Упала на жёсткую, неровную поверхность, одарившую вспышкой хлёсткой боли, попыталась было застонать непроизвольно, однако из ноющего горла вырвался лишь полупридушенный сип. Я открыла глаза, судорожно вдохнула прохладный свежий воздух, закашлялась. Рядом кто-то охнул, я ощутила под собственным боком чужую руку, прижатую моим телом к колючей поверхности.
Костас?
Быть того не может. Силёнок у него пока хватит, только чтобы речи толкать, но не бегать вслед за мной по здешним холмогорам. Ещё босым и без нормальной одежды.
Тогда кто?
Дуган?
Кто-то из ветреных?
– Ты что творишь? – прошипел за моей спиной… Виргил Ворон?
Повернула голову, дабы убедиться, что у меня не начались слуховые галлюцинации.
Шляпу Виргил то ли бросил где-то, то ли потерял и оттого выглядел лохматее обычного. На сумрачном челе крупными буквами прописано честное мнение обо мне вообще и моих поступках в частности, во взоре злость, ясно читающееся желание добить недоадару, чтоб сама не мучилась и других не донимала, и искреннее непонимание вопиющей моей безалаберности.
– Совсем остатков разума лишилась, Вар-рвара? – Виргил руки разжал и предпринял попытку отодвинуться от меня.
Я приподнялась, потёрла шею и снова откашлялась. Мерзкое такое чувство, будто горло сдавливают по-прежнему, невидимые пальцы – или, скорее, щупальца – обхватили шею и сминают кожу, врастают в неё…
– Что за… за хрень это была?!
– Хрень.
– Тварь из перелома? Настоящая?
– А бывают ненастоящие? – вернув себе конечность, Ворон сел.
– Надин не упоминала… – прошептала я.
– Потому что адары нечасто с ними сталкиваются, – снизошёл до объяснений Виргил. – Такие… существа считаются условно низшими, они неразумны и обитают по ту сторону грани. Проникнуть на нашу сторону явно не способны, но могут напасть на зазевавшуюся адару, если ей приспичило перемещаться с перепутья, прямо от истока перелома, ещё и неумело. По ту сторону грани хватает всяких мелких хищников, рыщущих поблизости от неё в поисках добычи.
Наверное, эта информация входила в уроки по технике безопасности, до которых мы с Надин пока не добрались. То есть она рассказывала о безопасности перемещающейся адары и пассажиров, но в общих чертах, без монстрообразной конкретики.
Мужчина встал, одёрнул куртку, огляделся.
– Куда ты предполагала переместиться?
– В Бертерский домен, в Ливент.
– Путь наметила?
– Да… то есть собиралась.
– И когда же?
– Я была в процессе… пока меня не отвлекли.
– Тварюшка тоже была в процессе… окончательного затягивания тебя на свою сторону.
– А какого ляда ты там делал? – возмутилась я. – За мной следил, что ли?
– Да.
– На кой? Или Костаса высматривал, дабы добить?
– Этот проклятый кусок гуано меня не заботит, – Виргил глянул на меня сверху вниз, наклонился, подхватил под мышки и поставил на ноги. От рывка закружилась голова и потому на слегка ослабевших, подогнувшихся двоих утвердилась я не сразу. – И, упреждая возможные твои обвинения, уверяю, что я никого не нанимал для его избиения. По всей видимости, он сам распрекрасно справился с этой задачей. Многие на перепутьях не испытывают великой симпатии к гостям из доменов.
– Он из ветреных… то есть проклятых.
– Знаю. Но истинное своё происхождение он удачно скрыл и себя отполировал до блеска позолоты. По нему теперь не скажешь.
Наконец и я смогла осмотреться на местности.
Местность не порадовала.
Вероятно, куда-то я перемещаться да начала, другой вопрос, что понятия не имела, куда именно.
Каменная площадка исчезла – вместе с бухтой, посёлком, поездом и багровыми скалами. Зато море по-прежнему расстилалось тёмным синим покровом до самого горизонта, рокотало и билось о камни по ту сторону обрыва, начинавшегося в нескольких метрах от места нашего приземления. Криво изрезанная, поросшая низкой травой линия берега тянулась параллельно морю и терялась в дымке. Небо серое, мглистое, дул прохладный ветер. Вокруг ни души, Ворона не считая, даже чаек не видно и не слышно.
