Еще один очень важный момент. Бедняк — это не просто несчастный человек, а это тот, кого Бог возлюбил за его страдания; под бедняком здесь имеется в виду не просто нищий, но страдающий. Поэтому их угнетатели являются преступниками.
Слушайте, алчущие поглотить бедных и погубить нищих!..
Вы, которые покупаете неимущих за серебро, бедных за пару обуви.
(8. 4, 6)
Здесь уже ясно, что Бог выступает защитником оскорбленных, униженных и обиженных. Это то, о чем мы с вами говорили раньше: борьба за социальную справедливость, если не верить в высшие истоки этики, — бессмысленна. Ибо с точки зрения биологической борьбы за существование торжествующий класс или сословие, или каста, или олигархическая шайка, хунта — она права. Но в Библии Бог выступает против этого. Он говорит, что это против Его воли. И раз это так, то рано или поздно все это здание рухнет. Поэтому Библия говорит: если не Господь создает дом, то напрасно трудятся строители его.
Однако у израильтян есть свой традиционный аргумент: как? неужели на нас обрушатся эти бедствия? Ведь Бог избрал нас и вывел из Египта — это повторяли все, повторяли дети каждую Пасху, и каждый день в молитве человек повторял слова: «Слушай, Израиль, Господь, Бог наш, Господь един есть». Но это иллюзия, потому что только призвание имеет смысл, а призвание — это избрание. И Амос говорит так (точнее, говорит Бог через Амоса):
Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня,
сыны Израиля? говорит Господь.
Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской,
и Филилистимлян — из Кафтора, и Арамлян — из Кира?
(9. 7)
Кафтора — значит с Крита, а арамлян из Кира, то есть с востока. Оказывается, даже то священное событие, которое наложило неизгладимую печать на всю религию Ветхого Завета, даже такое событие, как Исход, не такое уж уникальное — и другие народы откуда-то пришли. Все люди перед лицом Божьим одинаковы, только имеют разное призвание. Если призвание не выполняется, то приходит горькая расплата.
Амос — суровый проповедник суда. Так же как его продолжатели, он не льстил народу. Вот почему мы можем считать Амоса, Исайю, Иеремию величайшими патриотами, ибо они хотели правды, она была для них превыше всего, поэтому они были так беспощадны и так безжалостны. А в душе, быть может, у них было другое. Есть здесь в книге такой момент, когда Амос вдруг восклицает:
Г осподи Боже! пощади!
Как устоит Иаков?
(Иаков значит — израильская Церковь)
Он очень мал.
И пожалел Господь о том;
«Не будет сего», — сказал Господь.
(7. 2)
То есть Он не истребит его. Происходит даже некоторый диалог, и есть некий рефрен: «Как он мал» (ср. 7. 2 и 7. 5). Амос видит, что если совершится возмездие, то ничего не останется.
Теперь я кратко суммирую некоторые тезисы пророков.
Первое: история имеет начало, течение и цель. Мир историчен по своей природе.
Второе: Бог проявляет Себя в исторических процессах не менее, чем в природе, а даже более.
Третье: Бог дает человеку свободу выбора, но если человек изменяет своему призванию, зло падает на него самого.
Обряд, традиция, народность — если не сопровождаются нравственным ростом, то все это — ничто перед лицом Божьим.
Суть религии — это отношение человека к Вечному! И никакие внешние формы, если они не наполнены духом, не могут заменить бездушие.
Главное служение Богу — это человечность, человеческая правда в отношениях, приверженность высшему закону. И надо сказать, что это прозвучало в то время, когда религиозные концепции были обременены, даже у высокодуховных учителей, какими были авторы Упанишад, бесчисленными обрядами, табу, церемониями. Они, как тяжелые камни, погребали иногда под собой высокие духовные прозрения и нравственные учения (как это было, например, с египетской «Книгой Мертвых»),
Суд Божий, о котором говорит и христианский Символ веры, отныне становится неотъемлемой частью библейского сознания. И это не юридический человеческий суд, и это не возмездие типа мести, а это торжество правды. Это столкновение нашего несовершенства с Божественным совершенством.
Надо сказать, что проповедь Амоса, очевидно, произвела огромное, тяжелое впечатление на людей, потому что он говорил о дне Господнем как о дне расплаты; он говорил, что движутся какие-то силы, идет далекий народ, который все сметет с лица земли. Это были ассирийцы. Ассирийская военная империя все ближе и ближе приближалась к границам Израиля, и постепенно ее контроль над древним миром становился все более ощутимым.
