Машина была заполнена какими-то тюками, ящиками, мешками. В фюзеляже были сделаны овальные окошечки, окантованные резиновыми прокладками Ребята сели на низкие брезентовые скамейки, устроенные вдоль бортов, и прильнули к окошечкам. И вот теперь, когда кончились все тревоги, когда надоедливая мысль: «А вдруг да не прилетит вертолет, вдруг да передумает Петр Петрович», — отошла в прошлое, друзья почувствовали себя бесконечно счастливыми и смелыми.
Юлий расхрабрился до того, что встал в проеме двери и закричал ребятам:
— Через полчаса мы будем в Верховье. Здорово, а?
Петр Петрович поднялся в машину, сбросил с плеч туго набитый рюкзак. Механик, подняв лесенку, захлопнул дверку и отрапортовал:
— К полету готов!
Моторы взвыли. Стенки кабины, металлический пол под ногами вздрогнули. Трава под вертолетом стала пригибаться к земле и засеребрилась. Моторы запели басовитее и глуше. Вдруг что-то подкатило к сердцу, охватила легкая тошнота, но тотчас же пропала. Земля стала уходить стремительно вниз. Ребята, провожавшие вертолет, оказались где-то далеко под ногами, а потом исчезли…
Атаманша
Вертолет достиг Осьвы и, круто повернув, пошел вдоль ее течения. Вскоре на правом берегу показались постройки. На крыше одного из домиков известью было написано: «112». «Это и есть кордон Верховье», — догадался Гешка. Цифра на крыше (он знал это давно) — номер лесного квартала, ориентир для летчиков.
«Уже прилетели? Как скоро!» — с огорчением подумал Юлий, когда вертолет, сделав круг над кордоном, пошел на посадку.
По-видимому, вертолет здесь был не редкостью. Его появление не вызвало на кордоне особого интереса. Пятилетняя девочка с куклой-голышкой на руках мельком взглянула на машину и побежала дальше по своим неотложным делам. В раскрытом окне появилась старуха, зевнула и скрылась…
Как только Петр Петрович и мальчики сошли на землю, летчик поднял лесенку и захлопнул дверь. Трава под машиной полегла, рубашки на мальчиках с одного боку пристали к телу, с другого затрепетали, как флаги на ветру. Вертолет улетел.
По крутой каменистой тропинке поднялись к домам. Здесь гора немного отступала, образуя небольшую террасу, на которой и расположился кордон.
Для огородов уже не оставалось места, и они были распаханы на склоне горы.
Через калитку, окованную железом, вошли на просторный двор. На крыльце самого большого дома сидела женщина и деревянной толкушкой мяла в чугуне вареный картофель.
— Здравствуйте! Товарищ Брагин здесь живет? — спросил Петр Петрович.
Женщина, не прерывая работы, крикнула в раскрытую дверь:
— Андрей! Тебя кличут!
Послышались шаги, и на крыльцо вышел широкоплечий мужчина в старой солдатской гимнастерке, у которой вместо позолоченных металлических пуговиц были пришиты коричневые, одежные. Увидев посетителей, он торопливо стряхнул с квадратной густой бороды хлебные крошки, вопросительно посмотрел на Петра Петровича.
— Простите, нам нужен Виктор Васильевич.
— Это мой отец. Он в сарае, в Уньчу собирается.
— В Уньчу? — переспросил Петр Петрович.
— Да. У него есть какие-то старые документы по геологоразведочным работам…
Гешка видел, как обрадовался Петр Петрович. А сам он непроизвольно сдернул кепку. Юлька, словно по команде, вытянулся, с восторгом глядя на мужчину в гимнастерке.
Тревоги окончились: отчет сохранился.
Мужчина прошел к сараю и негромко позвал отца.
Гешка представлял себе Брагина дряхлым. Но старик оказался крепким. Волосы его были густые, черные, с проседью. В странном, наискось, разрезе глаз, широких скулах, изогнутом подбородке было что-то знакомое. Гешка сразу вспомнил Нюру. Он даже оглянулся, разыскивая ее.
Виктор Васильевич был готов к походу. Он обулся в легкие сапоги без каблуков — бахилы. За плечами приладил пестерь — короб из бересты, похожий на ранец.
Виктор Васильевич сперва оглядел мальчишек, а потом, подав руку Петру Петровичу, сказал:
— Из Уньчи прибыли? Угадал? А я к вам собрался.
Он движением плеча сбросил лямки и опустил на землю пестерь. Ласково провел ладонью по крышке.
— Нюся мне все рассказала. Знаю я про поиски ваши. Рад помочь… Очень рад. Вот здесь, в пестере, все, что удалось сохранить мне… Отчеты, планы горных работ, зарисовки. Пройдемте в дом, там поговорим.
