– Изредка? – поразилась я. – Но чем же…
Чем же она там питается, не говоря уже о гигиене, хотела спросить я, но Раиса поняла с полуслова и лишь развела руками.
– Ладно, детка, ложись спать.
Я осталась одна. Несмотря на усталость и обещанный завтра ранний подъем, в девять вечера ложиться я не привыкла. Прилегла, не раздеваясь, на узкую кровать, несколько минут лежала, тупо рассматривая стены. Нет, спать еще не хотелось. Но чем заняться? Ни телевизора, ни компа в наличии не было, а книжку или какое-нибудь рукоделие я взять не догадалась. Что же, так и смотреть в потолок?
А каково той несчастной отшельнице! Она там вообще лишена всего, даже, наверное, душ принять не может, можно себе представить, какой запах должен быть в этой комнате! И зачем это? Странные люди бывают!
Просидев так без толку еще минут десять, я вышла за дверь и поднялась по ступенькам, свернув в коридор. Может, хоть поболтаю с кем-нибудь, пусть даже с этой Мариной, все равно лучше, чем в потолок смотреть. Хотя Марина симпатий у меня не вызвала. Наверное, из трудной семьи девочка, и так ей «сладко» дома жилось, что сбежала в монастырь. Такие девчонки есть в любой школе – их легко отличить в толпе детей, потому что выглядят характерно – полноваты, одутловаты, чаще всего со скрипучим неприятным голосом и всегда некрасивы. Марина соответствовала всем этим параметрам, и было интересно, угадала я или нет.
Впрочем, Марины в коридоре не было, и вообще никого не было. Царила мертвая тишина, казалось – я одна-одинешенька в этом старом здании. Мне стало жутковато. Но, может, хоть здесь меня не будут преследовать кошмары, это же вроде как святое место?
Я прошлась по коридору, стараясь не шуметь, но из-за дверей, мимо которых я двигалась, не доносилось ни малейшего звука.
Ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в свою комнатку. Я обернулась и вздрогнула от неожиданности – в мою сторону по коридору бесшумно двигалась черная фигура.
Я едва не закричала, но тут же одернула себя. Зловещий силуэт оказался всего-навсего обычной женщиной – это стало хорошо видно секунду спустя, когда она оказалась в освещенном участке коридора. Одета она была, правда, не по-монашески, а в какую-то темную, до пола, рубаху с белой сложной вышивкой, да еще и босиком. То-то я шагов не услышала!
Чтобы сгладить неловкую ситуацию, я вежливо улыбнулась:
– Здравствуйте.
Она подошла совсем близко и какое-то время стояла, пристально глядя на меня.
– Рада тебя снова здесь видеть, – ответила, наконец, незнакомка и улыбнулась – доброй, приятной улыбкой.
Ее лицо было бледным, со впалыми щеками и желтоватой пергаментной кожей, гладкой, без единой морщинки. Седые волосы выглядывали из-под темной косынки, и сложно было определить ее возраст – не то хорошо сохранившаяся старушка, не то много пережившая молодая женщина. Хм, судя по голосу – чистому, мелодичному, эта женщина скорее молода, чем стара.
Она не сводила с меня своих серых глаз, и от этого взгляда я как-то сразу успокоилась, почувствовала себя уютно и хорошо, забыв обо всех бедах.
– Снова? – дошло до меня. – Извините, но я раньше никогда здесь не бывала.
– И все-таки я видела тебя когда-то.
Я пожала плечами – разумеется, тетя обозналась. Уж я ее точно вижу впервые, это лицо сложно забыть.
– Видела, видела. Здесь, в этих стенах, – повторила женщина. – Как тебя зовут?
– Ника.
Она кивнула с таким видом, словно ничего другого и не ждала. А потом вдруг протянула тонкую, словно прозрачную руку к сторожевому знаку у меня на шее.
– И эта вещица мне тоже знакома. Она была моей когда-то.
Тут я подумала, что тетенька или глазами слаба, или с головой не слишком дружит. Вилор говорил мне, что сторожевой знак может перейти к новому хозяину только после смерти старого, иначе потеряет силу. А раз эта женщина жива, значит, она никак не может быть прежней хозяйкой моего кулона. Не зная, что ответить, я снова пожала плечами.
Жаль, я так и не спросила у Вилора тогда, откуда он сам его взял!
– Простите, – сказала я, – но мне пора ложиться спать. Завтра вставать рано.
– Что ж, иди… Ника. Ты ведь Никандра, не так ли?
Вот тут я опешила. Мое полное имя знают немногие, очень немногие, те, кто пытался угадать, обычно считали, что я Вероника, а я не спешила откровенничать.
– Ну… да.
Лицо незнакомки озарила счастливая улыбка:
– Рада была с тобой снова встретиться. И искренне надеюсь, что не опоздаю на третью встречу.
Теперь-то я не сомневалась, что у нее с головой проблемы. А что имя угадала… Ну и что? Имя у меня редкое, но ведь не единственное в мире.
