Воронков присел на табуретку, пробежал глазами напечатанное недавно, усмехнулся. Если все вокруг него — гениальная декорация, то сам он со всеми своими передрягами — готовый кандидат в главные персонажи подходит как основа для сценария. Фантастические события требуют фантастических объяснений — разве нет?
Можно взять за основу, к примеру, такой сюжет. Какие-нибудь чужие марсиане натыкаются на человечество, которое ни сном, ни духом не ведает о постигшем его счастье. И начинают марсиане ломать себе головы или что там у них еще есть — чего, мол, от людей стоит ожидать?
Для разрешения сомнений находят максимально усредненную особь, изымают из обращения в свою тарелку и ну куражиться! Особенности поведения изучать, стратегическую информацию требовать… А для чистоты эксперимента берут другую особь и в привычное окружение привносят некий крышесносящий фактор. Само собой, подлая затея коварных марсиан обламывается об человеческую мудрость, хитрость и благородство духа.
И ничего странного, что обламывается — уж больно метод дурацкий. Для начала — что такое средний экземпляр? Представитель нацбольшинства? А мужчина или женщина? Может — середка на половинку?
Во, точно! Китаец-трансвестит средних лет спасает мир — такого еще не было!
Сашка попробовал улыбнуться своим мыслям, но веселее не стало. Дурь это — и только. Если сей кто-то настолько осведомлен о людях, что имеет какие-то критерии выбора, то никакой новой информации ему тесты на агрессивность не дадут. «Ах, что же сделает гр. Воронков Александр Сергеевич, увидев черного рыцаря? Задрожит-убежит или в бой кинется?» Несерьезно, ей-богу!
«К тому же, — продолжал про себя Сашка, — в роли среднестатистического человека я себя представляю с трудом. А точнее — совсем не представляю».
Мокрый собачий нос, ткнувшийся в ладонь, прервал размышления, заставив его словно очнуться.
— Джой? Ты что, уже все, вернулся? — удивился Воронков. Обычно его пес по приходу на станцию исчезал чуть ли не до следующего утра.
Джой еще раз ткнулся носом в ладонь хозяина, затем начал было укладываться на пол, но снова встал на ноги. Подошел к двери, понюхал воздух, ткнулся в щель узкой мордой, вернулся обратно, нервно зевнул, показав клыки…
— Ну что ты, что ты? — пробормотал Сашка, и, подойдя к собаке, взял морду двумя руками. Джой что-то проскулил и тревожно заглянул Воронкову в глаза.
«Вот и встретились две озабоченности… — подумал тот, ощущая, что тело пса мелко дрожит. — Похоже, чует что-то зверюга…
Или ему мое беспокойство просто передалось?»
Так или иначе, но подспудная тревога угнетала и самого Воронкова. Ничего конкретного, ничего логичного — просто неприятно, и все тут. Прямо хоть строй поперек двери баррикаду и отсиживайся всю ночь, боясь высунуть нос наружу. А что — плитка есть, в холодильнике какая-то жрачка с прошлого раза осталась, удобства по коридору и налево…
Старый, добрый здравый смысл идею не лезть на рожон безоговорочно одобрил, но тут же в душе Сашки зашевелилась другая составляющая его личности — чувство противоречия. И зашевелилась достаточно активно.
— Та-ак. — Воронков обвел взглядом помещение, как бы прикидывая, стоят ли эти стены чести его неотлучного присутствия, и звучно обратился частью к ним, частью к самому себе:
— А вот инструкция предписывает по приему дежурства провести обход вверенной территории. Вверенной! Как гордо звучит это слово… Так могу ли я не оправдать доверия Родины и лично Станислава Геннадьевича, который всего лишь три месяца назад подписал приказ о повышении премии персоналу до ошеломляющего уровня в размере ноль целых семьдесят пять сотых минимальной зарплаты?
Нет, товарищи. Не могу не оправдать. Пусть трепещут марсиане и агенты иностранных разведок — обход будет совершен!
Сашка сделал скупой, суровый жест и покосился на мутноватый осколок зеркала у окна. Зеркало его позу проигнорировало, предпочитая отражать стол с машинкой. Ну и ладно. Главное, что настрой теперь деловой, можно даже сказать боевой, хотя и несколько ернический… Но иначе, наверное, разогнать хмарь, собравшуюся на душе, и не получилось бы?
Он повернулся к зеркальцу спиной и скрежетнул ключом, открывая металлический шкафчик. Ключ был, конечно, так, для вида: подобный замок можно без труда открыть согнутым гвоздем и с некоторым трудом — гвоздем распрямленным. Но зато хоть какой-то символ личного пространства, содержащего, вот ведь ценность, спецуху. Прикид, конечно, не карденовский, пахнет тоже отнюдь не «Цветами России»… Да черт с ним пока!
