Хихикая, я вытащила из ящика те самые прозрачные трусики, бросила на кровать, щелкнула камерой, снимая их на алом покрывале. Не помешает подразнить немного, а потом может и надену, и сфоткаю, и отправлю. Пусть только попробует не оценить недавний шугаринг на зоне бикини. Он обязан просто умереть от счастья прямо в новогоднюю ночь на рабочем месте.
Но Коля то ли обиделся, то ли не проникся моей шуткой. Сообщение висело всю ночь. Он больше мне не отвечал. Едва пробили Куранты, я написала: «С новым годом». Остаток ночи пыталась не кукситься, но даже горячий нейрохирург из сериала не спас меня от хандры.
Я уснула в растрепанных чувства, не в сила перестать думать, что как новый год встретишь, так его и проведешь. И не будет у меня ни секса, ни веселья, ни друзей. Даже текстовый флирт с элементами эротики подло провис, приговаривая к нулевой личной жизни.
Я проснулась к обеду. Злая, несчастная, почему-то с головной болью, словно похмельная. Старость что ли?
А вот Аля заявилась ко мне бодрая и свежая. Подмышкой у Джонни она смотрелась еще краше, чем отдельно, и я уже по привычке немного позавидовала. Они приперлись, едва я продрала глаза. Без звонка, просто пришли. Как Винни-пух и Пятачок, что ходят в гости по утрам даже первого января. Без комплексов и предубеждений ребята. Игнорируя доктрину моего дома о сухом законе, они открыли бутылку шампанского, вытащили из холодильника остатки пиршества, уселись со всем этим на кухне.
Злиться на них было сложно. Они классные, чего уж. Та еще парочка. К тому же, меня немного успокоили рассказы о паршивой вечеринке в баре.
— Слава богу, ты не пошла, — громко возмущалась Аля, доставая бокалы. — дебильные конкурсы, бухой дед Мороз, отстойная кухня.
— Аль, мне нельзя пить, — напомнила я в сотый раз, но она все равно поставила на стол три фужера.
— Да прекрати, глоточек. Вань, скажи, ей можно.
— Можно-можно. Не помрет уж точно.
— Коля сказал, не стоит, — уперлась я, немного злясь на Ваню, который дискредитировал мнение коллеги да и самого друга, который так и не сподобился мне написать.
— Коля? — Алька приподняла бровь.
— Ник Ник что ли? — догадался Ваня и объяснила подружке. — Это Скобелев. Очевидно, он стал Колей. Бывает.
— Коля… Ему не идет, — фыркнула Алька.
— Ага, зато Ване идет Джонни, как корове седло, — не спустила я, теперь уже обижаясь за Николая.
— А ты Скобелеву спасибо скажи. Он придумал и прилипло. Говнюк.
Я решила больше не спорить, но и не пить. Только Ваня не успокоился. Он без стеснения набрал номер, гаркнул в трубку:
— Ник, чего сиплый? Спишь? Ничего глупее не придумал? Ну да, все спят после попойки и только ты после дежурки. Лошок.
Я закатила глаза, понимая, что он разговаривает с Николаем.
— А мы тут к Аньке завалились. Она сказала, ты ей прописал ни капли в рот, ни сантиметра в вагину.
— Ваня! — рявкнула я, врезав анестезиологу по спине.
Аля при этом захихикала, словно ей было тринадцать, и она впервые услышала слово жопа.
— Да не ворчи, Никыч, разреши человеку два глотка игристого. Не будь таким нудным. — Он отодвинул трубку ото рта, спросил у меня. — Ты с антибиотиками закончила?
— Да, но…
— Но и все. — И опять в трубку. — В общем, я ей налью. Сам бы пил, и Аньке разрешу. Ник… ну, блин, Ник…
Ваня протянул мне трубку, и я замахала руками, ничуть не готовая к разговору. Но анестезиолог пихнул мне телефон, объяснив при этом:
— Он тебя просит.
— Привет, — проговорила я, почему-то тут же потеряв голос.
— Привет, — так же сипловато ответил Коля. — Что там происходит? Вливают в тебя шампанское через воронку?
— Нет, но настаивают.
— Понятно. Как всегда. Два глотка, Ань. В виде исключения и по большей мере, чтобы Жженов от меня отстал.
— Я поняла, Коль. П-прости, что побеспокоили.
Он был такой сердитый, что я опешила и начала заикаться.
— У тебя все в порядке? — спросил Коля дежурно, скорее по привычке, нежели действительно беспокоясь.
