Слишком он спокоен для человека, чью жену нашли спустя двадцать семь лет.
Глава 25
— А, это ты, — выдала Ивановна уже без улыбки, посмотрев на Малиновского. — Ну, проходи.
— Травить не будешь? — усмехнулся он.
— Больно надо из-за такого, как ты, грех на душу брать.
Какая, однако, милая беседа. Дружелюбие так и прет.
Демьян Васильевич достал из-под стола табурет и устроился рядом с Ивановной, задержав взгляд на Таисе. Старая любовь не ржавеет? Конечно, для женщины, которой почти шестьдесят, Таиса выглядит хорошо. Будто чуть за сорок. Может, и мне травичек каких попить, чтобы через пару десятков лет так выглядеть?
— Неси, что ли, самогон? — прервала эту игру в гляделки Ивановна. — А то мы здесь задержимся.
Костик обидится, если узнает, что мы тут первачок без него душили. Но пусть заправляется коньяком, очаровывая администратора.
Таиса вышла, наверное, опять в погреб, хотя я без понятия, где и при какой температуре хранят самогон.
— Ты за рулем, — сказала я Ботанику, все равно же не пьет.
Он от рюмки коньяка сразу засыпает, а как на этот организм будет воздействовать самогон, я даже боюсь предположить.
— Хорошо, — сразу же согласился мой протеже.
Ивановна, оставив трость, удивительно ловко накрыла на стол, и на наши возражения никак не реагировала. Вернулась Таиса с двумя бутылками мутной жидкости, и Ивановна снова ласково посмотрела на Лешу.
— Наливай, сынок.
Благоверный спорить не стал, и мы подняли граненые стограммовые рюмки. Таиса сказала:
— Не чокаясь, за Варю.
Малиновский снова никак не отреагировал, хотя все согласно кивнули. Я передернула плечами, выпив, и начала жевать кусок соленого огурца. Леша подозрительно на меня покосился и спросил:
— А чего это ты на огурцы налегаешь?
О, Господи! И этот в сказки верит.
— Вкусно, — ответила я. — Ты бы тоже закусывал.
— А что у вас за странные разговоры? — тут же нахмурился папа, явно потеряв аппетит.
— Это я сказала, что у них трое детей будет.
Радость папули была безграничной. Он подавился, закашлялся и потянулся за бутылкой.
— Мне надо выпить.
Между первой и второй, как говорится… Но никто не возражал. И, кажется, только я к словам Ивановны относилась скептически. Все остальные даже не усмехнулись. И что-то стало мне не по себе. Надо будет лично позвонить Инессе и убедиться, что все это полный бред.
— Итак, ту часть истории, что уже рассказала Таиса, мы повторять не будем для прибывших позже, — наконец-то заговорила Ивановна. — Вы и без того были участниками событий, — кивнула она сразу на Малиновского, потом на отца.
— Демьян Васильевич, — заговорила я. — Хотелось бы услышать, что вы скажете об исчезновении вашей жены. И как-то… Вы извините, конечно, но вы ни капли не расстроены.
— Я давно смирился, — ответил он. — Честно говоря, я думал, что она утонула. Ее любовь к морю в любую погоду мне казалась странной. И в тот день был сильный шторм.
Малиновский говорил ровно, будто не о себе. Вот же железный дядя. Ну, или, как вариант, жену он просто-напросто не любил.
— Да, я помню, — заговорила Таиса. — Ветер прямо с ног сбивал.
Двадцать семь лет прошло, а вон как все помнят.
— А почему полиция так плотно занялась этим делом, если вы грешили на несчастный случай. Даже отца нашли и вызвали.
— Мы поссорились в тот вечер, — снова спокойно, без капли каких-либо эмоций на лице и в голосе, произнес Демьян Васильевич. — И соседи слышали нашу ссору. До Варвары дошли слухи о нас с Таисой, да и живот уже было видно, хотя мать Варе до этого рассказывала о беременности. В общем, все наложилось, и моя жена и сорвалась, хотя, я думаю, она и до этого догадывалась. И кричала она во дворе, так что соседям было что рассказать тогда еще милиции. А прижать меня в то время хотели некоторые люди.
