— Я у них всегда была во всем виновата, — сказала Джан в субботу вечером два года назад, когда Итан остался ночевать у моих родителей. Мы выпили три бутылки вина — редкий случай с учетом того, что Джан пила очень мало, — и она вдруг разоткровенничалась.
— Почему? — спросил я.
— Наверное, злость им больше вымещать было не на ком.
— Это ужасно.
— Мне запомнилось, что папаша отчудил на мой десятый день рождения. Он обещал свозить меня в Нью-Йорк, показать настоящий бродвейский мюзикл. Это было пределом моих мечтаний. Я смотрела по телевизору церемонии присуждения премии «Тони», сохраняла экземпляры газет «Нью-Йорк таймс», где помещались рецензии на разные шоу, помнила названия всех постановок и фамилии звезд. Он сказал, что купит билеты на «Бриолин» и мы поедем туда на автобусе. Переночуем в отеле. Я не могла в это поверить. Отец, который никогда не проявлял ко мне никакого интереса, и тут вдруг… — Она отпила из бокала. — И вот наступил день отъезда. Я собрала сумку, положила туда наряд, в котором собиралась пойти в театр: красное платье, черные туфли, — а отец, увидев меня утром, ухмыльнулся: «Поездка отменяется. Я передумал». Я не находила слов. Надо же, такая подлость. Кое-как удалось вытерпеть несколько лет, а потом я от них ушла.
— Куда? К родственникам?
— Ладно, хватит об этом.
Утром, когда я попытался продолжить разговор, Джан даже слышать об этом не захотела.
Вскоре жена снова обратилась к запретной теме. Сказала, что ушла из дома в семнадцать лет и с тех пор (то есть почти два десятилетия) не виделась с родителями и не знает, живы ли они. Братьев и сестер у нее нет.
Разумеется, я не стал рассказывать ей о своей находке за плинтусом во встроенном шкафу. О том, что я узнал ее тайну. Меня расстраивало, что она пошла на такое ухищрение, желая скрыть свое происхождение. Ей, видимо, очень не хотелось, чтобы я встретился с ее родителями.
И вот на обратном пути из Буффало я заехал в Рочестер, нашел Линкольн-авеню и дом с облупившейся побелкой и покосившимися ставнями и долго смотрел на него, будто собирался потом нарисовать. Пытался угадать окно комнаты, где обитала Джан. Представлял, как она в детстве играет в «классики» во дворе или прыгает со скакалкой. А может, в этом доме, где царили равнодушие и злоба, даже такие простые удовольствия были ей недоступны?
И мне повезло. Приехали ее родители.
Я поставил машину на противоположной стороне улицы через два дома, так что внимания Хораса и Греттен Ричлер не привлек, когда они выходили из своего старого «олдсмобила».
Хорас медленно открыл дверцу и поставил ногу на землю. Ему потребовалось сделать усилие, чтобы вылезти. У него явно был артрит или что-то подобное. Возраст — лет семьдесят, лысый, на руках пигментные пятна. Невысокий, коренастый, не толстый. В общем, еще достаточно крепкий. И на монстра Хорас Ричлер не был похож. Впрочем, монстры редко выглядят отталкивающими.
Пока он двигался к багажнику, из автомобиля вышла Греттен. Она тоже шла медленно, хотя была подвижнее. Во всяком случае, у багажника оказалась раньше мужа и ждала, пока он вставит ключ и поднимет крышку. Маленькая женщина, ростом, наверное, метр пятьдесят, и весила не более пятидесяти килограммов. Жилистая. Вытащила из багажника несколько пакетов с покупками из супермаркета и направилась к двери. Муж закрыл багажник и последовал за ней. Они приблизились к дому и исчезли за дверью, не произнеся ни слова.
Я сидел, обдумывая увиденное, пытался сделать какие-нибудь выводы, но не смог. Однако у меня сложилось впечатление, будто эти двое существуют как на автомате, доживают жизнь без всякой цели. Я попробовал всколыхнуть в себе какую-то враждебность к ним, но мне почему-то было их жаль.
Когда «олдсмобил» подъехал к дому, я собирался выскочить из машины, подбежать и высказать в лицо Хорасу Ричлеру все, что я о нем думаю. Напомнить, как ужасно он вел себя со своей дочерью. Заявить, что такой черствый, жестокий ублюдок не имеет права называться отцом. Его дочь выросла хорошим человеком, и ее жизнь удалась, несмотря ни на что. У него чудесный внук, но дед его никогда не увидит.
Но я остался сидеть в машине, наблюдая, как Хорас Ричлер вошел в дом со своей женой Греттен и закрыл за собой дверь.
Затем я отправился домой. Джан об этом так и не узнала.
