— Мальчик действительно видел миссис Харвуд утром?
— Он спрашивал, где она. У меня создалось впечатление, что мальчик видел ее в парке.
— А не могло быть так, что мамы мальчика в парке не было, а его убедили, что была?
— Вы хотите сказать, его отец говорил, что сейчас мама придет, она только зашла на минутку в туалет, что-то вроде этого?
— Именно так, — сказал Дакуэрт.
Диди задумалась.
— Ведь мальчику всего четыре года, — продолжил детектив. — Скажите ему несколько раз, что он невидимка, и ребенок поверит. Может, отец заставил его думать, будто мама находилась там.
— Вы знаете, — сказала Диди Кампьон, — ребенок был немного сонный, усталый. Но не тупой.
— Харвуд утверждает, что они поехали в парк втроем, а потом оказалось, что было куплено только два билета. На него и ребенка. Затем он рассказывает, что в последнее время его жена пребывала в депрессии, даже заговаривала о самоубийстве, по его настоянию ходила к доктору, но сейчас выяснилось, что не ходила.
— Как?
— Я встречался с доктором Сэмюэлсом. А ее босс, владелец фирмы кондиционеров, говорит, что никаких признаков депрессии у нее не замечал. Вообще никогда, не только в последнее время.
— Странно.
— Вот и я так думаю. Не верится, что Джан Харвуд демонстрировала свою депрессию лишь перед мужем. Но именно так и получается. К доктору она не обращалась, а босс утверждает, что Джан Харвуд этого и не требовалось, она в полном порядке.
— То есть муж темнит?
— И этот ее босс, Бертрам, сообщил мне, что Харвуд возил жену куда-то в пятницу. Она взяла в тот день очередной отгул. Он спросил ее, куда они собираются, и она сказала, что муж держит это в секрете, вроде как намерен сделать ей сюрприз.
— А что вы намерены со всем этим делать, детектив?
— Пока не знаю. Кстати, ваша смена еще не закончилась?
Кампьон вздохнула.
— У меня уже двоится в глазах; хотите, чтобы еще и троилось? Видимо, вы переоценили мои возможности.
— Не сердитесь. Я прошу вас только дать объявления об исчезновении Джан Харвуд в прессе и на телевидении.
— Хорошо.
— Я сказал Харвуду, что мы дадим объявление завтра, но, думаю, это нужно сделать сегодня. Посмотрим, что получится. У нас еще есть время до одиннадцати. Что-нибудь простое. Фотография Джан Харвуд, которую предположительно видели в районе парка «Пять вершин». Полиции необходима любая информация о местонахождении женщины. Контактный телефон. Все как обычно.
— Будет сделано, детектив, — произнесла Диди Кампьон.
Дакуэрт поблагодарил ее и убрал телефон.
Теперь у него появились сомнения, действительно ли Джан Харвуд ездила с мужем и сыном в парк «Пять вершин». И не сделал ли чего с ней муж.
Как это согласуется с исчезновением Лианн Ковальски, он не знал. Но разве может быть совпадением, когда две женщины работают вместе и вдруг одновременно исчезают? Он решил пока сосредоточиться на Джан Харвуд, а там по ходу дела что-нибудь выяснится и о Лианн Ковальски.
Глава шестнадцатая
Мой телефон зазвонил, когда до Рочестера оставалось примерно полчаса езды.
— Об этом уже передали в новостях, — сообщила мама. — По телевидению.
— Что передали? — спросил я.
— Показали фотографию Джан, сказали, что полиция просит помощи в ее поисках. Они правильно сделали?
— Да. Но детектив говорил, что они дадут объявление завтра. А что еще там передавали?
— Назвали имя, фамилию, возраст, рост, в чем была одета.
Находящийся неподалеку отец крикнул:
— Цвет глаз!
— Да, верно.
— А где она пропала, было сказано?
— Только упомянули. Сказали, что ее видели около парка «Пять вершин». А о том, что какой-то человек пытался увезти коляску с Итаном, ни слова. Наверное, надо было.
— Странно, что детектив Дакуэрт мне не позвонил, — произнес я. — Не сообщил, что решил изменить срок подачи объявления.
Я подумал, что скоро мне позвонит кто-нибудь из «Стандард» и спросит, почему я не рассказал им об исчезновении супруги. Газета выйдет завтра, но сообщение можно было поместить на сайте.
— Ты уже почти приехал? — спросила мама.
Папа добавил:
— Скажи ему, пусть не забывает пить кофе.
— Да, почти, — ответил я. — Собирался переночевать в отеле, а к родителям Джан отправиться утром, а теперь вот подумал, что, может, мне лучше свернуть к ним сейчас? Чувствую, что не сумею заснуть: всю ночь буду думать о ней.
— Конечно, — ответила мама после непродолжительного молчания, — поезжай к ним сейчас.