— Да, все хорошо.
— Ладно, — услышала я чуть более мягкий тон, но Ваня уже вырвал у меня телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да не гунди, Скобелев. Вечно у тебя пмс в новый год… Сам виноват, пошли их с этими дежурствами… Ну и отстал. Бывай. — Джонни фыркнул, отбивая звонок. — Пипец он нудный. Подумаешь, разбудили. Тоже мне царь.
Он ушел мыть руки, а я достала прошлогодний хлеб, чтобы спрятать волнение и переживания. Разумеется, от Али ничего не укрылось.
— А ну выкладывай, что у тебя с Ником! — потребовала она.
— А что с Ником? — слишком громко для естественного недоумения переспросила я.
— Тебя трясет почти, Ань. У вас что-то было?
— Ты в своем уме? Что могло у нас быть? Мне же ни черта нельзя.
— Не знаю. А тогда? Он тебя ездил провожать в день знакомства.
— Сто лет назад, Аль. И даже тогда ничего не было. Разве он не вернулся через полчаса?
— Вернулся, но почти сразу ушел, чтобы нам не мешать. Ники классный.
— Угу, — без особого энтузиазма подтвердила я.
— Значит, у вас ничего не было? Все эти перевязки, осмотры, арррр, как горячо.
Боже, не дай мне покраснеть, иначе она все поймет. Молитва была услышана, и я, кажется, смогла быть убедительной.
— Ну какое горячо, Аль? Все на бегу постоянно. Мы почти не говорили.
— А секс вообще не повод для знакомства.
— Прекращай! — велела я, увидев, как Джонни возвращается из ванной.
Естественно, она игнорировала это требование. Напротив, стала задавать Ване всякие вопросы.
— Джонни, милый, а у Ника ведь нет никого?
— Неа, он чемпион по дрочке. Только левая и правая. Ну и работа, конечно. А что?
— Тебе не кажется, что он на Аньку запал?
Аля игнорировала мой вопль возмущения.
— Не, не кажется, — кратко бросил Ваня, положил на кусок хлеба слайс мяса, накрыл сыром, веткой рукколы и отправил в рот.
— Он за ней ходил, когда мы познакомились. В баре, помнишь?
— А должен был сидеть и нам мешать? — резонно парировал Ваня, жуя. — Ник всегда так делает. Он, конечно, может приударить. Потрахаться даже может, но на том все и кончается. Он не западает ни на кого, потому что работает, как псих. Еще и вечные конференции, научные работы. Он конченый.
— Человек занимается любимым делом, — вклинилась я, чувствуя невыносимую потребность защитить Колю.
Я и сама примерно так же работала. Ну ладно… Наверно, чуть меньше и не так ударно, но знала не понаслышке, что такое трудоголик.
— Я тоже любимым делом занимаюсь, Ань. Но у меня одна работа, а не две. И выходные почти как у всех. Аля вон и от дежурств моих бесится. Теперь представь, что жизнь — это сплошное дежурство. Вот Ник так и живет. В таком ритме. Какая девчонка это вынесет? Чудо уже, что он сам себя выносит.
— Вы же друзья, Вань… Ты как-то круто с ним.
— А я должен врать? Ань, ну он сгорит так к сорока.
— Мне не показалось, что Коля прям такой весь в обмороке от тонны работы.
Ваня взглянул внимательно на меня и заулыбался.
— Запала, да? Ники включал обаяшку?
— А если и да — что с того? Будешь меня разубеждать?
— Нет, конечно. Надо оно мне? Скобелев с пациентами всегда киса, а вот с друзьями… Ну ты слышала разницу. Врачи — это не очень романтично, Ань. Особенно такие, как Ник.
— Да и ты не особенно няшен бываешь, — вступила Аля.
— Все бываем, — вмиг посерьезнел Джонни. — Работа такая.
— Ладно, давайте, пить и есть, — моментально сменила тему Алька, и мы сели за стол.
Они посидели у меня до вечера, болтая ни о чем, доедая мою еду. Я потягивала шампанское для виду, но в итоге и глотка не сделала. Аля видела и регулярно щурилась на меня, давая понять, что знает больше, чем я говорю. Обо всем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Попрощавшись, я снова осталась одна, теперь сполна наслаждаясь странным поведением Коли. Он действительно говорил со мной раздраженно и суховато, но ведь Ваня его разбудил. Наверно, я тоже не особенно обрадовалась бы.
