— Правильно, Белый Волк! Я, Хедосбий из рода Гривастого Волка, отдаю в дружину сына своего Анта!
— Я, Орбис из рода Быстрого Тарпана, Ассана отдаю — первенца моего!
— Я, Ферон из рода Бешеной Волчицы…
На лице Томирии легкая досада: такой оборот дела не совсем устраивал ее.
— Что скажут мудрейшие? О, они согласны!
— Послушаем теперь эллина, как он разумеет?.
Дион встал. В шатре наступила тишина. Он помолчал немного, собираясь с мыслями, потом сказал:
— Я давал согласие царице быть военным наставником только ее дочери. Быть предводителем личной дружины не возражаю, на при одном условии. Готы никак не смогут напасть на сираков, пока не возьмут Танаис, мою печальную родину. Я прошу лишь одного — помощи при нападении готов на Танаис. Если помощь не будет обещана, я отказываюсь от всего!
— Освободи его от согласия, царица!
— Опять, Лисица, шумишь?
— Славнейшие! — заговорила Томирия. — Никто не сможет в одиночку отразить нападение готов: ни танаиты, ни меоты, ни мы. Только совместно можно победить. Я посылала гонцов к южным меотам, аланам и роксоланам. С Радамсидом-меотийцем нам удалось договориться. В случае нужды меотское войско будет сражаться в одних рядах с сиракским против общего врага. Ради этого и пришел сюда вождь Фарзанс из рода Черепахи. Успешно отразить нашествие можно только на дальних рубежах. Радамсид не оставит в беде своих северных сородичей — меотские племена под Танаисом. Союзнический долг обязывает нас прийти к нему на помощь. И так — и этак выходит, что мы должны будем обороняться вместе с танаитами. Можешь рассчитывать на нашу помощь, Дион!
— Старейшины! Пусть царица расскажет, что ответили ей роксоланы и аланы! Я, Онесик, что-то ничего не слышал об этом.
— Ну, что ж. Аланы отказали в союзе, дав неопределенный ответ. Роксоланы молчат. Но я надеюсь еще вернуться к переговорам.
— Царица говорит неправду, мудрейшие! — не унимался вождь рода Лисицы. — Прошу слова!
— Говори!
— Я тоже посылал гонцов к тем племенам, что и царица. И знаете, что ответили их вожди? Они сказали, что никогда не будут союзниками тех, у кого над воинами верховодят бабы! Царь роксоланов Мегилла давно сбил в кулак все роды. Роксоланы едины! У них есть постоянное войско, и у него один повелитель. Предлагаю, о мудрейшие, ограничить права родовых жриц! Пора перестать им вмешиваться в дела мужчин!
— Кажется, Герея крепко насолила тебе, Онесик?
— Ого, Лисица хочет подрезать крылья Крылатому Волку?
— А ты, Форганак, скорее собачий хвост, чем Белый Волк!
Тускло блеснули мечи.
— Це-це-це! Обнажить мечи в присутствии старейшин и царицы?!
— Опомнитесь, безумцы!
Гобрий бросился к Форганаку:
— Отец! Не поднимай меча на единокровного! Остановись, отец!
Вмешательство урода умерило пыл разгоряченных не в меру противников, и они опустили мечи. Но Большой Совет продолжал бушевать. Страсти накалились, и никто уже не обращал внимания на посохи старейшин. Традиции летели в тартарары. И только Сова по-прежнему бессмысленно таращила огромные пустые очи, беспристрастно покачиваясь на шнурке над белыми головами старейшин — признанных мудрецов племени.
Дион ожидал этого выступления Онесика. Не мог вождь рода Лисицы пропустить такой случай, как Большой Совет, и не дать бой намерениям царицы. Да и не одинок он вовсе, если судить по выкрикам. Ферон из рода Бешеной Волчицы. И Форганак из рода Белого Волка. Хотя он и подсмеивается над Онесиком, а в душе, наверное, больше склонен поддержать его, чем царицу. Вон как умело урезал он постоянное войско Томирии! До размеров небольшого отряда личных телохранителей царевны! А какой злобой дышит лицо Онесика, такое честное и прямое тогда у костра. Пожалуй, ошибся Дион в своих симпатиях к нему: этому молодцу коварства не занимать. Ему отлично известен каждый шаг царицы, он даже посылал своих людей — по следам царских послов. Ай да Навак! Не зря ест он хлеб своего хозяина!
Томирия поднялась с царского ложа и стояла, наклонившись в сторону Онесика, будто прислушивалась к чему-то, пока не утихли крики. Вновь овладев вниманием вождей, она спросила спокойно:
— У рода Лисицы есть причины не доверять роду Крылатого Волка?
— Нет! Власть Крылатого Волка извечно признавали все роды. Но разве в роде Крылатого Волка нет больше мужчин?
