Еще живя в России, я как-то наблюдал за детьми, которые решили навести красоту своему коту. Повязали ему на грудь полотенце, усадили в кресло и парикмахерскими ножницами отрезали ему эти самые вибриссы. Пользуясь случаем, обращаюсь к своим читателям: никогда этого не делайте. Без усов-вибриссов ваш кот в темноте расшибет себе лоб. Разве вам не жалко будет своего питомца?
Глава 15
Однажды утром я проснулся от громкого крика и сразу узнал голос – это был отец Игис. Он бегал за дочерью с длиннющей хворостиной и что-то кричал на непонятном мне языке.
– Самино! Самино! Ай-ай-ай, самино!
Я вылез из-под так называемого крыльца и с недоумением стал наблюдать, как взрослый мужчина пытается «ужалить» родную дочь. Правда, мне показалось, что у него несколько раз была такая возможность, но он почему-то делал вид, что отстает. Наконец Игис скрылась в ближайшей роще. Хозяин, проходя мимо, неожиданно замахнулся и на меня, что-то бурча. Признаюсь честно, я испугался и прижал уши – думаю, ну вот, сейчас как врежет. Обидно, правда. За что? Я ведь ничего плохого не сделал. Но и мне досталось всего лишь, видимо, обидное слово «самино». На том все и закончилось. Иными словами, отец на всех нагнал только страху и ушел расстроенный в свой дом-шалаш.
Я побежал разыскивать девчонку. Нашел ее на пеньке неподалеку от дома. Игис плакала и утирала черными кулаками слезы. Вы знаете, на лице чернокожего человека слезы смотрятся иначе, чем на лице европейца. Лицо похоже на спелую сливу. А ручейки – на утреннюю росу. Красиво плачет темнокожий человек! Я прижался к девчонке и лизнул ей щеку. Она улыбнулась и в ответ поцеловала меня в лоб. И тут объявилась Чанга.
– Ревет? – ухмыльнувшись, спросила она и кивнула на Игис.
– И чему ты радуешься? – авкнул я возмущенно. – Что там у них случилось?
– Да ничего такого, но…
Чанга внезапно запрыгнула на дерево, тут же перелетела на соседнее, сорвала там какой-то плод и вернулась обратно. У меня аж в голове закружилось от таких ее передвижений и маневров.
– Извини, прынц, проголодалась, – съязвила обезьяна и с хрустом впилась зубами в неизвестный мне плод. Из него брызнул сок, и Чанга закатила от удовольствия глаза.
– Ты бы уже договорила, что ли, – нахмурился я. – Прыгаешь, как…
И смех, и грех – представляете, я чуть было не ляпнул ей «прыгаешь, как обезьяна». Вовремя сообразил, что это будет выглядеть смешно и несуразно.
– Ибис выпустила всех кроликов из клетки! – объявила Чанга.
– Как это? – удивился я. – Случайно, что ли?
– Трисон, ты смешной такой песик! – обезьяна погладила меня по голове. – Ну как можно выпустить случайно кроликов из пяти клеток? Ты подумал, что спросил?
Отец Игис разводил кроликов. Я много раз видел их – красивые такие, мягкие, пушистые. Жалко, правда, их было, но люди держат кроликов не для красоты.
– То есть она нарочно отпустила всех кроликов? – еще больше удивился я.
– Ну да! – закивала Чанга. – Отец сегодня должен был забивать некоторое количество, вот Игис и решила их спасти.
– Слушай, Чанга, а ведь Игис только что совершила очень доброе дело. Она спасла целую… целое… как они там живут…
– Стаями, – подсказала Чанга.
– Угу, целую стаю кроликов. Где они сейчас?
– Да где же им быть? – рассмеялась обезьяна. – В лесу все.
«Бедная девочка, как же ты теперь возвратишься домой? Нужно что-то придумать. Отец, наверное, накажет тебя».
Но мы с Чангой ошиблись. Игис вернулась домой к обеду. Она тихонько подошла ко входу в жилище и остановилась. Отец вышел, выбросил подальше свой прутик, обнял дочку, и они долго-долго стояли молча. Затем он поцеловал девочку, и они пошли в дом.
– Простил? – спросил я у Чанги.
– Простил, – радостно ответила моя подружка. – Он вообще добрый мужик. Ругается, кричит, ногами топает, но девчонку никогда не обижает. У них мамы нет. Он сам воспитывает детей. У него их трое. Еще два старших брата у Игис. Но они работают где-то в городе и сюда приезжают редко.
Ну, то, что отец у Игис добрый, я уже убедился на собственном опыте. Кто меня из кутузки вытащил? Да что там кутузка – можно сказать, от верной смерти спас.
– Я слышала, что отец давно собирался прекратить этот бизнес с кроликами, – продолжила Чанга. – Он даже сам ничего с ними не делал, нанимал специально обученных людей. Говорил одному работнику: ты понимаешь, брат, нельзя воспитывать детей и заниматься таким бизнесом. Неправильно это.
– Он прав, – закивал я.
– Вот Игис его и опередила, – ухмыльнулась обезьяна. – Видимо, почуяла, что отцу это и самому поперек горла.
– Молодчина Игис. Какая она хорошая девочка, – радостно авкнул я.
Я не знаю, как это назвать. Пусть каждый решит для себя сам. Пусть каждый сам ответит на вопрос: правильно ли поступила Игис или нет? Но, на мой взгляд, она совершила самый настоящий подвиг. Да, если хотите, богоугодный поступок. И до такого поступка нужно еще суметь дорасти. Она не стала искать никаких оправданий, что это кролики, которых нарочно разводят для производства мяса и меха, она просто взяла и освободила всех животных, спасая их от верной гибели. Не выпусти Игис их на свободу, половина несчастных кроликов уже сегодня погибла бы. А может, и все! Отец ведь собирался прекратить свой кровожадный бизнес. Сегодня она доросла до спасения грызуна, а завтра дорастет до спасения человека. В любом случае, это тот путь, по которому человек направляется к Богу, милосердию, любви.
Может, отец Игис и не имеет высшего образования, но, видимо, на интуитивном уровне понимает, что ребенка нужно воспитывать добрым и отзывчивым. А какая тут доброта, когда нужно убивать бедных и несчастных кроликов? Ребенок, развиваясь, постепенно познает мир. Любовь ко всему живому в детях живет с самого рождения. Если малыш взрослеет и видит, как вокруг него происходят странные вещи – одни люди губят животных, другие ломают ветки на деревьях, третьи загрязняют реки, озера, то тут то там дымят днем и ночью трубы и заволакивают небо черным дымом – то волей-неволей ребенок улавливает отрицательный контекст, и у него в памяти откладываются разные негативные моменты безответственной деятельности человека на земле. Ни к чему хорошему и доброму в будущем это не приведет. Ребенок когда-то станет взрослым и будет рассуждать: так жили до меня, и ничего не случилось с этой природой, так буду жить и я, все останется на месте, зачем создавать себе лишние трудности? Но если по такому принципу будут жить все, то через какое-то время по нашей планете невозможно будет не только пешком пройти, но и на бульдозере проехать.