– Господи, теперь-то мы где?
– Следовало бы спросить у тебя, но ответа я, боюсь, не дождусь.
– Это хотя бы то же перепутье, где мы были?
Виргил развёл руками.
– Ладно. Это точно перепутье, всё равно какое?
– Похоже… но кто знает наверняка?
Я села обратно на траву, скрестила ноги по-турецки и достала карту. Побережье занимало порядка шести квадратов и уходило на территорию Бертерского домена. Однако благодаря перелому, отмеченному почему-то острым углом, уходило оно туда не так, как было бы в моём мире. Какую площадь подразумевали под собой неведомые квадраты, я не знала и потому вряд ли удастся прикинуть, сколько времени займёт путь вдоль побережья.
Особенно пешком, угу.
И в любом случае надо как-то преодолеть перелом.
Это если мы просто переместились дальше по побережью.
А если в другую сторону перекинуть успело… или вовсе в другое перепутье…
Перепутья на карте указаны не все, лишь часть между Бертерским, Фартерским и ещё двумя-тремя доменами. Выход к морю, ясен красен, на континенте тоже не один.
Внезапно стоящий рядом Виргил наклонился и, прежде чем я успела отпрянуть, подобрал с травы возле моего колена желтоватый прямоугольник.
А, чёрт… совсем о ней забыла.
– Что это? – Ворон выпрямился, повертел фото в руке.
Я сложила карту, сунула в карман и встала.
– Фотографический портрет – единственное, что нашлось у Костаса.
– Очень трогательно. «Моей единственной любви. Навеки твоя Ф.», – подпись на фото Виргил зачитал с изрядной долей скепсиса. – И кто у кого прощения просил?
– Без понятия. Твоя адара нас здесь вряд ли найдёт…
– Она занята возвращением Дугана в Исттерский домен.
– Оки. А мы тогда попробуем переместиться отсюда, – я потянулась было забрать фото, но Ворон резким движением отвёл руку в сторону.
– Оставлю его себе, – сообщил с невозмутимым лицом, расстегнул куртку и спрятал фото во внутренний карман.
– Зачем?
– Отдам Алишан позднее. Запечатлена здесь не ты и получила ты его не от Феодоры, так что принадлежать тебе он не может, – Виргил демонстративно застегнул куртку, словно предполагал, будто я могу попытаться фотку отнять.
– Да и забирай, – подчёркнуто равнодушно пожала я плечами. – Мне на неё как-то фиолетово.
– Что?
– Пофиг мне на неё… ладно, проехали.
– Куда?
А Люсьен и Филипп уже научились игнорировать это моё «проехали».
Я отвернулась от Виргила.
Эх, Люсьен… что мне теперь с тобой делать?
Но прежде нужно до Люсьена добраться и уже потом решать, городить огород или как.
– Моя попытка номер пять… два, – прокомментировала я вслух, покрутила головой, разминая шею, и заново переплела пальцы. Подозреваю, особого смысла в том не было, но надо же совершить хоть какие-то подготовительные действия, пусть бы и бесполезные. – Эксперимент объявляю открытым…
– Ты уже перемещалась… хм-м… сознательно и самостоятельно? – Виргил встал рядом со мной.
– Нет.
– То есть это… твой первый раз?
– Ага, – почудившийся на секунду двойной смысл в невинной, в общем-то, фразе я проигнорировала.
К тому же в голосе Ворона явственно прозвучали здравые опасения за сохранность собственной шкуры и закономерные сомнения в благополучном исходе сего предприятия, а не дурацкий намёк.
– И я тут с тобой…
Закрыть глаза.
Представить условную мандалу.
Начинать с центра и двигаться по солнцу.
Я центр, я точка отсчёта для себя самой…
– Нечего было следить за мной.
– Если бы я за тобой не следил, твоё остывающее тело нынче уже дожирали бы.
Точка назначения – Бертерский домен, город Ливент.
– Ну и дожрали бы, твоя-то какая печаль?
– Твоя правда, никакой.
Услышать зов.
Услышишь его тут, когда одна птичка докучливая всё долбит и долбит по мозгам, аки дятел ствол.
– Тогда будь добр, заткнись, а? Бесишь почище Филиппа.