— Что же вы молчите, мудрейшие? Онесик, сын Байораспа, предложил ограничить права жриц. Решайте!
Ни один посох не шевельнулся на коленях старейшин.
— Все, Онесик, твое предложение отвергнуто. Я думаю, ты подчинишься решению старейшин и не будешь больше сеять смуту? Мы можем быть твердыми перед врагом, только если будем внутри едины. Теперь, мудрейшие, слушайте мои предложения. Отныне ни один род не должен пересекать границ с родственными племенами сарматов. Даже преследуя соседей после их набега, погоне останавливаться на краю родовых земель. Нам для набегов, если у кого зуд появится, есть синды — с ними мы всегда враждовали. И приморские эллины, если хотите. Кроме Танаиса, конечно. Так как, мудрейшие? Ну, вот и ладно! Дальше. Вождям Запада! Дружите с меотами, следите за их сигналами и немедленно оповещайте всех сираков в случае нападения на них или на танаитов. Тоже согласны, мудрейшие? Вождям Востока! Сами встретитесь с вождями аланов. Мы дадим им помощь в случае вторжения диких хунну. Остальным вождям без моего ведома гонцов никуда не посылать! Буду считать это изменой. Теперь о постоянном войске. Пусть будет дружина моей дочери Зарины. Но — постоянная… постоянная!.. Я все сказала, славнейшие. Большой Совет закрывается. Удачи вам на дорогах кочевий, да сделают боги ваши дни счастливыми!
Бородатый хромец и Сердитые
Сиракский город Успа по площади раза в четыре превосходил Танаис. Жители его между шатрами и хижинами чувствовали себя гораздо свободнее, чем танаиты в каменных лабиринтах узких улиц. Население степной крепости не было постоянным: оно увеличивалось вдвое в холодные времена года, а к весне уменьшалось вновь — вольные ветры кочевий уводили сираков в бескрайние просторы степи. На лето в Успе все же оставалось еще очень много людей, в основном ремесленников и стариков, для которых дальние дороги уже были в тягость. Одних пленников в Успе насчитывалось до десяти тысяч. Рабы из пленных выполняли те же работы, что и хозяева. Среди них немало было мастеров литейно-кузнечного дела, и сиракские оружейники охотно брали их помощниками в свои мастерские.
В сопровождении старого Ктеса, мужа Томирии, Дион обошел оружейные мастерские сираков. Мастера-оружейники жили в таких же хижинах, как и Дион, только гораздо больших размеров. Сама мастерская находилась за хижиной. Это было огороженное высоким забором место, где стояли горн и литейная печь. Иногда, огораживались два-три дома и закрытая мастерская — большое прямоугольное строение с двускатной крышей.
Диона удивляло отношение сираков к золоту. Эллины привыкли, что за него можно все купить и продать. Даже честь. Они ищут золото на Кавказе, опуская на дно бурных речек бараньи шкуры: речной песок вымывается, а увесистые крупинки золота застревают в шерсти.
Сираки не знают золоту истинной цены. Оно служит у них скорее украшением, чем деньгами. Необработанное золото сираки охотно меняют на блестящие безделушки, порой проигрывая в цене раз в десять. Между прочим, они и сами мастерят из золота отличные вещи. Диону приходилось бывать в мастерских варварских ювелиров. В Успе их было две: в одной изготавливали диадемы для девушек из семейств родовых вождей, в другой занимались тиснением бусин и мелких круглых бляшек. Они нашивались на войлочные головные уборы, рубахи и плащи.
Золотые бляшки чеканились просто и быстро, требовалось их великое множество. Мастер клал на деревянный чурбак бронзовую фигурную наковаленку. В ее округлые углубления чуткие пальцы ювелира помещали отшлифованные до зеркального блеска золотые листки и поочередно наставляли на них штамп. Ученик-подмастерье ударял деревянной битой по его верхней части, и на золотой пластинке получалось четкое изображение: волчья лапа, птичья головка или даже фигурка всадника.
Успа стоит на пересечении караванных дорог сарматских племен. Через нее проходит южный торговый путь скифов. Вокруг крепости появились первые засеянные поля. Все это, вместе с развивающимися ремеслами, обещает превратить сиракский племенной центр в процветающий город.
Но Успа подвержена превратностям кочевого мира: там, где сегодня зажиточное поселение, завтра может появиться пустыня. О, как прекрасно понимал Дион ход мыслей варварской царицы! Только постоянное войско оградит будущее сираков от случайностей.
* * *
Первый год жизни у сираков Дион отдал обучению воинов из личной дружины царской дочери. Дружина могла присоединяться к войску в малых походах, а в случае большой войны любой из дружинников мог стать предводителем родовой дружины, опытным и закаленным.