Добрую половину дома занимала просторная кухня-столовая с русской печью посредине. Стены в доме неоштукатуренные, бревенчатые. В простенках развешаны фотографии в рамочках, украшенных тетеревиными крыльями, раскрытыми веером. На полу, возле большого зеленого сундука, лежала медвежья шкура.
В раскрытые двери видна спальня. Над кроватью висело сразу три ружья. То, что оружие в этом доме являлось не украшением, а предметом обихода, чувствовалось во всем: на комоде, рядом с зеркалом, стояли две жестяные банки с порохом, рядом золотилась грудка палочек — латунных патронов; на окне чернели стеклянные банки из-под консервов, наполненные дробью.
В соседней комнатушке стояла узкая кровать под белым покрывалом; на столике аккуратно сложены учебники, тоненькие тетрадки.
Женщина быстро приготовила завтрак. Ребята, сняв тяжелые ботинки, сидели за столом босиком. Перед ними дымилась горка горячего, в мундире картофеля, лежала разваренная рыба, белело в кринке молоко.
Завтрак был нарушен неистовым лаем Грома. Казалось, еще минута, и собака задохнется от ярости. Ребята, а за ними и женщина выскочили из дома.
Посреди просторного зеленого двора, распахнув крылья, кругами, словно танцуя, ходил голенастый журавль. В центре круга, припадая на передние лапы-коротышки, бесновался Гром. Как только собака кидалась на птицу, журавль смешно отскакивал в сторону.
— Ах ты, охальник! Не трожь птицу! — закричала хозяйка и, схватив голик, побежала к собаке. Гром, скуля, кинулся под ноги ребят.
— Чей это журавль? — спросил Юлька.
— Да нашей атаманши, Нюрки. Прошлым летом она подобрала его на болоте хворого и выходила. Умная птица… А ты, страшилище чужеродное, не трожь его!
Двор оказался заселенным еще двумя интересными жителями. Не успели ребята дойти до крыльца, как из-под него выскочили облезлые рыжие лисята. Смешно тявкая, они гонялись друг за дружкой, словно играли в пятнашки.
— Настоящие? — воскликнул удивленный Юлька. Он оговорился, хотел спросить: «Из лесу?»
Женщина улыбнулась:
— Конечно, не поддельные… Тож Нюркина забота.
Опять Нюра! Любопытство ребят к этой девочке все возрастало.
Мальчиков позвали в дом. Петр Петрович и Виктор Васильевич рассматривали сохраненный старым штейгером материал. Они перелистывали пожелтевшие, склеившиеся листы, журналы с колонками цифр, рассматривали чертежи, отпечатанные на синьке.
— Хорошо, хорошо… Это очень ценно! — восклицал Петр Петрович.
Закончив беглый осмотр отчета, Петр Петрович сказал ребятам:
— Кроме этого отчета, Виктор Васильевич сохранил образцы проб руды, взятых в свое время в шурфах. Всего четыре ящика. Он думает их сплавить на лодке. Ящики повезет Нюра. Я думаю, что и вам следует ехать с ней. А мы с Виктором Васильевичем пойдем пешком через горы, тут путь ближе.
— Справятся ли они с лодкой? За Нюсю я спокоен, она привычна к реке и не раз спускалась по Осьве в долбленке… А вот они… — Виктор Васильевич строго осмотрел друзей. Петр Петрович заступился за ребят:
— Справятся! Нашим молодым рабочим можно доверять!
«Нашим молодым рабочим», — затаив дыхание подумал Гешка. Он пригладил ладошкой свой полубокс и солидно подтвердил:
— Вполне можно!
— Хорошо! — согласился Брагин. — Только Нюся поедет старшей в лодке…
Юлька возмутился: девчонка ими командовать будет!
— Мы и без нее сможем. На что она нам… Мы на Осьве выросли, мы реку знаем!
— «Мы, мы», — передразнил Петр Петрович. — Зазнайство никогда впрок не шло. Ясно?
А Виктор Васильевич сказал:
— Бедовая она. Иному мальчишке до нее, что…
Он не успел договорить, за окном послышался цокот лошадиных подков, и в раскрытые ворота въехал всадник. Все сразу подошли к окну. Лошадь рысью прошла к крыльцу. Из седла на землю легко спрыгнула девочка.
— Вот и Нюся! — сказал Виктор Васильевич и первым вышел на крыльцо.
Увидев мальчиков, Нюся ничем не выдала своего удивления: как будто они и должны быть на кордоне.
— Здравствуйте, Нюра! — сказал Геша.
— Здорово, — буркнул Юлька.
Девочка молча кивнула Гешке, а на Юльку только взглянула и, проходя мимо, будто ненароком поддела локтем.
Теперь уж ребята внимательно присмотрелись к девочке. Высокая, худенькая. Светлые волосы заплетены в две косы, уложенные, чтобы не мешали, на затылке. Лицо круглое, скуластое, с ямочкой на подбородке.
