Просыпался рабочий люд.
На длинных цепях в бухте чуть пошевеливались сотни судов. Л за ними поднимался Гонконг.
Он белел десятками высоких зданий и, чем ближе мы подходили, тем больше казалось, что не только мы глядим на него, а сам город, как с трибун стадиона, смотрит на свой за лив, на идущие по нему корабли, любуется ими. И казалось, что всё в этом городе под этим синим небом прекрасно.
ВЕСЁЛЫЙ ГОРОД
К борту сразу же потянулись баржи, полезли на палубу грузчики.
За Колей, как за буксиром, побежали к трюмам бойкие торговые агенты, заскрипели тросы лебёдок и закачались в стропах ящики с креветками и макрелью.
А команда, свободная от вахты, получила у помощника капитана гонконгские деньги и села в катер.
- Только не теряться в щелях, - предупредил на прощание капитан. - Л то облапошат в два счёта.
- Это т-точно, - сказал Веня, он сидел на самом носу катера. - К п-пи-ратам едем. Голову от-торвут, как к-кокосовый орех. В-вес-сёлый город!
Вдали зеленели острова. Между ними ходили тугие волны. Катер быстро зарывался носом, и в лицо летели радужные брызги. Я ловил их руками. То с одной, то с другой стороны сверкали влажные бока судов. В стороне качались баржи. На одной женщина держала малыша и умывала из таза. На другой хозяйка доставала ведром из-за борта воду. Тут и там полоскалось под ветром бельё и светилось от солнца.
- Красиво. .. И раздеть здесь тоже красиво могут, - засмеялся тоненький Митя.
- А что, кроме шуток, - вмешался Ваня. Он был в новенькой рубахе, в остроносых туфлях. И брюки у него были наглажены, как отточенные лезвия. Тут сколько случаев было, целые пароходы пропадали! Недавно ограбили какое-то шведское судно.
- Ну, это уж сказки! - рассмеялся я. - В наше-то время?
- Какие сказки?! - выпучил глаза Ваня. - Ограбили шведское судно! Ночью подошли на джонках с оружием из-за этих вот островов, согнали на корму всю команду. Пистолет к виску, а сами бросили груз на джонки - и концы в воду. Один полицейский напал на след пиратов, так потом его голову нашли где-то в кустах.
- Г-го-лову от-торвут з-запросто, - таинственно повторил Веня, будто не раз попадал в такие истории.
- А, ерунда! - сказал электромеханик Валерий Иваныч, у которого было прозвище "Чудеса ботаники", потому что он собирал редкие, диковинные растения. По переборкам его каюты вились лианы, на полу стояла пальма... И сам он со своей стрижкой "ёжик" походил чем-то на кактус. Он и сейчас ехал снимать чудеса ботаники Гонконга.
- Красивый город, - сказал Валерий Иваныч. - Нужно уметь видеть красивое.
И Гонконг утвердительно сверкнул всеми своими стёклами.
ДИСНЕЙЛЕНД В ГОНКОНГЕ
Мы подошли к причалу. Катер со скрипом протиснулся среди барж. И Веня, прыгая по ним, вдруг закричал:
- Братцы, м-монеты! - и бросился к киоску, за стёклами которого издалека поблёскивали серебряные кружочки.
Я хотел было побежать за ним - другу-то обещал монеты! Но "Чудеса ботаники" взял меня за локоть:
- Посмотрим на город сверху. А остальное ещё успеем. Только мы отошли от причала, как Валерий Иваныч воскликнул:
- Ого! Вот это да!
Прямо перед нами, как скала, возникла многоэтажная голубая громада. Странное сооружение! Вроде бы и дом, но вместо окон сияли огромные круглые иллюминаторы.
- Видел? - с изумлением сказал Валерий Иваныч. - Морской вокзал! Недавно построили! А ну пошли дальше! Что там ещё за чудеса?
Мы втёрлись в шумную толпу и вышли на бойкую улочку.
И тут тоже начались чудеса. Но совсем другие.
По улице, словно в Диснейленде, дребезжал старинный двухэтажный трамвай. Из окон его смотрели китайцы, но не гуттаперчевые, а настоящие, живые.
Рядом с трамваем бежал человек и тащил коляску, в которой сидел толстый мужчина.
Не мужчина - пуховик! Будто его нарочно посадили продемонстрировать, как капиталисты эксплуатируют бедняков.
За ними ещё один тощий китаец тянул ярко-красную коляску с картонными ящиками, а сбоку бежала китаянка и покрикивала. Наверное, "быстрей, быстрей!".
Совсем как в прошлом веке! Только люди были сегодняшние, живые.
Какой-то мальчишка взмахнул передо мной пачкой газет. Прошли несколько шагов, и старик рикша тронул меня за плечо:
- Поехали!
Но я показал на ноги:
- Ничего! Как-нибудь на своих на двоих!
ОБЫКНОВЕННЫЕ ДЕТИ ГОНКОНГА
Мы быстро прошли шумную улицу, заваленную картонными ящиками, уставленную лавочками, возле которых хозяева жевали резинку, кричали, размахивали платками, лентами, трещали трещотками, и стали подниматься в гору.