— Как Итан?
— Недавно уложила. Прямо на диване. Боюсь заставлять его переходить в другую комнату: разгуляется, потом не успокоишь. Мы тоже скоро ложимся. А ты звони, хорошо?
— Обязательно. И вы тоже.
Прежде чем убрать телефон, я поразмышлял, не позвонить ли детективу Дакуэрту: спросить, почему решил дать объявление с фотографией Джан сейчас, — но я уже ехал по Рочестеру и нужно было сосредоточиться на предстоящей встрече с родителями Джан. Вообще-то после всего, что я о них слышал, встреча не обещала ничего хорошего. Но она была мне нужна. Я не собирался ни в чем их обвинять, лишь спросить о Джан, на всякий случай. Может, она у них была? Или звонила?
На Линкольн-авеню я выехал после полуночи. Редкие уличные фонари, в домах все окна темные, хотя это была ночь с субботы на воскресенье. Наверное, на этой улице жили пожилые люди. Я остановился рядом с уже знакомым домом. На подъездной дорожке стоял «олдсмобил». В доме темно, только горит лампочка над входной дверью. Я выключил двигатель и посидел немного в машине. Неужели Джан сейчас находится в доме? Если это так, то невозможно представить, как тут встретили дочь и что заставило ее остаться здесь на ночь.
— Ну что ж, давай, — сказал я себе и вышел из автомобиля.
Дверцу закрыл как можно тише. Зачем будить соседей? Приблизился к дому, поднялся на пустую веранду. Поискал звонок — он находился справа на дверной раме. Нажал. В доме по-прежнему было тихо. По крайней мере звонка я не слышал. Бросил взгляд на почтовый ящик на стене с надписью «Рекламные листки не класть». Может, они отключают на ночь дверной звонок? Или он у них сломан? Я нажал кнопку во второй раз. И опять тишина. Потянул на себя металлическую входную дверь, и она подалась. За ней была еще дверь и рядом — потускневший медный дверной молоток. Я стукнул пять раз — будто прозвучало пять ружейных выстрелов. Тут не только Ричлеры, а все соседи поднимутся.
Поскольку свет в доме не зажегся, я постучал снова. Собирался сделать это в третий раз, и наконец на лестнице включили свет. Появился Хорас Ричлер в пижаме. Волосы растрепаны.
— Кто там?
— Мистер Ричлер, — произнес я достаточно громко, чтобы он услышал меня через дверь. — Мне нужно с вами поговорить.
— Кто это, черт возьми? Вы знаете, который час? У меня, между прочим, есть ружье.
Я подумал, а не держит ли он сейчас его в руках.
— Меня зовут Дэвид Харвуд. Пожалуйста, откройте, мне очень нужно с вами поговорить. По важному делу.
По лестнице спустилась Греттен Ричлер. Под халатом — ночная рубашка, волосы растрепаны.
— Какому делу? — спросила она.
— Насчет Джан, — ответил я.
После этих слов Хорас Ричлер отодвинул засов — наверное, чтобы убедиться, что не ослышался, — и приоткрыл дверь.
— В чем дело, черт возьми?
Рядом, прижавшись к нему, стояла жена, совсем непохожая на алкоголичку.
— Мистер и миссис Ричлер, извините, что разбудил, — проговорил я, волнуясь. — Но к этому меня подвигла острая необходимость.
— Кто вы? — спросила Греттен высоким подрагивающим голосом.
— Меня зовут Дэвид Харвуд. Я муж Джан.
Они смотрели на меня, застыв в недоумении.
— Я приехал из Промис-Фоллз, потому что Джан пропала и я пытаюсь ее найти. Решил заглянуть к вам, а вдруг она у вас?
Ричлеры по-прежнему остолбенело смотрели на меня. Лицо Хораса побагровело.
— Вы явно ошиблись адресом, мистер, — процедил он. — Убирайтесь отсюда.
— Но я вас очень прошу, — настаивал я, — скажите только, была она здесь или нет. Я знаю, между вами было не все гладко. Знаю, что вы не общались с дочерью многие годы. Но Джан пропала и я очень беспокоюсь, не случилось ли с ней чего-либо ужасного.
Лицо Хораса Ричлера покраснело еще сильнее. Он сжал кулаки.
— Я не знаю, кто вы такой и какую, черт возьми, затеяли игру, но клянусь Богом: если вы немедленно отсюда не уберетесь, я прострелю вам башку.
Я не сдавался:
— Скажите хотя бы: вы Хорас и Греттен Ричлер и вашу дочь зовут Джан?
— Все правильно, — тихо произнесла Греттен.
— Моя дочь умерла, — проговорил Хорас сквозь стиснутые зубы.
Его слова оглушили меня, будто я получил по голове удар дубиной. Значит, случилось ужасное и я опоздал.