— А эти люди?.. — опередил меня с вопросом Леша, но Малиновский покачал головой:
— Они уже в аду жарятся, так что их не спросишь. Но они не смогли бы так быстро импровизировать. Тут мы только поссорились, а слухи об этом могли бы пойти по городу лишь на следующий день, но Варвара пропала через пару часов. Может, кому-то по странному стечению обстоятельств так повезло, что он встретил мою жену и воспользовался ситуацией. Но это очень маленький шанс. И если бы те люди, которым я был как кость в горле, действительно были причастны, то как ее тело появилось на пляже сегодня?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что ж, логика на самом деле есть. Как-то же объявилась Варвара около той скалы. Я посмотрела на Лешу:
— Костя должен осмотреть тело.
— Я же сказал, что попробую организовать.
— А кто заявил об исчезновении вашей жены? — ожил Ботаник, все еще косясь на папу.
Но даже страх перед великим и ужасным Зигмундом Давидовичем не повлиял на работу этой светлой головы.
— Мать Варвары, — ответила Таиса. — Она и сюда прибегала, меня обвиняла в сговоре с Демьяном. Будто мы ее убили.
— Но это же бред, — покачала я головой, не найдя логики.
— Ага, объясни убитой горем матери, что можно развестись, — сказала Ивановна.
— Она говорила, что если я подам на развод, то она покончит с собой. Дура, — наконец-то проявил хоть раздражение Малиновский.
Но при этом терпела измены. Наверное, мне никогда не понять такую больную любовь. Нет, нас с Лешей тоже нормальными не назовешь, но это уже отдает патологией. Да уж…
— А мать Варвары жива? — спросила я, оставив философию любви.
— Жива, — кивнул Малиновский. — Но не советую к ней идти.
Итак, что мы имеем? Труп, неизвестно откуда появившийся. И, скорее всего, убийство. Только вот убийца действительно может быть уже мертв. Ага, а труп кто-то нашел и решил подбросить на пляж. Что-то не то, совсем не то. И ведь именно в том месте вчера мы с Лешей слышали шаги.
Выпив еще одну стопку, я спросила у Демьяна Васильевича:
— А вы знаете девушку, которая вчера работала на ресепшене?
— Я всех здесь знаю. Тем более работников гостиницы. И вчера работала… — задумался он. — Черт! Кристина.
— Извините, — дожевав разрекламированный мною огурец, сказал Леша, — а почему черт?
— Кристина… — снова задумался Малиновский. — Она была бы племянницей Варвары.
Все интереснее и интереснее. Здесь хоть кто-то с кем-то не связан?
— А почему была бы? — вцепился в слова Ботаник.
— Потому что родилась она только через год после исчезновения моей жены.
— Она пропала этой ночью, — сказала я.
— И ты только сейчас об этом говоришь? — возмутился Леша.
— Цыц! — снова осадила нас Ивановна. — Есть фотография этой Кристины?
У меня точно не было, как и у Ботаника. Папа, думаю, тоже не хранит в телефоне снимки всех жителей города. Демьян Васильевич развел руками, покачав головой. И тут меня удивил Леша:
— Давайте позвоним Эду, пусть достанет фото из паспорта.
Отличная идея, но моему соседу лучше писать. Я взяла телефон и набрала сообщение, уточнив фамилию.
«Я скоро перееду», — ответил наш гений.
«Но все равно от меня никуда не денешься», — написала я, добавив в конце милый смайлик.
На паспортные данные Эду времени много не потребовалось, и я вскоре передала телефон Ивановне.
— Больно девочке, очень больно. И темно вокруг. Она не может вернуться, но живая, хоть и слабая. Холодно девочке, пальцы онемели. Ей нужна помощь, срочно нужна.
И какого черта это значит?
Глава 26
И почему никто адекватно не реагирует на слова Ивановны?
— Место, надо более конкретное место, — сказал, казалось бы, адекватный Демьян Васильевич.
— Темно и мокро.
— Стоп! — подняла я руки. — Я предпочитаю действовать приземленнее.
Забрав телефон, я написала Эду еще одно сообщение: «Найди номер телефона, зарегистрированный на эту девушку, и попробуй отследить».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«У тебя ни дня без приключений», — пришел моментально ответ.
Леша разлил еще по одной, пока мы ждали геолокации от моего соседа, а трезвый Ботаник начал приводить логические доводы:
