и я лишь размазал её по лицу. Ну и кто так развлекается? Неужто одна из сестричек?
Меня мутило от болотной воды, а эта дрянь ещё и залепила рот и нос — дышать стало невозможно. Разозлившись, я пальцем начертал на вязком сгустке руну Нит.
— Исфевни! — рявкнул было я, но из залепленного рта вырвалось слабое блеянье. Мерзость, впрочем, начала стремительно уменьшаться, и спустя пару мгновений развеялась.
Я поднял глаза в сторону, откуда всё ещё продолжали хохотать. Ну да, как и ожидал. Темноволосая ведьма едва ли не каталась по сырым доскам, ухватившись за живот.
Хорошая новость — раз руна Нит сработала, значит, сила ко мне вернулась. Плохая — придётся разбираться с решившей продемонстрировать силу колдуньей. Вот зачем ей это понадобилось, а? Показать силу? Так я прекрасно знал ещё со Свартстунна, на что способны жёны, выбравшие путь тьмы. Не одним лишь начертателям было подвластно смертное колдовство — разрушать и убивать могли и женщины, только силу они использовали иную, не рунную. Я бы и сам мог многое рассказать этим потешным бабам, о том, с чем они имели дело.
Но сперва следовало вернуть лицо во всех смыслах. Я уже давненько придумал занятную рунную вязь, да только никак не мог найти подходящего повода, чтобы её проверить. Но тут темноволосая красотка сама напросилась.
Я снял с шеи амулет с копьём Вода — мне нужно было что-то совсем маленькое, но достаточно острое, чтобы поцарапать кожу.
— Весело у вас тут, — широко улыбнулся я и направился к Гулле. — Мы ещё не знакомы, почтенная.
Молодая женщина разместилась на досках, привалившись спиной к борту и спящим дружинникам. Удивительно, как они не проснулись от её гогота. Небо светало, от воды веяло холодом. Судя по всему, я провалялся в забытьи весь день и почти всю ночь, потому как берега уже не было видно — значит, мы приблизились к Хавстейну. Вива распахнула глаза и укоризненно глядела на сестру.
— Прекрати, просила же, — прошипела рыжая. — Люди хотят спать.
— Ой, брось. Ещё выспимся. Потешный ты, начертатель, — осклабилась Гулла. — Не серчай, просто я немного заскучала.
— Любишь веселье? — спросил я, подав руку. — Хинрик.
— Люблю. Гулла.
Не вставая, она протянула руку. Острый наконечник копья выскользнул из моего рукава, я зажал его между пальцев остриём к ладони женщины и крепко пожал её пальцы.
— Ай! — вскрикнула она и тут же отняла руку.
— Прости, заноза, наверное, — сказал я. — Надо бы всё повытаскивать, как пристанем.
Гулла недоверчиво на меня взглянула и облизала ладонь.
— Хитришь, начертатель?
— Что ты, драгоценная? Какие же могут быть хитрости среди хирда? Пойду посплю ещё немного.
Спиной я чувствовал взгляд Гуллы, но теперь она уже была не властна над дальнейшим. Лишь бы получилось.
Отвернувшись к борту, я порылся в поясной сумке и выудил оттуда перо сороки. Давно собирал, ещё в Бьерскогге. Сделав вид, что копаюсь в вещах, я сперва вытер пером амулет — так на нём оказалась кровь Гуллы, затем посек палец, выдавил несколько капель своей крови, которой начертал несколько рун — Бран, Ман, Хев — вязь наказания человека за обман. К богам решил не обращаться, но позволил лишней крови стечь в воду. Плата за малую шалость не должна быть высокой. Кроме того, бог Брани, что ведал хитростями, обманом и забавами, наверняка был бы не прочь благословить очередную шутку.
— Была потешницей, стала пересмешницей! — шепнул я на перо и, набрав побольше воздуха, медленно вдохнул в вязь силу. — Болтай-стрекочи, ни мгновенья не молчи!
Я спрятал перо в потайной кармашек и принялся ждать.
Гулла затихла. Она молча пялилась на меня, но не произнесла ни слова. Лишь удивлённо моргнула, когда ей в лицо ударил порыв ветра. Я привалился к борту, подложив под спину мешок, и занялся оружием.
Вскоре люд зашевелился — рассветные лучи пролились на корабль. Скегги вскочил на ноги одним из первых, подошёл к кормчему, и они принялись тихо переговариваться и сверять путь. Вива неохотно продрала глаза, плеснула в лицо морской воды и наконец-то смыла остатки краски. Растолкала Исгерд — златовласая ведьма уставилась на Гуллу.
— Ночью всё было спокойно? — спросила она.
Гулла открыла рот для ответа, но в следующий миг её лицо перекосило.
— Ночью всё было спокойно? — ответила она, явно удивившись.
— Издеваешься?
— Издеваешься?
Я спрятал улыбку. Кажется, получилось в наилучшем виде. Исгерд, однако, шутки не оценила и нависла над темноволосой сестрой.
— Что с тобой, Гулла?
Гулла в ужасе вращала глазами, но сопротивляться колдовству не могла.
— Что с тобой, Гулла? — промямлила она, сперва залившись краской от стыда, а затем побледнев.
Исгерд и Вива переглянулись. Вива подползла к сестре.
— Ветер холодный, — сказала она.
— Ветер холодный, — повторила Гулла.
Я не удержался и прыснул. На шум голосов начали оборачиваться другие дружинники. Поняв, в чём шутка, они принялись наперебой разговаривать с Гуллой, а та едва успевала их передразнивать.
Скегги возник возле меня внезапно — я отшатнулся от неожиданности.
— Повезло, за ночь почти не отклонились от пути. Ещё до полудня будем на Хавстейне. — Он указал на Гуллу, которая уже едва не рыдала. — Твоя работа?
— Ага.
— И зачем издеваешься над моей женщиной?
— Я думал, твоя — Исгерд.
— Все три сестрички мои. Они сами так решили. А я и не против. Так ответь, зачем обидел Гуллу?
— Она первой начала. Наколдовала какую-то мерзость, что залепила мне лицо, и очень этим возгордилась.
— Ааа… — протянул Скегги. — Она любит покрасоваться. Но, видать, заслужила. Только долго не мучай её, иначе она тебя возненавидит и попытается убить ночью.
Скегги скорчил страшную гримасу и расхохотался.
Ладно, месть я совершил, за дерзость наказал, но издеваться сверх меры над и без того униженной женщиной мне не хотелось. Зря она на меня полезла. Хотя, возможно, Гулла так хотела проверить меня на прочность, увидеть мой нрав и испытать силу — что ж, теперь она прочувствовала малую часть того, на что я был способен.
— Дайте огонь, — распорядился я, направившись к Гулле.
Едва я навис над ней, колдунья отшатнулась.
— Дайте огонь… — севшим голосом проговорила она. А глаза молили о пощаде.
— Больше так не делай, — сказал я, вытащив заколдованное перо из потайного кармана. — Я не враг тебе. Будем дружить.
На щеке гуллы блеснула слеза.
— Больше так не делай, — повторила она. — Я не враг тебе. Будем дружить.
Вива подала факел. Я сжёг перо на огне и остатки выбросил в море.
— Я снимаю с тебя чары, Гулла, и разрушаю колдовство. Каждый из нас по-своему могущественен, но проверять, насколько, без нужды
