Она это ему сказала во время телефонного разговора. «Я ни за что на свете не буду отговаривать тебя рожать», – сказал он. Однако рожать было невозможно, она ведь по-прежнему не жила с мужем. Сразу бы выяснилось, что она этому гордому арабу, изменяет. Она пошла на миниаборт.
Георгию казалось странным то, что он, никогда не изменявший жене, вдруг стал встречаться с замужней женщиной? Это было против его правил. Объяснение было только одно. Психическая связь с женой – была сильнее, чем он подозревал. Только тогда когда бывшая жена его «отпустила» он смог найти подругу.
Но он мучился оттого, что сам невольно попал в положения человека разрушающего чью-то семью. После второй сауны он с ужасом обнаружил, что у него на теле появились какие-то пятна! Не СПИД ли это? Он тут же полетел в кожвендиспансер, но оказалось, что это был нейродермит – нервное заболевание.
Потом их связь медленно сошла на нет. Он пару раз позвонил ей, она все время была занята. Потом по ее мобильному телефону ответил какой-то мужской голос. Он понял, что больше ей не нужен.
Царица и радуга
Тысяча вторая сказка Шахерезады, рассказанная после того как мудрая невольница наконец потеряла терпенье
На ее счастье самый большой любитель сказок уже уснул к тому времени, и сказка была рассказана впустую. Мне кажется, она была посвящена первому Шахерезадиному любовнику. Царь бы умер от ревности. Нет, что это я? цари не умирают от этого. Умирают те, кто неосторожно вызвал эту ревность. А цари умирают от ревности более могучих царей. Да и вообще ревновать – глупо, а сказителей и подавно…
В одной восточной стране жила-была прекрасная царица, кажется, ее звали Клеопатра, но дело не в имени. Для нас с тобой это будет просто Царица. Милее ее в то время не было на Земле женщин…
Но красота, так привлекавшая многих, ее саму нисколько не занимала. Иначе и быть не могло, ведь это была царица. Они немного отличаются от прочих, но и они – женщины. Может быть только в одном – желании любить.
Царица не замечала влюбленных в нее мужчин. Этих предметов до поры для нее как бы не существовало, как если бы их не было вовсе. Истории о возвышенных чувствах, рассказываемые возвышенным слогом для нее придворными поэтами – нисколько ее не занимали, потому что сочинялись для нее ее рабами. Они ничуть не воспитали ее чувств, но, я думаю, не испортили их. Царице было предуготовлено другое.
Она жила во дворце и не думала, что можно обитать в другом месте, например, зверем в лесной норе, и, поэтому, ничуть не поколебавшись, променяла бы при случае дворец на нору, или гнездо птицы; но, подумав немного, она, наверно, предложила бы переселиться туду придворным, а уж они усладили бы ее существование где угодно.
Родившись царствовать, она не была при этом жестокосердным человеком. Нисколько. Единоличная правительницф страны, редко допускала страшные жестокости, предпочитая прощать даже заведомо виновных, не говоря уж о несчастных, попавших на ее суд по стечению обстоятельств. Она инстинктивно, по-женски, наверно, стремилась к добру. Вообще-то, считается, что доброта не прививается во дворцах, словно бы она обязана жить в хижинах. Вовсе не обязана без хороших наставников, завести которых во дворце – легче.
Так же неосознанно она ждала любви. И вот однажды, да-да – однажды, – невозможно обойтись без этого слова, рассказывая сказку – Любовь нашла ее.
Всю ночь шел теплый, проливной дождь, то и дело вспыхивали молнии и стадо небесных слонов, устроив бой, топтало небосвод, который, судя по грохоту, был сделан из гулкого металла. Под утро стихло, а Царица, крепко спавшая всю ночь в окружении верной стражи, готовой спасать ее от кого угодно, – проснулась, и ей захотелось выйти на балкон. Главный евнух принялся отговаривать ее, напоминая, что после ночного столпотворения на небесах, воздух прохладен. Но Царица чего-то ждала, на душе было неспокойно от смутного предчувствия, которое бывает у нас частенько, но, как правило, обманывает. Ей оно было знакомо меньше, если вообще посещало ее.
Не одетая, в одной шелковой рубашке до пят, она вышла на балюстраду. Мокрый мрамор был холоден, обжигал нежные ножки. Но то, что увидела Царица, заставило ее забыть обо всем: в небе висела Радуга!
– Что это? – спросила Царица.
– Это радуга, Ваше Величество, – поторопился с разъяснениями Его Высокопревосходительство Первый евнух, стоявший рядом с туфельками в руке. Но царица обращалась не к нему, как он этого не понимал?