Здесь не было ни лавок, ни рикшей. Высоким зданиям было просторно. Под тенистыми деревьями проносились сверкающие автомобили. И маленький полицейский в шортах и в белом шлеме указывал жезлом дорогу.
Над одним высоким домом развевался английский, над другим американский флаги.
Здания светились, будто айсберги. А шум города долетал сюда снизу, как гул птичьего базара.
Дорога вилась по сопке, и над нею нависали крепкие тропические лианы.
- Это только начало, - сказал "Чудеса ботаники", снимая фотоаппарат, похожий на ствол миномёта. - Вон какая красота!
Сверху действительно было на что посмотреть. Между зелёными островами качались цветные суда, голубое небо сливалось с голубой водой, а далеко-далеко, у самого горизонта, тянулись пароходные дымки.
Но вот мы поднялись ещё выше и пошли по широкой лестнице. Она была вся белая и уходила вверх - в небо. Возле неё рабочие подстригали газоны, а где-то вверху, казалось у самых облаков, темнела статуя английского короля в высокой, как колпак, короне... Вскинув голову, выставив вперёд ногу, он оглядывал океанские дали.
Рядом с памятником ходили павлины с яркими хвостами. И тоже по-королевски поднимали головы, будто прислушивались к рокоту моря.
- Отличный вид! - сказал Валерий Иваныч. Он приготовил фотоаппарат.
Но тут из аллеи выбежала стайка китайчат с чёрненькими чёлочками, в белых сияющих рубашках. Мальчишки шалили, болтали головами из стороны в сторону. За ними семенила на высоких каблучках изящная няня или воспитательница.
Они взобрались на пьедестал к королю, смеясь уселись вокруг него, а один, подпрыгивая, как козлёнок, подбежал к нам и показал мизинцем на детей: сфотографировать!
- Можно! - улыбнулся Валерий Иваныч. Мальчуган взобрался на пьедестал и, сев среди своих товарищей, наклонил голову набок.
"Чудеса ботаники" прицелился и щёлкнул аппаратом. Я тоже сделал снимок.
Мальчишка наклонил голову в другую сторону и показал: ещё и так.
Электромеханик улыбнулся:
- Пожалуйста и так!
Тогда малыши спрыгнули, а один, тот самый, остался и показал пальцем: "Теперь меня одного".
- Ишь ты! - удивился я.
- Хватит, - сказал Валерий Иванович. Воспитательница подошла к нему и тоже сделала знак:
"Хватит". Но мальчуган поджал губы, гневно поглядел на неё, потом в нашу сторону и топнул ногой.
Остальные дети притихли и с любопытством смотрели то на воспитательницу, то на мальчишку - ждали, что же будет. Видно, здесь привыкли выполнять его капризы.
Но мы закрыли аппараты, и мальчишка зло спрыгнул вниз.
- Ничего себе! - сказал я Валерию Иванычу. - Ничего себе привычки с детства. Выучился у кого-то!
- Дети, - ответил он. - Обыкновенные дети Гонконга. "Не очень-то обыкновенные", - подумал я.
Мы посмотрели ещё раз сверху на море, на ослепительные облака и стали спускаться по лестнице - с неба на землю.
ВСТРЕЧИ НА ТОРГОВОЙ УЛИЦЕ
Снова послышался уличный шум, запахло соей, перцем, появились улочки, заставленные лавками. В одной лавке седенький старичок в треснувших очках вколачивал в старый ботинок гвозди. В другой - женщина чистила рыбу.
Из харчевен потянуло запахом чеснока и каракатиц, под ногами зашуршала обёрточная бумага в иероглифах, захрустела скорлупа. И впереди между высоких домов показался торговый ряд - настоящая щель!
Торговцы выскакивали из-за прилавков, хватали прохожих за руки, хрипели, шептали, кричали:
- Мохер!.. Нейлон!.. Бери гуд!.. Америхэн!..
Ко мне подскочил желтозубый молодой китаец, вцепился в рубаху и затараторил:
- Корефан, друг, покупай!
- Что-то наших не видно, - сказал я Валерию Ивановичу, - уж не потеряли ли голову? - И вдруг столкнулся нос к носу с поваром Ваней. Цел! И голова на плечах.
- А я босоноги купил! - похвастал Ваня. - По камбузу бегать. А ты что?
- А ничего. Марки ищу!
- Да вон их в киоске завались! - Ваня схватил меня за руку. - Пошли.
Перед нами пробежал мальчуган с коромыслом. Маленький, тощий. Бока у него вздувались, как мехи, и было видно, как ходят рёбра. На коромысле качался десяток кастрюль, и из всех валил пар.
Следом за ним бежал ещё один, ещё меньше. Ноги его, казалось, подламывались, коромысло врезалось в плечо. В котелках плескалась горячая похлёбка, и он старался не расплескать её. Лицо его было искажено от напряжения.
Я посторонился, чтобы дать дорогу. Но тут сзади на меня кто-то прикрикнул.