Нагнувшись, Сашка рывком извлек на свет божий стальной ящик, занимавший почти все дно шкафчика, и рывком водрузил его на стол.
Внутри, под защитой куда более надежных запоров, хранилось все мало-мальски ценное, и теперь, предусмотрительно прикрыв входную дверь так, чтобы можно было быстро задвинуть щеколду, он принялся извлекать из ящика его содержимое.
Симпатичный наборчик деликатного инструмента, неприметная картонная коробочка, другая коробочка, изготовленная из щеголеватого серебристого пластика…
Сашка положил на стол рядом с коробками «Мангуста» и, открыв ту коробку, что попроще, снарядил патронами четыре магазина. Как и было задумано еще при конструировании, боеприпасы шли половина на половину: разрывные и высокоскоростные бронебойные.
После магазинов пришло время серебристого контейнера. Воронков открыл его, и, достав оттуда оптический прицел, неторопливо и вдумчиво приладил его к оружию. Грани гладко притерлись, а винт с потайной головкой (вот и инструмент пригодился!) намертво спаял электрическую штучку с задней частью ствольной коробки, заодно поджав контактные поверхности.
Эту заморскую игрушку подарил Сашке Рыжий, сопроводив подарок, по своему обыкновению, разухабистой охотничьей байкой.
Если верить рассказу, некий современный Кузьма Скоробогатый, ошалев от сумасшедших денег, решил сходить на охоту. И пошел на кабана… с гранатометом, навороченным в полный рост. Все перипетии истории уже забылись, но кажется, вместо кабана этот урод промахнулся по медведю, не успел перезарядиться, а в результате — долго улепетывал, спотыкаясь и теряя по дороге снаряжение и предметы туалета.
Рыжий его, конечно же, спас, и во время последовавшей за этим процедуры «лечения нервов» новорус клялся в вечной дружбе, ронял в водку пьяные слезы и в конце концов отдал спасителю остатки охотничьего оборудования. А кроме того, через день Рыжий не поленился пройтись по местам, так сказать, «боевой славы» и пособирать кое-что сверх подаренного.
Байка, она байка и есть, с Рыжим редко поймешь — то ли заведомую чушь он несет, то ли реальный казус живописует. Но тогда он и вправду приволок слегка помятый — «там, знаешь, пенек такой» — прицел системы «Холосайт», добавив, что «еще имеется смятка от лазерного целеуказателя, но его оживить так же просто, как дядю Вову с-под Мавзолея».
Почти сразу поняв, что прицельчик отнюдь не ширпотребовский, Воронков от души постарался реанимировать редкое халявное приобретение. Корпус, к примеру, почти целиком пришлось делать новый, но уже тогда чувствовалось, что получается здорово.
— Предчувствия его не обманули, — немузыкально пропел Сашка и сжал рукоятку пистолета.
Маленькая клавиша автоматического предохранителя попала под средний палец и подалась, замыкая цепь. На миниатюрном подобии прозрачного дисплея загорелся алый кружок с точкой в центре — как на лобовом стекле сверхсовременного истребителя, с удовольствием отметил про себя Воронков. Никаких тебе мушек-перекрестий!
Он вогнал в рукоятку два длинных магазина и передернул подвижную рамку, досылая бронебойный патрон из левого в ствол. Подумал, извлек обедневшую на одну одиннадцатую своей емкости обойму, добавил недостающий патрон и только после этого вернул «Мангуста» в кобуру.
Два других магазина поместились в подсумки на портупее, и теперь в распоряжении Воронкова сорок пять зарядов. Поди, плохо!
«И совсем хорошо будет, если они не понадобятся!» — напомнил здравый смысл.
Сашка аккуратно убрал в ящик инструменты и оставшиеся патроны, но не закрыл его, а достал из другого отделения два объемистых свертка и один пакет.
Надо обход — будет вам обход!
Проигнорировав грубую робу, он развернул отмытый и продезинфицированный гидрокостюм.
Тонкое шерстяное белье, носки, облегающий свитер под горло — и, растягивая тугую резину, Воронков втиснулся в глухие чулки брючин.
«Чем не лосины нового времени? — усмехнулся он, — Хочешь быть красивым — поступай в гусары. Нет вакансий — тогда иди в ассенизаторы!»
Теперь куртка, в которую тоже пришлось влезать со скрипом.
Сашка туго закатал подрезанную до минимума поясную манжету, но надевать закрытый шлем-капюшон не стал, а перчатки просто прихватил резинками к запястьям.
