Группа проходит мимо. Меня никто из них не замечает, слишком поглощены своим делом. Двое замыкающих о чем-то переговариваются.
Пошел!
Рывком выбрасываю себя из укрытия. В трех метрах впереди – замыкающая двойка. Левофланговому основательно прилетает прикладом по затылку и он кулем оседает на землю. На противоходе бью прикладом в ухо его собеседнику. Готов клиент!
Аж хрустнули суставы – с такой силой я прыгаю вперёд.
– Ванька! Прикладом бей! Не стреляй!
С размаху пинаю под колено третьего духа. Не ожидая такой подлянки, он падает. Тяжелый ящик, накреняясь вниз, неожиданно дергает его товарища вбок. Чтобы не выронить свою ношу, носильщик вынужденно делает пару шагов, оказываясь в пределах досягаемости моего приклада. Ну уж таким-то подарком судьбы грех не воспользоваться! Получи фашист гранату! Ну, пусть не гранату, а приклад, но в данной ситуации это ничуть не легче.
Хрясь!
Отмучился…
– Руки вверх!
Оборачиваюсь.
Тщедушный парень, шедший первым, успел развернутся и сейчас стоит в трех метрах от меня. Не достать…
Это он кричал?
Щас…
Ванька стоит сзади, широко расставив ноги. С окровавленного приклада ПК медленно падают вниз тяжелые темные капли. А закопчённый ствол недвусмысленно смотрит в брюхо последнему басмачу. Жуткое зрелище… Кровь-то на пулемете откуда? Взгляд назад – сбитый мною с ног носильщик лежит, широко раскинув руки. Вместо головы у него – кровавое месиво. Так это Ванька его прикладом приласкал!
Басмач неуверенно переступает с ноги на ногу. Ему страшно. Винтовка так и торчит у него подмышкой, и он даже не делает никаких попыток её вскинуть. Переклин в башке. Приходилось уже такое видеть…
Раздумывать мне некогда и я бросаюсь вперёд. Будет он стрелять или нет, а ждать нечего.
Видимо, это движение выводит дозорного из ступора и он начинает лапать свое оружие. Поздно!
Врезаюсь в него и сбиваю с ног.
Мы оба рушимся на землю. Басмач что-то визжит и вцепляется в меня с остервенением дикой кошки. Хоть он и ниже меня ростом, но отчаяние, видать, придаёт ему силы. Никак не могу с ним совладать. Все, известные мне приемы борьбы, отчего-то не работают. Хрипим и катаемся в пыли. Наугад бью куда-то кулаком и пытаюсь нащупать штык-нож на поясе. Неудачно – парень вцепился в меня, как клещ.
Хрясь!
Мой противник обмякает.
Поднимаюсь на ноги, всего колбасит и шатает из стороны в сторону.
Наклонившись к неподвижному басмачу, мой товарищ поднимает его плоскую шапку-пуштунку и вытирает ею приклад пулемета. Тот не только в крови, но и ещё в чём-то белом. Нехило Ванька духа звезданул…
Из оружия у них оказались только винтовки, ничего другого не было. Поэтому в плане пополнения боезапаса вышел полный облом. А вот в сумке у дозорного оказались все требуемые принадлежности для подрыва. Двух ящиков взрывчатки вполне было достаточно для того, чтобы обвалить скалу, которая нависала над дорогой. Пользуясь найденными запасами, мы по-быстрому изготовили три заряда. Пара тротиловых шашек, капсюль-детонатор и короткий кусок огнепроводного шнура. На большее духовских запасов (в смысле капсюлей-детонаторов) не хватило. Всю прочую взрывчатку сбросили в обрыв. Просто высыпали потихоньку из ящиков. Ничего не взорвалось. Так что, с обвалом скалы басмачи просчитались. И это немного приподняло наше настроение.
Тем временем их командование, видать, хватилось подрывников. В нашу сторону потопала парочка бородачей. Надо полагать, вставить руководящий пистон и поторопить нерадивых.
Тут вполне можно было обойтись трофейными винтовками. Повторять трюк с мордобоем было как-то… словом, не стали мы больше рисковать.
Дождавшись, когда пистоновставлятели подойдут поближе, стреляем. Ванька своего свалил сразу, а я, самым бессовестным образом, промазал. Причем – дважды! Или это винтовка такая кривая была? Мой товарищ вовремя поставил точку, подстрелив басмача, который уже схватился за автомат.
На захваченном блокпосту поднялась суматоха, и мы выпустили туда пару десятков пуль из трофейных винтовок. Пусть гадают – с чего вдруг у взрывников крыша поехала?
Гадать духи не стали, а щедро прочесали поворот пулеметным огнем.
Когда же, под прикрытием пулеметов, к повороту направилась новая, гораздо более решительно настроенная делегация, заработал уже и наш пулемет. Потеряв пару человек, делегаты в темпе оттянулись назад.
