— Вы знаете Ричарда? — спросила она с любопытством.
Джеймс признался, что пока с рядовым Гриффитсом еще не знаком. Тут легкое облачко недоумения омрачило прелестные черты Альджизы Фьоре:
— Тогда откуда вам знать, подходим мы друг другу или нет? Хотя ладно, я вам о нем расскажу. Обожаю говорить о Ричарде. Он molto gentile.[33] Он любит животных. Как и я. — Обхватив длинными красивыми пальцами коленку, она взглянула на Джеймса испытующе: скажет или нет, что обоюдная любовь к животным еще не основание для совместной жизни.
— Нет, правда, вы непременно с ним познакомьтесь. По-моему, вы подружитесь. Ричарда все любят.
На одном из пальцев у нее было кольцо, и Альджиза на секунду задержала на нем мечтательный взгляд.
— И еще Ричард такой храбрый. Один раз он одной лишь столовой ложкой укокошил троих немцев.
— Убежден, что рядовой Гриффитс отличный парень, — кивнул Джеймс. — Но мне все-таки придется расспросить вас кое о чем конкретней.
— Пожалуйста.
Откинувшись в кресле, девушка принялась поигрывать маленьким серебряным крестиком на шее.
— Вы говорите по-английски?
— Немного.
— А точнее? — И Джеймс медленно и отчетливо произнес по-английски: «Пожалуйста, я бы хотела две длины портьерной материи и полдюжины ломтиков бекона!»
— Ничего не поняла! — весело рассмеялась Альджиза Фьоре.
— «Вы неверно дали мне сдачу!»
Она повела плечами:
— Не понимаю!
— Рядовой Гриффитс говорит по-итальянски?
— Вообще-то нет.
— Как же вы общаетесь?
— Он ведь может показать мне, что он хочет, — бросила она с легкой усмешкой.
Джеймс поперхнулся.
— Что вы знаете об Англии?
— То, что там живет Ричард.
— Знаете ли вы, например, что там гораздо холоднее, чем здесь?
— Я знаю, что женщины там уродки. По крайней мере, так говорит Ричард.
Джеймс сдался. Продвинуться в этом направлении явно не светило. Как там Джексон говорил? «По сути, ваша работа состоит в том, чтобы выяснить, шлюха она или нет». Джеймс осмотрелся. Квартирка у Альджизы была небольшая, пустая и безупречно чистая.
— У вас есть работа?
Внезапно взгляд у нее стал жестче.
— Теперь в Неаполе работы не найти.
— На что же вы живете?
Девушка скривила губки.
— Выкручиваюсь.
— Боюсь, придется ответить конкретнее.
— В Сицилии у меня дядя. Он присылает деньги.
Помнится, Джексон с особой настороженностью относился к упоминаниям о дяде.
— Могу я узнать адрес вашего дяди? — спросил Джеймс, занося над блокнотом ручку. — Хотелось бы с ним связаться, и если доходы позволяют ему помогать вам, тогда — никаких проблем.
Наступила длинная пауза, Альджиза теребила крестик на шее и покачивала носком ноги.
— Я не помню адреса.
— Не помните, где живет ваш родной дядя?
— Он часто переезжает с места на место, — с вызовом бросила она.
— Хорошо, хотя бы его последний адрес?
Опять долгая пауза.
— Альджиза, откуда деньги на самом деле? — мягко спросил Джеймс.
Она перекинула ногу на ногу, расправила платье на коленях. Наконец сказала:
— От солдат.
— Вы берете деньги у солдат?
— Если предлагают.
Джеймс записал в блокноте: «А. Ф. явно зарабатывает на жизнь проституцией».
Он поднялся:
— Я должен осмотреть вашу квартиру.
— Да, конечно. — Она тоже встала. Бретелька платья скользнула с плеча. — Я покажу. — И потянулась мимо него открыть дверь.
То ли от вида ее золотисто-медового плеча, а, может, просто от непривычной близости очень красивой девушки, Джеймс внезапно с неловкостью ощутил всколыхнувшееся желание.
— Я сам, — буркнул он.
Альджиза дернула плечиком:
— Как хотите!
Он быстро обошел всю квартиру. Здесь было довольно пусто, так что обзор длился недолго. Но Джеймс приметил в ванной кусок мыла, а в кухне обнаружил белый хлеб и баночку с оливковым маслом. Все эти детали занес себе в блокнот. Вернувшись в гостиную, он застал там совершенно голую Альджизу; впервые в жизни он видел перед собой обнаженную женщину. Скомканным платьем она прикрывала перед, демонстрируя, что некая скромность все же не была ей чужда.
— О-о-о… — вырвалось у него.
Альджиза улыбнулась, и комната озарилась.
— Разве я тебе не нравлюсь?
— Это не… — начал он.
— Если хочешь, можешь продолжить расспрашивать меня там, — она повела прекрасными глазками в сторону ванной.
