— Минутку, заместитель начальника неизвестного штаба! Для начала — начальник штаба чего? И главное! С какого перепуга мы поступаем в ваше распоряжение?
Недоумение на лице начальника было мимолетным, но искренним. Так, наверное, опешил бы министр обороны, у которого рядовой спросил, сколько «дедушке» до дембеля… Потом недоумение сменилось начальственным гневом.
— Что-о-о? А ну, смирно!
Это он зря… В три горла ему быстро объяснили, кто он, сухопутный, такой и куда ему идти. Штабной налился багровой синевой, заорал неразборчиво и начал правой рукой хвататься за кобуру. Серега как-то зеркально занялся тем же. Дядёк с удивленно-испуганным выражением лица недоуменно вертел головой. За дверью послышался топот ног, Пашка зачем-то ломанулся к своей постели, а я, поняв, куда его понесло, остро почувствовал себя голым. Лязг затвора Пашкиного автомата как сигналом мне стал — я, отпихнув с дороги дядька и отсушив ударом «военному» шаловливую ручку, левой рукой достал из его кобуры пистолет, тяжелый и явно не макаров. А Пашка, падая, высадил одной очередью полмагазина в проем выбитой двери, куда уже лезли что-то неразборчиво орущие люди в форме.
Слабоват всё-таки Репин как баталист. Картина Серегиного с Пашкой номера в его картину «Приплыли» не уложилась бы, тут помощнее надо бы… Да! Я в курсе, что эту картину не Репин написал и называется она совсем по-другому! Но! Серега успел уронить на пол опешившего от военных действий вояку, Пашка, поднявшись с пола и мимоходом ткнув «штатского» дядька стволом в живот, отчего тот сложился как перочинный ножик, осторожно пошел осматривать агрессивных визитеров, или что там от них осталось. А я не нашел ничего лучшего как отдать пистолет Сереге и, перепрыгнув лежащие в дверях тела, побежать этажом ниже. Полицию вызывать.
«Скорая приехала и врач добавил смеху нам…»[15] Второй раз за день нас доставили в полицию, в этот раз для разнообразия в наручниках. Всех заковали, включая дядька. С моей точки зрения, нас волохать было не за что — уроненная хамским образом на пол дверь наличествует, автоматы у агрессоров — тоже… Самооборона, по сути дела. На том мы трое и стояли, не сговариваясь. Военный пытался взять полицаев «на голос», но безуспешно. Наоборот, его сперва несколько раз — на хорошем русском языке — призывали вести себя прилично. А после последнего выступления, когда с нас наручники снимали, его увели куда-то, так и не расковав. Зато после этого отмер дядёк, молчавший всю дорогу. Отмер и заголосил:
— Господин полицейский! Произошла ошибка!
На него вылупились все: и мы втроем, и трое правоохранителей.
— Точнее, как бы эксцесс исполнителя!
Благодарная публика молча внимала, ожидая продолжения.
— Мы — представители администрации Москвы. Были присланы для передачи нам корабля ВМФ…
— Передачи??? Вам??? Вы охуели???
Полицаи опешили. Сидят, понимаешь, ничего не подозревая, а тут откуда ни возьмись — цельный корабль! Военно-Морского Флота, которого здесь не было никогда! От слова «вообще»! Дядька, впрочем, это не заткнуло.
— Но возникли сложности, и…
А вот тут завод у него и кончился. Зато «начался» у Сереги.
— Про то, что говорит этот господин, ни я, капитан корабля «Безотказная тревога», ни мои компаньоны ни сном ни духом. А вот попытке решения проблемы этих господ силовыми методами мы — свидетели. И участники. Попытке, кстати, неудачной.
Из «тройки нападения» не выжил никто. И бронежилеты им не помогли: Пашка, как нарочно, двоим на входе ноги выше колен издырявил, а хитрому, спрятавшемуся за косяком, косяк не помог: пуля в бок вошла. Кровищщи было! Хорошая машинка «калаш». Укладистая. В смысле — укладывает хорошо.
— Так что не знаю ничего насчет эксцессов, а мое лично мнение — попытка силой лишить нас имущества.
