— Расчет на дурака, но не исключено, что с ними именно так и нужно. Если Келли верил ему до сих пор…
— До сих пор, похоже, верил. Так чем же закончилась ваша беседа?
— Да, вот об этом я как раз и хотел рассказать. Видишь ли, мне в последний момент пришла в голову одна мысль… в дополнение к нашему плану. Это возникло экспромтом, я жалел, что не успел обсудить вместе, но не возвращаться же мне было из-за этого. Я Подумал, что помимо той приманки, которую мы договорились придумать через Морено — имею в виду Лагартиху и Беренгера — хорошо было бы приготовить еще одну. В прошлом году один русский рассказывал мне, как альянсисты пытались его завербовать…
— Прости, кто пытался?
— Альянсисты! Я тебе объяснял — ЦНА входит в «Альянсу» как одно из подразделений.
— А, ясно. И что же они предлагали твоему компатриоту?
— Быть их осведомителем в русской колонии. Обычных полицейских мушаров там наверняка хватает, но «Альянсе» захотелось иметь еще и своего человека. Ну, с тем парнем не вышло — прикинулся дурачком, словом как-то открутился. Вот я и подумал: если они до сих пор никого не внедрили, то не исключено, что Келли предложит это мне…
— Ну, знаешь, от этого-то отказаться несложно.
— Не перебивай. Знаю, что отказаться несложно! Но важно не вызвать лишних подозрений, верно? В общем, я на всякий случай подобрал одну кандидатуру. Есть там у нас одна группка мерзавцев… из бывших карателей, люди вполне годные для такой работенки. И что ты думаешь — Келли в самом деле спросил, не смогу ли я периодически информировать его о настроениях в русской колонии. Естественно, я отказался с большим достоинством… дав понять, что мы такими мелочами не занимаемся. Но тут же добавил, что могу найти ему подходящего человека.
— Так, — заинтересованно сказал Филипп. — И что же?
— Келли сказал, что будет рад познакомиться. И на следующий день к нему с моей рекомендацией явился один из тех эсэсовцев. Насколько известно, они вполне поладили.
— Гм… — Филипп помолчал. — Остроумно, конечно. Но, пожалуй, ты зашел слишком далеко, а?
— Не думаю. Почему ты так считаешь?
— Помилуй, помогать внедрению агентуры…
— А, брось, какая там «агентура»! Агент опасен, пока он замаскирован. А этих подонков знает вся колония и соответственно к ним относится. С такими людьми не откровенничают. Я к тому же через одну свою приятельницу пустил слух, что такого-то нужно остерегаться, работает на тайную полицию…
— Допустим. Но если он не оправдает себя как информатор, Келли поймет, что ему подсунули пустой номер.
— На здоровье! Когда это случится? Засылая агента, никто не ожидает немедленной отдачи, это обычно делается с дальним прицелом. А каковы будут наши отношения с Келли через год — плевать в высочайшей степени. Нам нужно, чтобы он поверил сейчас, сегодня! Кроме того, откуда мы знаем, что этот тип — я имею в виду русского эсэсовца — не окажется вдруг полезным в каком-то совершенно другом плане? Извини, я пойду помоюсь…
— Да, да, иди. Можно звонить Лагартихе?
— Звони, пусть приходят, — Полунин снял пиджак и начал расстегивать сорочку. — Самое забавное, что этот эсэсовец тоже считает, что я работаю на какую-то весьма серьезную «фирму»…
Астрид и Лагартиха явились через полчаса.
— Итак, вернулся Великий Провокатор! — закричала бельгийка. — Мсье Маду, а может, он уже успел продаться и сам? Как знать, как знать!
— Нет, я не продавался, я продавал, — сказал Полунин, пожимая руку унылому Лагартихе. — Всех, оптом и в розницу.
— Начали с меня? — спросил тот.
— Да, с вас и вашего приятеля.
— И в какой упаковке вы нас продали?
— В красной, как и договаривались.
— Правильно, это только запутает следы…
— Послушайте, Освальдо, — сказал Филипп. — Вы действительно уверены, что это не повредит вашим близким? Или семье Беренгера?
— У Рамона никого нет, а моего старика голыми руками не возьмешь, он заседает в Коммерческой палате. Нет, тут все продумано, пусть это вас не беспокоит. Как в Буэнос-Айресе погода, дон Мигель?
— В день моего приезда шел дождь, а потом было хорошо. Как здесь.
— Ну что вы, — вздохнул Лагартиха. — Как можно сравнивать. Здесь ведь даже солнце совсем не такое…
— Ладно, не скули, — перебила Астрид, — вернешься еще в свою несравненную Аргентину, поторопитесь вот только с революцией. Обо мне, мсье Мишель, разговора не было?
— Был, почему же. Вы — наш агент, подсаженный к коммунистическому эмиссару Лагартихе. Кстати, имейте в виду: вы теперь немка, баронесса фон Штейнхауфен…
Астрид, не успев раскурить сигарету, поперхнулась дымом и раскашлялась.
