да простит меня Пресвятая Кала, в ваших апартаментах!
Узэния пылала настолько праведным гневом, что аж притопнула ногой в негодовании.
Дарк Омар Винтер просиял после ее слов, а я невольно отметила про себя, какой же он все-таки красивый мужчина! Не даром покорил все женские сердца Академии одним лишь своим появлением.
— Мадам Узэния, — сконфуженно пробормотал мистер Блэкхар, — но дело в том, что леди Айрин Грейс говорит чистую правду!
— Что?! — побледнела от его слов Узэния.
— Что слышали! — рыкнул куратор, стирая с лица усмешку, и от его рыка вздрогнули все, включая меня. — По какому праву вы, мадам Клементина Узэния, хватаете мою гостью и ведете в кабинет к господину ректору?! По какому праву вы вообще врываетесь сюда без стука и прерываете наше совещание?!
— Я… я… — лепетала бледная Узя, пятясь от гнева куратора в сторону двери. — Я не знала… простите…
Глава 18
— Оставьте в покое студентку и займитесь своими делами, мадам Узэния, иначе в следующую свою кураторскую проверку я включу уже вас, и поверьте, буду не менее пристрастен к вашим бумагам!
Скорее всего, «мадам» впервые в жизни получила от кого-то по щщам, и никак не могла взять в толк, что куратор не шутит, и все его слова — лишь вершина айсберга его настоящего гнева.
— Проверьте ее кантибэг! Господин куратор, мистер Блэкхар, я уверенна, что моя крыса, которую Айрин Грейс выпустила из колбы в моей аудитории сейчас находится у нее!
О-о…
А вот это уже чревато.
Мало того, что у меня там потерянный ботинок из подвала, ритуальный нож, так еще и Тыквенник ядовитый — лютое палево, тянущее на пожизненный срок. А вот крысеныша, я надеюсь, хотя бы там нет, до кучи.
Ректор перевел разъяренный взгляд с Узэнии на меня. Взгляд тут же смягчился до состояния желе.
— Это правда? — спросил он у меня.
Я кивнула.
— Но у меня в сумке его нет. — тут же добавила, краснея.
— Вот видите! Видите! — притопнула ногой злобная преподша.
— Зачем ты это сделала? — удивленно и очень мягко поинтересовался куратор.
— Так крысеныш ведь живой… и говорящий… а она его в колбу!
Все трое, включая ректора, куратора и Узэнию как-то подозрительно посмотрели на меня.
— Так это ведь Крысенник Ядовитый! Одна из форм вредных фаунитов! Стыдно такое не знать студентке третьего курса факультета Целительства! — первой опомнилась Узэния.
Ой, мама… и Крысеныш тоже ядовитый? Как и моя Тыковка? Ну и дела!
— Открывайте свой кантибэг! — тоном, не терпящим возражения, приказала Узэния.
Соображай, Иришка, что делать, соображай!
Но, под диким стрессом мой мозг привычно отказывался функционировать, поэтому я лишь беспомощно уставилась на куратора: «спасай, мол, раз ты такой добрый и заботливый по отношению к Айрин».
Дарк одарил меня ободряющим взглядом и спокойно приказал:
— Мадам Клементина Узэния, покиньте кабинет ректора.
Узя снова обвела глазами высокое начальство Академии, ища поддержки в Блэкхарде, но тот, вопреки ее ожиданиям сурово поддакнул куратору:
— Да, Мадам Узэния, вы привели к нам предположительную нарушительницу. Дальше мы сами разберемся. Выйдете!
Все аргументы кончились, и Узэнии не оставалось ничего другого, как выполнить приказ, выйдя за дверь.
— Господин Блэкхар, мы с вами все обсудили, надеюсь, что я достаточно подробно изложил вам все свои замечания по поводу сиротского общежития. — Куратор поднялся с кресла.
— О да, господин куратор. Мы все учтем и исправим в кратчайшие сроки. — тут же подскочил на ноги ректор.
— Тогда я лично провожу мисс Грейс, с утра она чувствовала себя не важно, плюс проведу с ней кхм… беседу по поводу фаунитов.
— Да, господин ректор. Тогда у меня к мисс Грейс никаких вопросов не остается. Поправляйтесь. — последнее пожелание ректор произнес для меня.
Я поклонилась и сделала неловкий книксен. Куратор в который раз спас мою так и нарывающуюся на приключения пятую точку…
* * *
Весьма чинно и в полном молчании мы покинули кабинет господина ректора, а потом и вовсе главное здание Академии. Все попадавшиеся на нашем пути преподаватели и студенты как один пугались куратора, бормотали что-то невнятное и разбегались с нашего пути.
Кажется, стало еще холоднее. Все вокруг было заснеженным, ледяным и торжественным. Сугробы снега, расчищенные с дорожек, высились в едва угадываемых газонах. Интересно, как здесь весной и летом? Должно быть очень красиво и живописно, но сейчас лютая зима, и сиротское пальто очень быстро перестало меня греть.
Когда мои руки без перчаток превратились в ледышки, я поднесла их к губам и подышала. Куратор, не замедляя шаг стащил с себя перчатки и тут же протянул их мне.
— Надень, Эрин.
— Хватит меня так называть! — возмутилась я, но перчатки все же приняла. Натянула быстрее, и хоть они были мне непомерно велики, но хранили тепло рук Винтера. — Зачем вы меня так зовете? Я — не она!
Выпалила, и тут же осеклась. А вдруг, я — именно «она». Откуда мне знать, что связывало куратора и Айрин!
— Прости. — куратор замедлил шаг, я тоже сбилась с ходу, и застыла на месте.
Куратор приблизился близко-близко. Так, что я почувствовала тепло, исходящее от его пальто, и запах парфюма, которым куратор пользовался постоянно.
— Так что у тебя в сумке, Айрин? — смотрел он мне в глаза сверху вниз так, что казалось, видит меня на сквозь, всю мою душу!
Ой, мама… теперь и он будет выяснять это?
— У… учебники! — пискнула я, отступая на шаг.
— Покажешь? — куратор преодолел этот шаг за четверть мгновения.
Я отступила снова. Куратор повторил свой маневр. Он будто играл со мной как кот с мышкой, а вокруг только ледяной воздух, и ни души на улице.
— Если там у тебя учебники, — загонял меня высокий мужчина в угол, пока я не прижалась спиной к мощному стволу дерева, — тогда от чего у тебя был столь испуганный взгляд, а?
Мои глаза метались от лица куратора к пустынной улице, ища хоть какую-то пускай и призрачную от него защиту. Но, как на зло, все преподы и студенты в этот час были на занятиях, и никто не стал свидетелем странного наезда куратора на меня.
Иронично вздернув бровь, куратор начал решительно расстегивать тяжелые серебряные пуговицы на своем пальто.
— Э…э… з…зачем вы раздеваетесь? — прозаикалась я, то ли от холода, то ли от страха.
Но мужчина уже стянул с себя пальто, и деловито набросил его мне на плечи.
— Ты вся синяя, Айрин. — усмехнулся он. — Тебе надо нормальную зимнюю одежду носить, а не это убожество!
Я купалась в тепле, кутаясь в пальто Винтера, очень
