сердито иду по коридору и резко распахиваю дверь в комнату Доминика. На его кровати сидит Шон и переливает во фляжку водку Дельфины, возместив выпивку водой из бутылки. Пойманный с поличным, он лукаво улыбается и пожимает плечами.
– А что? Я уже несколько месяцев так делаю. Зато она не такая пьяная и меньше страдает от обезвоживания.
– Я запрещал вам соваться в мою комнату, когда она здесь.
– Да она всегда здесь, – говорит увлеченный игрой Дом, сидя в кресле-мешке, из которого уже вырос, и щелкает пультом. – Но сиськи красивые, я успел заценить.
Выбиваю из его руки пульт, и брат поднимает голову, приготовившись к моему гневу.
– Какого хрена с тобой творится? У тебя же есть мозги, – бурчу я.
– А еще, брат, у меня есть член. Я тоже кое-что подмечаю, – насмешливо парирует он на показуху – в основном для Шона, который подбирает пульт.
– Оставшуюся неделю проведешь, уединившись с ней в комнате? Мне нужно записываться на прием, чтобы постучать в твою дверь? – разражается он гневной тирадой, и в этом нет ничего странного.
– Сегодня вечером я собирался устроить вам поход, но теперь можете об этом забыть.
Дом едва заметно вздрагивает, но я знаю, что мои слова его задели. Шон вскакивает, откинув пульт в сторону и тут же забыв об игре.
– Я готов.
– Не готов, если так себя ведешь. – Поворачиваюсь к брату. – А ты веди себя с ней уважительно.
– Ты что, ее любишь? – спрашивает Дом скорее из любопытства, но нам нет нужды это обсуждать. В этом плане, как и во многом другом, он опережает сверстников. Хотя я уверен, что Дом еще невинен и повернут на том, чтобы изменить этот статус. Судя по вниманию со стороны женского пола, долго ждать не придется.
– Я рассказывал тебе, что говорил папа?
– Когда любишь кого-то, то никогда не должен в этом сомневаться.
Я киваю.
– Но даже если не любишь, относись к ним хорошо. Не нужно вести себя как гондон, даже если хочешь этого.
– Мудрый совет, брат. Буду рад, если на неделю закончишь с нотациями. – Дом смотрит на Шона. – Мы оба будем рады.
– Хочешь наглядный пример того, что может сотворить с женщиной дурной мужчина? – Я киваю в сторону спальни Дельфины. – Взгляни, черт возьми, на тетю.
Оглядываю мальчишек и вижу, что мои слова приводят их в чувство. Доминик закатывает глаза.
– Хочешь, чтобы я ее пожалел?
– Нет, хочу, чтобы понял, почему она так себя ведет.
– Это ее выбор.
– Точно так же, как ты сейчас решил вести себя как маленький невежественный ублюдок.
Дом в свои одиннадцать в два раза умнее меня, когда я был в его возрасте, и с ним в три раза труднее сладить. Отчасти виноват в этом я, ведь сам поделился с ним почти всем, что знаю.
– Всегда относись к женщинам с уважением. Они намного более развиты, чем большинство мужчин. Не отыгрывайся на них. Это признак слабости, а женщины не груша для битья. Они – святыня, и тебе нужно как можно скорее это уразуметь.
– Сколько их у тебя было в последнее время? – встревает Шон.
– Слушай меня внимательно.
– А у нас есть выбор? – умничает Дом, и я толкаю его на матрац, который стал ему мал. Последние несколько недель брат особенно вспыльчив, и теперь ясно почему.
– Брат, я уезжаю. Извини, что оставляю тебя с ней, но для нас так будет лучше. Ты должен мне довериться.
– Ага, нам будет гораздо лучше, когда ты окажешься за тысячи километров отсюда, – сухо констатирует он.
Обхватываю ладонью шею, чувствуя, как в груди разрастается боль.
– Вскоре ты поймешь причину.
– Да ни хрена я не обязан понимать!
Рывком поворачиваю его к себе, и Шон тут же вскакивает. Я редко даю брату затрещину, но реакция Шона показывает, как мы оба к этому относимся. Чувствую облегчение от того, что Шон вскидывается, готовый не мешкая встать на защиту Дома. Меня переполняет гордость, но я продолжаю говорить напористым тоном, смотря на Доминика.
– Думаешь, если бы я мог, то не взял бы тебя с собой?
– Нет, ты всего лишь уезжаешь на шесть-семь лет, потому что так для нас, видите ли, будет лучше.
– И шести недель не пройдет без встречи с тобой. Я уже тебе объяснял.
– Посмотрим, – бурчит Дом с явной обидой в глазах. Его, как и меня, пугает предстоящая разлука. Шон тоже как на иголках, но прикидывается дурачком и немного рисуется, чтобы скрыть обеспокоенность из-за моего отъезда. Единственное, что утешает, – они будут друг за другом приглядывать.
– Почему Париж? Почему так далеко? – спрашивает Шон, пока я перевожу взгляд с одного мальчишки на другого. Последние дни дома истекают, и это явно отражается на наших отношениях, что сейчас ставит меня в тупик.
– Верните ее бутылки и сразу же собирайтесь. Пора вам узнать.
– Что узнать? – спрашивает Дом.
– Что я все делаю ради тебя.
– Не вижу тут никакой логики, брат.
– А когда увидишь, запихну эти слова тебе в глотку. – Поворачиваюсь к Шону. – Иди за Тайлером и своим инвентарем и через полчаса возвращайтесь.
Шон открывает окно.
– Есть!
– Шон, – окликаю, и он замирает, перекинув одну ногу за окно, – почему не пользуешься входной дверью?
Он одаривает меня ухмылкой.
– Разве ж это весело?
Покачав головой, перевожу взгляд на брата, который с интересом за мной наблюдает.
– Куда идем?
– К моему месту.
Он замолкает. Дом годами умолял меня взять его с собой, но до сегодняшнего вечера я всегда отказывал. Один раз он за мной проследил, но на полпути я его засек и отволок обратно домой. Только в том месте я мог найти немного покоя, там хаотичные мысли и паника преображались во что-то более определенное. Там я мог осмыслить то, что подвергал сомнению. И до сих пор ни с кем не делился этим местом.
Меня переполняет страх при мысли, что я оставлю Дома на милость Дельфины в этой дыре, но он достаточно толстокожий, чтобы это вытерпеть, а его уверенность с лихвой покрывает другие недостатки – я в этом убедился. Возможно, тут я немного хватил лишнего из-за его поведения.
Запихиваю в сумку одежду на несколько дней, как раз в тот момент, когда со смены возвращается Дельфина, смотрит на нас обоих из коридора, а потом решает войти в мою комнату.
– Куда вы?
– В поход. Вернемся через несколько дней. Тебе что-то нужно?
– Ничего. – Она стоит в дверях, скрестив руки, и смотрит, как я собираюсь. – Спасибо, что оплатил счет за электричество.
Получив компенсацию в связи со