Но если Амоса можно называть основателем профегизма, первым пророком-писателем, то вторым был его современник, уроженец Северного царства, который жил в Самарии. Имя его Осия, или Осиус — это греческая транскрипция еврейского имени Хошёа; слово это обозначает «спасение Господне».
Осия не был вольным крестьянином или пастухом, а был, по-видимому, священником. На его жизнь наложилась тяжелая трагедия, которую он изображает в виде символического действия. До сих пор биографы не могут понять, о чем там идет речь. Одни, например, немецкий историк Карл Корниль*, считают, что он был женат на женщине, которую очень любил, но которая его не понимала и постоянно ему изменяла. В конце концов он ее простил и принял, хотя в те времена закон и обычаи были значительно более суровы, чем в наши дни.
Другие считают, что он намеренно женился на блуднице. Вероятно, второе ближе к истине, хотя и первое не исключается.
Для того чтобы вы поняли, что сделал Осия, я должен подчеркнуть одну деталь: пророки часто прибегали к символическим действиям. То есть, выходя к народу, — а ведь это были простые люди, которые должны были запомнить сказанное им, — они изображали некие пантомимы. Не просто писали передовицу в газету, а что-то изображали перед людьми. Таким образом достигалось эмоциональное воздействие.
В прошлый раз с кем-то из слушателей мы дискутировали на тему о том, были ли пророки юродивыми. Например, когда пророк Исайя пытался при-
’Корниль Карл (1854–1920), немецкий протестантсткий библеист.
остановить бессмысленную войну, он вышел на улицу обнаженный, с веревкой на шее и в цепях — как водили военнопленных — и ходил по улицам! Почтенный человек, царедворец, и в таком виде. И вся толпа бежала за ним. Все понимали, что если Исайя-пророк, приближенный царя, вот так ходит, молча, значит, это символическое действо, и оно действовало на сознание людей. Если пророк Осия женился на профессиональной женщине-блуднице — это было также символическим актом. Почему?
С древности религиозный завет отождествлялся с брачным заветом, с союзом сердец. Бог не подавляет, а любит человека. Поэтому община верующих людей соединяется с Ним в радостный союз любви — в брачный союз. Но когда люди начинают творить зло, топтать завет, — они изменяют Богу. Они оплевывают Его любовь.
И пророк демонстративно берет себе в жены женщину, которую бы ни один порядочный, уважающий себя человек в той среде не взял бы! Она уходит, потом она возвращается в самом несчастном виде, — и он ее принимает, прощает. Вся эта семейная, личная драма, в которую мы не можем до конца проникнуть, должна была встряхнуть людей и показать им, что они находятся не просто перед лицом карающего Бога, а перед лицом священной Божественной любви, которую они оскорбляют своими грехами. Что такое грех? Это не просто нарушение некоего священного «уголовного кодек-са«, а оскорбление Божественной любви.
Хотя пророк Осия и говорит о суде, но верит, что люди покаются. И Бог представлен у него в виде страдающего. Поразительная вещь!.. Он говорит:
Как виноград в пустыне,
Я нашел Израиля.
Как первую ягоду на смоковнице, в первое время ее, увидел Я отцов ваших.
Но они пошли к Баал-Пеору, и предались постыдному.
(9. Ю)
То есть отреклись от Него… (Баал-Пеор — это идол; в синодальном переводе — Ваал-Фегор). Когда народ был юн, говорит Бог, Я поставил его на ноги, Я заботился о нем, Я все ему отдал, а он отвернулся от Меня.
Что сделаю тебе, Эфраим?
Что сделаю тебе, Иуда?
(Он говорит о Севере и Юге)
Благочестие ваше как утренний туман, как роса, скоро исчезающая.
(То есть нечто совершенно пустое…)
(6. 4)
Пророк обращается к разным сословиям: и к власть имущим, и к духовенству, и к крестьянам, и горожанам:
Слушайте слово Господне, сыны Израилевы, ибо суд у Господа с жителями этой земли. Потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле.
Клятва и обман, убийство и воровство, прелюбодейство крайне распространились,
кровопролитие следует за кровопролитием. За то восплачет земля сия
и изнемогут все живущие на ней.
Бог говорит великие слова:
Я милости хочу, а не жертвы.
И Боговедения более, нежели всесожжении
(6. 6)
Потом слова эти повторит Иисус Христос — как великий завет древности, завет Божий*. Бог хочет милосердия, а не жертвоприношения.