Дядёк попробовал не согласиться с формулировкой. Его можно понять — пристегивался он к разбою капитально, и в тюрьму не хотелось. Пять минут он пытался отбиться от нас троих. Полицаи наслаждались: как я понял, русский знали все, а с эпитетами и метафорами мы не стеснялись. Понаслаждавшись, они покинули нас, уведя с собой дядька.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Втроем мы просидели минут сорок. Пашка смолил одну за другой сигареты, доставая их из худеющей пачки и каждый раз, доставая, заглядывал в неё и сокрушенно вздыхал. Говорить не хотелось. Хорошим было то, что наручники с нас сняли, но вновь не одели. Хоть это — хлеб.
Наконец за нами пришли. Уже знакомый полицейский предложил пройти с ним. Отвел нас на третий этаж и запустил в кабинет, оставшись снаружи.
Большая светлая комната, прохладная, посередине — здоровенный стол буквой «Т». За «горизонтальной» палочкой — пожилой мужчина, представительный, но без забронзовелости. За «вертикальной» — два уже знакомых персонажа: «Воякер» и «шпак». Некоторое время хозяин кабинета разглядывал нас с интересом и затаенной завистью какой-то, что ли. Остальные персонажи вперились в нас со смесью ненависти и опаски. Злобной опаски.
— Проходите, господа, садитесь.
Неожиданно — до этого местные карающие органы либо пытались на иностранных языках общаться, либо на относительно понятном русском. А тут — на тебе, цельный начальник до нас снизошел, да «по нашему» разговаривает! Неужели ради нас наблатыкался каким-нибудь экспресс-методом, типа Илоны Давыдовой??? Видимо, некоторая оторопь и гордость за державу отразилась на наших лицах.
— Да, я неплохо понимаю ваш язык, особенно сленг 90-х годов… Но — к делу. Вы продолжаете настаивать на…
Мужчина нашел на столе некий лист и процитировал.
— «Попытались силой захватить принадлежащее нам на паях имущество»?
Мы переглянулись. Мне плести словесные кружева не улыбалось, Пашка тоже не горел желанием.
— Серег, ты — кэп, тебе и карты в руки. Мы — на подхвате, если что.
Серега резко выдохнул.
— Господин?..
— Шеф полиции Порто-Франко.
— Господин шеф полиции, именно так всё и выглядело. Вот этот — Серега кивком указал на «вояку» — первым начал пистолет из кобуры рвать, а на его вопли вломились в дверь вооруженные люди с малопонятными криками. Хорошо, Родион этого беса обезоружил, а Павел выпалил по агрессорам.
Шеф пошуршал листами вновь, читая протокол осмотра места преступления видимо.
— А почему вы раненым помощь не оказали?
— Родион за полицией побежал, а мы — пока этих гостей стреножили…
— Понятно.
Шеф пожевал губами, поморщил лоб… Видно было, что ситуация ему очень не нравится. Со всех сторон и во всех смыслах. Наконец он решился:
— Мне это всё очень не нравится. Вы отбились — молодцы. Если бы вы и этих — он кивнул на «незваных гостей» — уложили — было бы совсем хорошо. А так мне придется отдавать их под суд, начнутся вопли москвичей — а оно мне надо?
Офигенно мужик в русском рубит! Где он так наблатыкался-то? Шпиён? Не, акцент…
— Поэтому от «нападавших» поступило предложение — списать всё на погибших, при жизни бывших излишне инициативными…
Сергей посмотрел на меня с непонимающим выражением лица. У меня, видимо, лицо было столь же недоумевающее. На Пашку он посмотреть не успел — тот сам прорезался:
— Господин шеф полиции, вы как должностное лицо предлагаете спустить всё на тормозах? Типа, ошибочка вышла? Так, что ль?
— Да!
Я решил тоже высказаться.
— Видимо, инициаторы не хотят на нары? Сколько им — по десятке на жало, как главарям?
— На жало — это… А, понял. Они не отсидят. У нас, собственно, тюрем нет, так что — каторга. Помрут раньше. Но они готовы возместить…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я плохо себе представлял, сколько ж они в шефа закинули, что бы он вот так посредничать взялся… Зато Пашка, видимо, представил хорошо.
— То есть сомнений у вас, что я был в своем праве, открывая огонь по супостатам — нет? Я правильно понимаю?
Шефу это говорить явно не хотелось. Но становиться крайним в терках между местной Москвой и Порто-Франко хотелось еще меньше. Вполне логично же: довел двоих до цугундера — получи пакость в ответ! Политика, блядь.