– Я люблю тебя Радуга! – сказала Царица, потому, что она, в самом деле, полюбила эту разноцветную штуку в небе над дворцом. Незваного утреннего гостя, который, может быть, являлся единственно достойным ее любви. Кто знает – может так оно и было? Ведь она не была обыкновенной женщиной, топчущей землю, ни разу за всю жизнь ее ножки не коснулись почвы, она была так же далека от всего земного, как и небесный гость. Подтверждением было то, что она услыхала в ответ:
– Ты так прекрасна. Я тоже полюбил тебя, как только увидел.
Они встретились. Что может быть лучше для людей? Но люди – одно из явлений природы. Быть может – совершеннейшее, но есть ведь и другие: проливной дождь и завершающая его радуга – одно из многих.
Они встретились и уже не расставались. То есть, – почти не расставались. Полюбив, Царица все больше становилась женщиной и научилась прощать своему избраннику непродолжительные отлучки. Но как же ей не хватало общения с ним! Она становилась раздражительной, бранила и отсылала вчерашних любимцев, не способных заменить даже на короткое время в его отсутствие, нового друга. Но, как правило, они были вместе: она во дворце, он – в небе над ее страной. Ничего другого им не было нужно. Можно ли придумать большее счастье?
Но мало-помалу девушку начало тяготить такое положение. Что ее натолкнуло на это: то ли гуляющие парами по парку птицы, то ли стихи все тех же поэтов, где пелось про гуляющих парами птиц? А может быть женский инстинкт? Или нечто разлитое в воздухе? А ведь, и в самом деле, это довольно странно, когда влюбленные живут порознь.
– Милый, – сказала однажды Царица, – я так люблю тебя, как едва ли кто сможет еще полюбить. Но, я не знаю… Мне кажется… Мне иногда делается грустно.
– Отчего же? – спросил Радуга, встревожившись.
– Понимаешь, мой хороший, ты ведь так далеко от меня. И иногда мне кажется, что ты и не мой вовсе.
– Глупенькая, – Радуга рассмеялся в ответ. – Чей же, как не твой? Я горю над твоей страной, в этом мое предназначение. Созданный для того, чтобы переливаться в небесах, я ласкаю взгляды многих. Но ведь все они – твои подданные, и потому я вмести с ними – принадлежу тебе.
– Милый обманщик, – сказала царица. – Ты успокаиваешь меня. Я прекрасно понимаю, что твоя цель и предназначение – радовать людей красотой. Так назначено свыше, и не мне менять. Но как бы я хотела… как мечтаю увидеть тебя совсем рядом. Близко.
– Как же я не догадался об этом сам! – воскликнул Радуга. _ Конечно, человеческое дитя, ты любишь по законам, положенным для людей; мне давно надо понять это. Ты хочешь, чтобы я, небесный мытарь, спустился к тебе?
– Это мое единственное желание, – ответила Царица.
– Я исполню его, – сказал Радуга. И тут же переливающееся красками семицветье исчезло с неба, но зажглось теплым призрачным огнем рядом с Царицей, так что она могла протянуть руки, и руки вошли бы в небесный узор, струившийся рядом с нею. Царица на мгновенье задержала дыханье, и даже сердце ударило у нее с опозданием. Она радостно засмеялась, но между ударами сердца почувствовала что-то мимолетное, похожее на разочарование, посетившее ее, на долю мгновенья. Так словно она ждала чего-то другого. Впрочем, ощущение тут же забылось, и она радовалась искренне.
Отныне, куда бы ни шла Царица, радуга красок переливалась рядом с нею и в солнечных лучах, и в мерцании свечей. Придворные воспользовались этим, чтобы еще более превознести Царицу, но сие – их прямая обязанность. Никто, в общем, не удивился тому, что радуга сошла в царский дворец, настолько велика и прекрасна была наша царица.
А она была счастлива. И ее новый друг Радуга – тоже счастлив. Счастлив как никогда, не смотря на то, что теперь его видели только дворцовые приживалы и охрана. Ему довольно было того, что рядом любимая.
Шло время. Они не расставались, часто разговаривали. Хотя едва ли небесный гость мог называться хорошим собеседником. Он был прекрасен, верен и – больше ничего. Иногда, в первое время, царица пыталась советоваться с ним в политических вопросах, но он оказался таким невеждой, что девушка очень скоро прекратила эти попытки. Да и зачем ей разговаривать с любимым чудом о политике, в центре которой все равно находилась она сама? Для советов у нее хватало придворных.
