рассветом. Чтобы с наступлением сумерек вновь ожить.
Гастинг Арже — чудовище.
Но рано. Слишком рано противостоять открыто. Пешки на доске событий ещё не заняли свои позиции. В настоящем лобовое столкновение усложнит положение. Один неверный шаг, одна погрешность в расчётах, и чудовище ускользнёт, утянув за собой тех, кто томился в темнице. В первую очередь, Сой Виста.
— Приведи себя в порядок и спускайся к ужину, — дал наставление Гастинг Арже, прежде чем покинул комнату.
В коридоре он поморщился: «Умный, паршивец! Следы заметает мастерски! Ничего удивительного, что привлёк внимание магистра факультета элементики».
Повышенный интерес уважаемого мага одна из причин, почему он терпел выходки паршивца. Трудно попасть в Академию Стихий на ярус редкого факультатива. Но в качестве близкого родственника он сможет проникнуть за стены под благовидным предлогом.
И не только туда.
Как в доме Вистов появилась Алия Сейт, Арже невольно занервничал. Шальэ напрягала. Вроде по курсу, но ускользала под магическим видением. Особенность данной Хвори? Вероятно. Что-то иное? Возможно. Гастинг ненавидел неясности, поэтому решил выявить её подноготную и привлечь для непыльной работёнки Кларисс Мувиа. Жрица Эпэлэ — занятная штучка. Лишь недавно он оценил её весомость. Влюблённые идиотки легки в управлении. Что его дочь, что эта — готовая целовать землю, по которой ступал Оло Вист.
Вернувшуюся из обители иллюзорную жрицу злонамеренный аристократ перехватил перед своим недавним отбытием с именин дочери.
— Мисс Мувиа, — отвесил церемониальный поклон.
— Господин Арже, — утончённая черноволосая девушка присела в реверансе. Тёмный взгляд не выражал эмоций.
— Неспокойна ваша душа, — кивнул в толпу гостей.
Алия Сейт как раз беседовала с герцогом. Его расположение было очевидным.
— Беспокойство неуместно, — нейтрально отозвалась жрица.
— При наличии-то Зова?
Кларисс вздрогнула.
— Зова?
— Вы молоды, моя дорогая, — протянул он, по-отечески участливо опустив руку на женское плечо. — Нетрудно запутаться. Правда очевидна. Его связали. Сочувствую. Видеть герцога с другой женщиной наверняка болезненно, — сострадал в голос.
— Никогда не стану вмешиваться в законные отношения.
Кларисс отстранилась, но он уловил в ней надлом.
Увидел брешь — бей!
— Вы сдаётесь судьбе? — протянул печально.
— Простите?
— Не глупите, Кларисс, — со вздохом пожурил он. — Детородная девица не сравнится с жрицей Амунаи. Калин никогда не стояла на вашем пути. Вы могли проторить дорожку к сердцу герцога. Не осуждаю, дорогая. Всегда поддержу любовь достойной женщины, — откровенно польстил. И, как бы невзначай, бросил: — Мне ничего не стоит обойти многие магические запреты.
Эпэлэ насторожилась.
— Говорите о Зове?
— В моём роду собрано много редких артефактов. Один бесценен для таких, как вы. За небольшую услугу уступлю вам герцога Виста. Если пожелаете.
Он знал, куда бить. Его дочь дружила с Кларисс Мувиа с детства — соседние имения в помощь — и обе воспылали чувствами к братьям Вист. Ни одна не получила желаемое. Одну настиг дар Хвори, а вторая стала его личным разменным материалом. Пусть не удалось выдать за Сарж го Садоха, но приобщение к статусу герцогини — удовлетворило амбиции. На некоторое время.
— Что за услуга? — спросила Кларисс, угодив в силки.
— Хочу узнать правду об Алии Сейт.
— Правду?
— Вам не стоит знать подробностей, дорогая. Достаточно способностей Эпэлэ.
— Сплести иллюзию?
— Именно. Остальное беру на себя. Поверьте, жрица выживет, — подрезал последнее её сомнение, отразившееся на лице. Не дозрела до убийства, что поделать.
