
Рассказать, что же значит любовь,
Только мы почему-то не ищем основ
Для того, чтоб понять ее вновь.
Знаю, сложно бывает понять ее суть
Средь предательств и лжи, суеты,
И, бывает, порой ничего не вернуть,
И уже сожжены все мосты…
Я однажды узнала надежду одну,
Я познала спасенье одно –
Стоит сердце своё обратить ко Христу,
Чтобы было все, как суждено.
У Него лишь своё утешенье найдёшь,
У Него только радость и мир.
Когда сердцем своим ты Христа обретёшь,
То познаешь, что Он – твой Кумир.
Как ни странно, этот стих зацепил солдата прямо в сердце, как пуля, несмотря на то, что был написан на такую тему, о которой Гриша даже говорить не хотел. Понемногу в его голову стало приходить осознание того, что он может быть неправ насчёт своих убеждений. Из каптерки обратно в расположение вышел уже не тот человек, который туда заходил. В тот момент Бог уже начал работу над его сердцем.
В письме Эля не написала о том, что целые две недели она только и делала, что без перерыва играла на пианино, дабы не тревожить солдатика, который и без того тревожился.
В очередной такой день в армии Гриша, как обычно, защищал Родину мытьём полов. Конечно, Гриша никак не мог узнать о том, что Эле стало плохо, но на душе в тот день было у него было очень тревожно, а ведь никто и не мог подумать, что в этот день девочка ляжет в больничную койку. Случилось это утром во время завтрака. Девочка вела беседу с дедушкой: расспрашивала его про бабушку, на что дед не дал конкретного ответа, а потом они вместе шутили и смеялись, после чего Эля, побледнев, как стекло, упала в обморок. Через минуту приехала скорая, а через десять девочка была в больнице, она ехала на каталке, время от времени приходя в сознание. Каталка мчалась по коридору, а девочка видела только мелькающий свет больничных ламп. Она не слышала криков врачей и не видела наполовину бледного, бегущего за нею старика. Каталка закончила свой путь, и девочку переложили на кровать, она почувствовала боль в своей руке. Элечке ввели капельницу и подключили аппарат искусственного дыхания, после этого девочка уснула. Напуганному деду Карлу дали успокоительное, и через пол часа он был в состоянии позвонить родителям. Он очень долго не мог сказать ни слова в ответ на то, что добрая по своей натуре мама Эли разрывалась и кричала в трубку телефона. Последние слово, что он смог разобрать от неё: «Мы будем через три дня». Дед трясущимися руками положил мобильник в карман пиджака и присел возле кровати внучки. После чего, нажав на кнопку на пульте, вызвал врача, чтобы спросить, когда будут результаты анализов. Врач сказал, что на глаз видно, что это сердечная недостаточность, но пока точно он сказать не может, потому что результаты будут готовы только к утру. Как назло, сломалась аппаратура, добавил врач, выйдя из палаты. Старик Карл всю ночь просидел возле койки Эли, не сомкнув глаз. Утром девочка ненадолго пришла в себя. Успев только попросить дедушку, чтобы он принёс ей Библию, письма от Гриши и написанные ею стихи, они находились в столе, который стоял в комнате. Дед быстро записал, что сказала девочка, но когда поднял глаза от записной книжки, она уже спала. В течении трёх