— Вы поймите, это только усугубит мои заключения, — сказал он, отступая.
— Что, разве я не хороша? — И она медленно развернулась, выставляя напоказ свои прелести.
— Ты очень привлекательна, но это совершенно исключено…
— Это ведь Неаполь, — сказала она, подступая. — Здесь все можно.
Джеймс еще попятился и уперся спиной в стену. В этот момент платье упало на пол, ее руки, как змеи, обвились вокруг его шеи, мягкие, упоительные груди прижались к его груди, ее губы впились в его губы. На мгновение от ее физической близости у него закружилась голова. Но тут Джеймс вспомнил совет, полученный от Джексона.
— И вообще у меня есть девушка, — выпалил он. — Sono fidanzato. Я помолвлен.
Эффект превзошел все его ожидания. Альджиза тотчас отпрянула, в восторге всплеснув руками.
— Ах, как чудно! Расскажи мне о ней. Какая она? Хорошенькая? Ничего нет прекрасней любви, правда?
И снова села, видимо, решив, что все ее проблемы уже позади.
Джеймс поднял ее платье, подал.
— Наденьте-ка лучше!
Удивление в глазах Альджизы сменилось страхом.
— Значит, ты про меня ничего хорошего не напишешь, да?
— Боюсь, что нет.
— Значит, ты не влюблен, — горько бросила она. — Все ты врешь. — Она кинула платье на пол. — Я ведь этого не хотела. Никто из нас не хотел. А что оставалось делать? Я буду ему хорошей женой, я сделаю его счастливым! Пожалуйста, помоги мне!
— Простите, не я придумал эти правила. Если вы и в самом деле хотите пожениться, просто надо подождать, пока закончится война.
— Откуда ты знаешь, останется кто-нибудь из нас в живых или нет?
Она произнесла это без тени досады, лишь слегка плечом повела.
— Не провожайте меня, я сам, — сказал он, захлопывая блокнот и поднимаясь из-за стола.
Когда Джеймс прикрывал дверь квартирки, ему показалась, что он слышит всхлипывания.
Глава 12
На следующее утро, когда Джеймс заканчивал свой рапорт за предыдущий день, пред ним предстал франтоватого вида господин.
— Информант, — кратко бросил Энрико.
Франтоватого вида господин представился как Dottore Лоренцо Скотерра. По его словам, он avvocato, адвокат, и желает предоставить британским военным некие сведения об известных местных фашистах.
Джеймс дал понять, что за эту информацию заплатить не сможет, но это ничуть не огорчило доктора Скотерру. Тот заверил, что деньги ему не нужны, и даже если бы Джеймс попытался их ему предложить, он, разумеется, вынужден был бы отказаться, ведь фигурирование денежных средств, пусть даже с самыми невинными намерениями, могло бы внушить недоверие к его информации тем, кому Джеймс ее сообщит. Скотерра пояснил, что в своем поступке он руководствуется исключительно стремлением к справедливости и верностью закону, — служению которому посвящены его жизнь и деятельность, — а также чувством восхищения перед британской нацией, не говоря уже о жгучем желании стать свидетелем, как здешние мерзавцы фашисты, нажившиеся в годы немецкой оккупации, будут призваны к ответу. При этом доктор Скоттера заметил, что не будет возражать, если Джеймс изъявит желание провести их беседу за стаканчиком марсалы.
Поскольку день уже был в полном разгаре, а Джеймс еще и не завтракал, предложение показалось ему вполне уместным, и они отправились в «Зи Терезу», где Анджело приветствовал Джеймса привычным взмахом руки, как старого знакомого.
Джеймс покорно заказал два стакана марсалы, которой прежде никогда не пробовал. Она оказалась сладкой, но не без приятности, и довольно крепкой. Бармен перед тем, как подать напиток, разбил в каждый стакан по сырому яйцу, что было весьма удивительно, если учесть, что свежие яйца в то время считались большой редкостью. Едва дав бармену закончить процедуру, доктор Скотерра ухватил свой стакан, одним глотком опрокинул в себя яйцо и блаженно замер, смакуя напиток, после чего повернулся к Джеймсу с благодарной улыбкой. Джеймсу бросилась в глаза болезненная худоба доктора.
Скотерра начал без устали перечислять Джеймсу имена тех, кто имел выгоду от немецкого присутствия. К тому моменту ухо Джеймса уже попривыкло к стремительным потокам неаполитанской речи, заполнявшим любую возможную дыхательную паузу промежуточными senz'altro, или per forza, или per questo,[34] а всякую точку тотчас заменявшим запятой. Словом, теперь Джеймс уже мог без особого труда разбирать, что ему говорят. Чем больше пометок делал он в своем блокноте, тем больше, казалось, подробностей всплывало в памяти у доктора Скотерры, и им пришлось испить еще не один стакан марсалы, прежде чем сведения адвоката полностью иссякли.