— Вы дали ему те снимки? — спросил Лагартиха.
— Да, он их оценил…
— Но почему немка, ради всего святого? — воскликнула Астрид. — Да еще баронесса!
— Почему немка, я вам объясню потом, — сказал Филипп. — А насчет баронессы, Мишель, это ты сам придумал?
— Очень уж соблазнительно показалось переделать частицу «ван» в «фон». А титул на некоторых действует.
— Разумно, — одобрил Филипп и обернулся к Астрид. — Надеюсь, вы не против?
— Какого черта! Всю жизнь мечтала попасть в Готский альманах. Но, господа, раз уж вы меня анноблировали, я вынуждена намекнуть на явное несоответствие моих средств минимальным нуждам представительства. Согласитесь сами, высокородной баронессе фон Штейнхауфен не очень-то пристало ходить в единственных джинсах. Которые, замечу в скобках, не сегодня-завтра протрутся на самом заметном месте!
— Тебе купят новые, — успокоил Лагартиха. — Кстати, советую взять на номер больше, будет куда приличнее.
— Мсье Тартюф! — взвизгнула в восторге Астрид. — Вас что, уже шокирует мой зад? Но с каких это пор?
— Мадемуазель… — укоризненно сказал Филипп.
— Пардон, — Астрид сделала невинные глаза. — Я что-нибудь сказала не так? Тогда прошу меня простить. Ах, этот разрыв между поколениями!
Зазвонил телефон, Филипп снял трубку.
— Я слушаю… А, это ты. Да, вернулся. Нормально, насколько можно судить… Как у тебя? Что? А, паспорт. Хорошо, Астрид привезет, она сейчас здесь… Договорились. Да, записываю… Улица Сантьяго… Тысяча триста четыре. Ясно. Да, она сейчас выезжает. Договорились.
— Астрид, — сказал он, положив трубку, — вам сейчас придется съездить в парагвайское консульство — отвезти паспорт Мишеля. Визы уже готовы, так что все в порядке.
— Парагвайские визы вам было бы проще получить в Буэнос-Айресе, — заметил Лагартиха.
— Да, но для этого нужно было сначала обзавестись аргентинскими, — возразил Филипп — Поезжайте, Астрид, Фалаччи вас ждет. Запишите адрес: Сантьяго-де-Чили, тысяча триста четыре. И поторопитесь, у них прием только до обеда.
— Лечу, лечу…
— Итак, скоро вы в путь, — сказал Лагартиха, когда Астрид ушла. — Почему, собственно, решили начать с Парагвая?
— Там особенно много немцев, — ответил Филипп. — А страна маленькая, ее легче прочесать.
— Потом думаете заняться Аргентиной?
— Трудно пока сказать. Конечно, Аргентина — это тоже заманчиво… Но я не уверен, что у нас хватит средств. Проклятые пиастры текут, как песок сквозь пальцы, — озабоченно добавил Филипп, обращаясь к Полунину. — Я уже посылал кабло в Ним, но издатель ответил советом сократить расходы: чертов рогоносец думает, наверное, что мы тут не вылезаем из казино…
— Да, деньги — это всегда проблема, — согласился Лагартиха. — Я, пожалуй, Поговорю с Морено, может он что придумает. Кстати, дон Мигель…
— Да?
— Доктор хотел бы с вами встретиться. О вашем свидании с Келли он знает — тот звонил, но его интересуют подробности.
— Я готов, — сказал Полунин. — Скажите ему, пусть назначит время.
— Сегодня вечером вас устроит?
— Почему же нет. Филипп, у нас на вечер никаких дел?
— Никаких, поезжай к Морено, этого не стоит откладывать…
— Прекрасно, — Лагартиха посмотрел на часы и встал. — Так я сообщу вам, дон Мигель?
— Да, позвоните часов в шесть-семь, я буду у себя…
Лагартиха приветственным жестом вскинул руку, приоткрыл дверь, конспиративно выглянул и исчез.
— Комичный тип, — улыбнулся Филипп. — Ты заметил, как у него отдувается пиджак под левой рукой?
— Пистолет, что ли?
— Кольт, сорок пятого калибра. Он уже мне показал, не утерпел. Живым, говорит, меня не возьмут. Слушай, неужели все они такие, эти здешние «революционеры»?
— Более или менее. Играют в политику, что ты хочешь. Ладно, старик, я тоже пойду, — меня, признаться, до сих пор качает. Дино ты проинформируй. В случае чего — я до вечера никуда не выхожу. Ну, пока!
Пройдя квартал, Полунин увидел витрину большого писчебумажного магазина. За зеркальным стеклом поблескивали пишущие машинки всех систем и размеров, красовались разложенные радужным веером авторучки, громоздились альбомы, готовальни, почтовые наборы, логарифмические линейки. Как, говорила Дуняша, называется эта штука?.. Магазин был уже открыт. Поколебавшись, он толкнул вращающуюся дверь и вошел внутрь.