Торопливо попрощавшись, я направилась к своей комнатенке, а сумасшедшая пошла вслед за мной. Она что, решила в гости ко мне зайти?
Я спустилась по лесенке и взялась за ручку двери. «Смотри, дверь не перепутай!» – всплыли в памяти слова Марины. Да нет, право и лево я пока еще не путаю – моя дверь вот она, справа.
А незнакомка, кивнув мне на прощание, открыла левую дверь и исчезла за ней.
В воздухе разлился легкий запах полевых цветов.
Ого, это и была, что ли, «святая отшельница» или как там ее называли?!
В этот раз я уснула мигом, едва коснувшись головой подушки – крепко и без снов.
Бабушка Аня
– Подъем, засоня, до вечера, что ли, дрыхнуть собралась!
Я с трудом разлепила глаза, по ходу вспоминая вчерашние события. Где это я? Ах, ну да… А эту бесцеремонную девицу зовут Марина, и она явно намерена вытрясти из меня душу.
Кое-как я села на кровати. За окном стояла темень. Ага, мне говорили, что здесь встают рано, но я не думала, что настолько. Взяла мобильник – полпятого. Ничего ж себе!
– Давай, собирайся скорее, да пойдем. Ты в Холмище идешь, так я тебя провожу, а то опять в болото влезешь.
– Постой-ка. Матушка Евдокия собиралась со мной утром поговорить. Она уже встала?
– Евдокия-то? Ха, ты б еще дольше дрыхла! Умотала твоя матушка Евдокия в Соломенскую обитель, дня через три теперь ждем. И хотела с тобой поговорить, да пожалела будить, у вас, городских, рано вставать кишка тонка, ха-ха!
– А можно мне увидеть Раису?
– Укатила вместе с Евдокией, неразлучная парочка, – уперла Марина руки в бока. – Ты давай, собирайся скорее, мне тут с тобой особо рассусоливать некогда! Да не заправляй постель, сама уберусь, все равно белье менять за тобой…
Спустя минут десять, не больше, я, наскоро умытая и причесанная, уже торопилась вслед за Мариной к выходу. Эта спешка, с которой меня выдворяли, показалась не столько странной, сколько невежливой. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, ночлег предоставили – и на том спасибо.
Коридор по-прежнему был тих и безлюден. Марина с какой-то опаской посмотрела в сторону лестницы – но и там никого не было. Тогда Марина отперла входную дверь. Тем же спешным шагом мы пересекли столь же безлюдный двор и вышли за ворота.
Путь оказался долгим. Чуть-чуть не доходя до болота, Марина свернула на еле заметную тропку среди зарослей, которую я сама бы ни за что не нашла. Это даже слишком громко сказано – тропка. Просто место, где можно спокойно пройти, не ободравшись о кустарник.
– Че, небось заблудилась тут вчера? – хохотнула моя провожатая.
– Ага. И чуть в болото не провалилась, – призналась я.
– А, это здесь так. Шаг влево, шаг вправо – и никто потом не найдет! – Она сделала страшные глаза. – Ой, да ладно, не трусь, я тут выросла, все дороги знаю. Но одной ходить не советую.
Я ничего не ответила, и долгое время мы шли молча. Марина по-прежнему двигалась первой – энергичным, размашистым шагом, и в ее движениях угадывалась немалая физическая сила. Деревенская девчонка, подумалось мне, наверняка привыкла с детства к тяжелой работе. Я с трудом поспевала за ней.
Мы обогнули небольшой лесочек, немного прошли потом вдоль берега реки, а дальше река свернула вправо, а мы – влево. Светало. Местность, расстилавшаяся вокруг, была идеально ровной. «Как на скатерти», – вспомнились слова из старого мультика.
– Ну, вон там и Холмище, – обрадовала меня, наконец, Марина. – Дальше сама дойдешь, вон, вишь, дым из труб виден, туда и направляйся.
За небольшой рощицей в небо действительно были устремлены несколько легких струек дыма.
Я снова огляделась вокруг, но никакого намека на возвышенность нигде не было.
– А где же холмище?
– Да вон, не видишь, что ли, дым!
– Дым-то вижу, – засмеялась я. – Но не вижу холма, в честь которого деревню так назвали.
– Ишь ты, куда загнула! Холм ей подавай, фу-ты ну-ты! Что ты к названию ваще прицепилась? Мало ли, как называется. А в деревне Стародурово – есть тут такая – одни старые дураки живут, по-твоему?
– Ну, наверно, есть и молодые дураки, – важным тоном изрекла я. – Но все они состарятся когда-нибудь, а значит – правильно назвали.
Марина захохотала:
– А ты прикольная! Да-а, жалко будет, если… Ой, ладно, ну тебя. Иди себе к своей бабке, а мне пора бежать. А то сейчас Раиска проснется и опять заведет свою старую песню, где я вечно шляюсь…