Глава четырнадцатая
И вот сейчас, возвращаясь с отцом домой после осмотра моста, я вспомнил о Ричлерах. А если Джан все эти годы хотела высказать родителям то, на что я не решился, находясь тогда у их дома? Может, она так и не сумела забыть жестокость отца и, перед тем как расстаться с жизнью, решила встретиться с ними в последний раз?
— Это хорошо, — сказал отец, — что мы там ничего не нашли. Хорошо. Значит, есть надежда, что она жива.
— Да, — отозвался я, — но Джан упоминала еще о мосте через водопад. Но там всегда люди, так что если бы она на этом мосту что-нибудь с собой сотворила, в полиции об этом немедленно бы узнали.
— Видишь, вон тот тип в машине свернул, не включив поворотник? У него что, отсохли бы руки?
Затем отец возмутился действиями еще нескольких водителей и, поскольку я никак не отреагировал, посмотрел на меня.
— Тебе вроде понравилась моя мысль, что Джан могла поехать к своим родителям.
— Да.
— Надо узнать их адрес. Но поскольку Джан с ними не общалась более двадцати лет, неизвестно, живы ли они.
— Они живы.
— Да? Откуда ты знаешь?
— Живут в Рочестере.
— Она тебе рассказала?
— Нет, я сам докопался.
— Тогда им надо позвонить, узнать, там ли она. Сколько туда ехать? Часа три-четыре?
— Около трех, — ответил я. — Но звонить не стану. Боюсь, они не захотят со мной разговаривать, если узнают, что дело касается их дочери.
Отец покачал головой.
— Как могут родители быть такими?
Мы подъехали к дому. Мама встретила нас в дверях. Уже стемнело, на улице зажглись фонари.
— Ничего, — ответил я на ее вопросительный взгляд. — А тут есть новости? Может, звонили из полиции?
Она покачала головой. Мы вошли в дом. Итан в гостиной придумал новую игру. Забирался на диван и спрыгивал на пол. Мама и не пыталась его угомонить. Я поцеловал сына и пошел в кухню. Достал карточку детектива Дакуэрта, набрал номер его телефона.
Он немедленно ответил.
— Это Дэвид Харвуд, — произнес я. — Решил позвонить на всякий случай.
— У меня пока нет ничего нового, — сухо проговорил детектив.
— Но поиски продолжаются?
— Да, мистер Харвуд, продолжаются. — Он помолчал. — Если к утру ситуация не прояснится, придется дать объявление в газете и на телевидении.
— Утром, вероятно, меня здесь не будет.
— А куда вы собираетесь?
— В Рочестер, к родителям Джан. Она не имела с ними никакой связи, наверное, двадцать лет, но я подумал, что у нее могли появиться какие-то причины для встречи: например, захотелось наконец высказать все, что она о них думает.
— Такое исключать нельзя, — отозвался Дакуэрт.
— Можно, конечно, позвонить, — продолжил я, — но лучше встретиться лично. Полагаю, они всполошатся, если им позвонит незнакомый человек, назовется зятем и спросит, не заглянула ли в родительский дом их дочь. А если Джан там и не хочет, чтобы я об этом знал, то после моего звонка она может скрыться.
— Не исключено.
— В общем, я решил отправиться в Рочестер прямо сейчас. Переночую там в отеле, а утром пойду к ним.
— А какие отношения были у вашей жены с Лианн Ковальски? — неожиданно спросил Дакуэрт.
Вопрос сбил меня с толку.
— Отношений у них особых нет. Работают вместе, вот и все.
— Мистер Харвуд, а во сколько вы с сыном выехали в парк «Пять вершин»?
Это еще что за вопрос? Ведь в парк поехали мы трое.
— Часов в одиннадцать. А разве там не зафиксировано с точностью до минуты, когда мы вошли в парк?
— Думаю, вы правы.
— Что-нибудь случилось? — воскликнул я. — Пожалуйста, скажите!
— Если появятся новости, мистер Харвуд, я сразу позвоню. У меня есть номер вашего мобильного телефона.
Я положил трубку. Отец с матерью тревожно смотрели на меня.
— Так Джан все же рассказала тебе о своих родителях? — спросила мама.
— Нет, я выяснил случайно.
— И кто они?
— Хорас и Греттен Ричлер.
— Джан известно, что ты знаешь?
Я покачал головой, откинувшись на спинку стула. Вдаваться в детали не хотелось.
— Тебе надо отдохнуть, — произнесла мама.
— Я поеду в Рочестер.
— Утром?
— Нет, сейчас.
— Зачем тебе ехать на ночь глядя?
Я встал.
— Мама, приготовь мне термос с кофе, а я пойду посмотрю, как там Итан.
Сын лежал, положив голову на подлокотник дивана. Устал.
— Мне нужно идти, малыш, — сказал я. — Ты побудешь пока здесь.