И началось… Казалось, воздух был заполнен свинцом! Во всяком случае, пыль от пулевых попаданий по камням повисла в воздухе настоящей дымзавесой. Эпизодически высовываясь из-за угла, мы иногда безуспешно палили в ответ. Из всего, что было под рукой. Ведение прицельного огня стало абсолютно невозможным делом.
– Саня! – орет мой товарищ, в очередной раз выглянув за угол. – Там парочка гостей нарисовалась!
– Далеко?
– Метров сорок!
Это плохо. Оттуда они могут попробовать закинуть к нам гранату.
Хватаю одну из своих и, сдернув кольцо, зашвыриваю её в сторону блокпоста. Это «Ф-1» и есть шанс, что она хоть кого-нибудь, да зацепит.
Граната улетает за угол, и через пару секунд оттуда прилетает ответный гостинец.
Хренак!
Ванька скрипит зубами – осколок попал ему в бедро. Основательно, встать на ногу он уже не может.
– Бери пулемёт и отползай! Магазины к автомату оставь, – говорю ему я. – Держи угол, после того, как…
Он кивает. Всё и так ясно. Долго я тут не продержусь. Минут пять-десять… да и то, вряд ли. Какое-то время он сможет удерживать басмачей на этой позиции. Потом… а потом уже не будет ничего… Но мы с ним и так сделали уже всё, что могли. И даже больше. По крайней мере, дорога уцелела, и уже завтра по ней снова пойдут машины.
Поджигаю шнур и, выждав пару секунд, зашвыриваю самодельный фугас за угол.
Две четырехсотграммовые шашки тротила – это весьма нехило! Аж уши заложило, даром что взрыв за углом был!
Сверху на меня сыплется всякий мусор, падают мелкие камешки. Поднимаю с земли ванькину каску и надеваю её на голову. Авось, хоть от камешков побольше уберегусь.
Стрельба стихает, надо думать, басмачи совсем рядом. Вот с блокпоста и не стреляют, чтобы своих не зацепить.
А раз так – держите!
За угол, после быстрого взгляда туда, улетает второй заряд.
На этот раз его разрыв сопровождался целым хором недовольных голосов. Оставлять без оценки такое выдающееся пение неправильно – и следом отправляется последний фугас. Чуть поразмыслив, отправляю туда же и последнюю гранату.
Передернув затвор автомата, ложусь под стену. Хочется надеяться, что меня хотя бы не сразу увидят. Успею прихватить с собой двоих-троих.
На дороге хлопают сразу три гранаты, все снова заволакивает пылью, и я слышу топот множества ног. Странное дело, но мне кажется, что он раздаётся сразу со всех сторон. Топот ног совсем близко и я, не выдержав, пускаю в пыль длинную очередь. Плевать! На мой недолгий век патронов достаточно!
В пыли возмущённо орут – кому-то прилетело. Добиваю туда остатки магазина и меняя его на новый, ору что-то в ответ. Меня распирает какое-то буйное веселье и бесшабашная удаль. Идите же, гады! Всем вам хватит! Вскакиваю на ноги и делаю пару шагов вперед…
Гулко, как в бочку, грохочет пулемет.
Над моей головой, чуть не задевая волосы, проходят трассирующие пули.
КПВТ?
Откуда?
Со стороны, где залег Ванька, вспыхивает пламя. Бьет крупнокалиберный пулемёт.
Пыль слегка оседает и я вижу, как по тропе медленно движется бронетранспортер. А по бокам его подпирают, раскрасневшиеся от стремительного рывка по дороге, наши солдаты.
Они пришли…
Дальше я помню плохо.
Меня словно выключили. Кто-то нас расспрашивал, и мы что-то отвечали. Товарищу моему перевязали бедро и куда-то утащили. Забегая вперед, скажу, что на этом для него военная служба закончилась. Рана оказалась серьезной и его комиссовали.
А из двух отделений, кроме нас двоих, больше никто не уцелел…
Водителей и пассажиров машин нашли только на следующий день. В живых басмачи не оставили никого.
Эта история имела неожиданное продолжение. После контузии у меня звенело в ушах и, согласно приказу ротного, я ухнул на недельку в медсанбат. На обследование. Оно заключалось, в основном, в том, что я спал по пятнадцать часов в сутки, будучи поднимаем только на построение, да для того, чтобы пожрать. Подобное «обследование» меня весьма устраивало, было бы неплохо побездельничать здесь и подольше, чем семь дней.
Однако на третий день меня навестил наш особист – капитан Рябцев.
– Вольно, боец… – присел он на койку напротив. – Как самочувствие?
– Поправляюсь, товарищ капитан.
– Ладно, это епархия начмеда, ему виднее… Я вот чего сюда приехал. Тут, за воротами тебя ждёт Пайшанбе Мардонаев.