Самая большая человеческая слабость — желания. Капли, подтачивающие камень. Они тем губительнее, чем дольше подавляются. Устремления живых одинаковы. Только и нужно подловить момент, когда жертва наиболее уязвима. Когда страдания совьют вокруг тела кроваво-грязную дымку, что опутает плотным удушающим саваном.
Эпэлэ потёрла зудящие ладони. Её перчатки необычайно темны и насыщены магией Нитей, из которых созданы. Иллюзорным жрицам такие помогали внушать образы.
— Я помогу. Скажете, когда понадоблюсь, — присела в прощальном реверансе. И направилась прочь, стискивая прикрытые перчатками пальцы.
Мерное шуршание её юбок. Планомерность движений. Ни суеты, ни беспокойства. С виду достойная жрица…
Гастинг тогда презрительно усмехнулся.
«Видимость…»
На деле, как и многие до неё, она падкая до чужого добра пешка. Пышущая подавляемой злобой и возмущающаяся несправедливостью. Принижающая чужую значимость в угоду собственному эгоизму. Ищущая лёгких путей в желании обрести недостижимое. Такими просто управлять. Легко подтолкнуть к черте, за которой мрак.
«Жаль этого не сделать с Леоном…», — в настоящем подумал Гастинг, спустившийся на первый этаж родового дома Арже. Дойдя до дальней Магической, он замер на пороге.
Его брат-близнец в талии не столь раздавшийся, облачённый в домашний халат и тапочки, ползал по изрисованному полу. В правой руке держал кисть, тогда как пальцы левой отмеряли нечто на странице огромного фолианта, с которого содержимое дублировалось на иную поверхность.
— На кой тебе сдались пентаграммы леса? — проворчал Гастинг, замерев в дверном проёме. Он никогда не проходил вглубь мастерской, что походила на свалку защитных и не только заклинаний: куда ни глянь — пентаграммы, магические оттиски, заговорённые плащаницы, живые картины и много иной всячины. Окажись внутри, неизвестно, с какой стороны прилетит.
Поправив очки, Леон посмотрел на старшего брата.
— Как именины Калин? — ответил вопросом на вопрос. — Передал мои извинения?
— Она тебя не ждала, — огрызнулся Гастинг. Он всегда злился при упоминании имени дочери. Мотнув головой и облизав полные губы, восстановил благопристойный фасад.
— Что делает Фэр? — не дал ему сбежать Леон.
Очередной удар по слабому месту, однако, прошёл мимо.
— Учится, — отозвался упитанный аристократ, чья излишне дорогая одежда откровенно кричала о богатстве. — Зачем ты позволяешь ему осваивать словесность? Трёхслойк — не для ребёнка.
— Фэр одарён.
— Не спорю, — уступил Гастинг. — Когда в академию?
— Через месяц.
— И кто его отведёт, если будешь за границей?
— Флоренция… — Леон снова поправил очки, отмечая всколыхнувшееся и осевшее недовольство старшего брата.
Старшего всего лишь на пару минут. Но этого хватило, чтобы несколько лет назад, после скоропалительной кончины отца, Гастинг унаследовал титул и окончательно распоясался. Раньше его чрезмерную жажду удовольствий, накрывшую после смерти любимой Лорции, сдерживал норов родителя — блюстителя нравственности. Но, дорвавшись до свободы, молодой Арже совсем потерял чувство меры. Жаль, знали об этом единицы.
Упоминание имени Флоренции, дальней ворчливой родственницы, заставило Гастинга поморщиться. Он редко выказывал неприятие. Однако данная леди его удостаивалась не только за спиной, но и лично.
— Зачем её утруждать? Я сам отведу Фэра, — заявил тот, кто на деле племянника на дух не выносил.
Леон пристально посмотрел на брата. Много лет назад отцу матери Фэра тот предложил немалую сумму, чтобы заполучить желаемое. Как в последствии выяснилось, столь глупый поступок совершил под влиянием страха. Гастинга настиг Зов. Понимая, что нет времени на долгое ухаживание, он попытался насильно привязать к себе любимую женщину.
Не вышло.
Казалось, старший
