— Я считаю, что именно опыт дает необходимое богатство образов. — В ее приглушенном голосе Мартину послышалось предупреждение. — Рада, что мои сценарии вам нравятся.
— О, еще как нравятся! — Шеффилд ощутил, как на него накатывает волна ревнивой злости. — Особенно хорошо удалась серия «Покорение».
— Для этой серии мне пришлось долго подбирать подходящего партнера. — Теперь Мартин уже не сомневался — Дженни утонченно издевалась над ним, наслаждаясь растерянностью сценариста. — Зато он оказался на высоте, и после знакомства с ним я несколько дней писала, буквально не отрываясь от компьютера. Правда, ему не помешало бы проявить немного больше изобретательности, но, наверное, я произвела на него слишком сильное впечатление. И потом я постаралась компенсировать это — благо, мне-то воображения всегда хватало.
Мартин отчетливо услышал, как лязгнули его собственные зубы. Если бы в кабинете не было Джеймса, не исключено, что он схватил бы наглую девицу за горло.
— Ну, раз мы все уладили, полагаю, можно заняться текущими делами. — Дайнекен уже шагнул к выходу, но Дженни неожиданно повернулась к нему:
— Прошу прощения, Джеймс, нам надо еще обговорить некоторые вопросы.
— Тогда, пожалуйста, в мой кабинет. — Джеймс пропустил девушку вперед и подмигнул Мартину, прежде чем дверь за ними закрылась.
Шеффилд рухнул в кресло, вытирая неожиданно выступившую на лбу испарину. Вот, значит, как? Дженнифер не только использовала его как какого-то жалкого статиста для своего сценария, но и умудрилась «подсидеть» его. И теперь именно она станет той самой уже за глаза обожаемой коллективом «сменой злого гения». Или… не станет? Мартин почувствовал, как его захлестывает злость. В конце концов, он пока еще здесь и по-прежнему может писать. И он никогда не сдавался без боя. Эта выскочка еще пожалеет о том, что посмела перейти ему дорогу!..
Он писал как одержимый и пришел в себя, когда город уже зажег неоновые огни, а в его окно «заглянул» блик далекой вывески на бульваре Сансет. Но, перечитав написанное, Мартин чуть не расплакался. Нет, это было совсем не то, чего хотел от него Джим. Перед ним на экране компьютера была история использованного мужчины, который отомстил своей коварной подруге. Файл можно было удалять целиком — он на девять десятых состоял из душевных терзаний и рассуждений главного героя.
В сердцах захлопнув ноутбук, Мартин вышел в коридор. В студии было темно — сотрудники давно разъехались по домам. У Шеффилда был собственный ключ, поэтому его не тревожили — знали, что он может приезжать и уезжать, когда захочет. Не включая света, он прошел по коридору и протянул руку к выключенной кофе-машине. Она зашумела, и звук волной пронесся по пустынному помещению, так что Мартин даже вздрогнул от неожиданности. Днем этот звук терялся во множестве других, а теперь машина гудела, словно самолет, идущий на посадку. Шеффилд прислонился к стене, ожидая, когда процесс варки кофе завершится и ароматный напиток потечет в бумажный стаканчик. А в следующий момент еще один резкий звук заставил его вздрогнуть. Дверь одной из комнат неожиданно открылась, выпустив яркий луч.
— Говорю тебе, тут кто-то есть! — раздался знакомый голос, и в коридоре вспыхнул свет.
Ослепленному Мартину понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд на задержавшихся допоздна сотрудниках. В коридоре неуверенно топтался Роберт Стерн, а из-за его спины выглядывала… Дженнифер. Шеффилд ошарашенно перевел взгляд с режиссера на девушку.
— Добрый вечер, — неприветливо буркнул Стерн. — Мы не знали, что в студии есть кто-то еще…
— Ничего, вы ничуть мне не мешаете, — с сарказмом произнес пришедший в себя Мартин. — Продолжайте заниматься, чем занимались, а я спокойно попью кофе и пойду работать.
— Мы как раз тоже работали, — звенящим от напряжения голосом заявила слегка порозовевшая под загаром Дженни, и Мартин про себя удивился, что эта прожженная стерва еще может краснеть.
— Над новым сценарием? — ядовито поинтересовался он. — Тем более не стану вам мешать — это должно требовать от вас полной самоотдачи. Как будет называться следующий сценарий, мисс Конелли? «Любовь в блеске софитов» или «Студийная история»?
— О чем это ты? — нахмурился Роберт.
— О том, что тебе даже надеяться не стоит на то, что твоя сверхурочная работа будет оплачена отдельно! Считай, что подпитываешь воображение этой смазливой дряни исключительно за свой счет.
Стерн, сжав кулаки, шагнул вперед, но Дженнифер по-свойски положила ему руку на плечо, и он остановился. «Замер, как теленок на веревочке, — вяло подумал Мартин. — Наверное, и я представлял собой такое же жалкое зрелище, когда находился в обществе этой светловолосой феи». Повисшую суровую тишину нарушило журчание льющегося в стаканчик кофе, и машина приветливо звякнула, возвещая о том, что бодрящий напиток готов. Торопливо выхватив стаканчик из держателя, Шеффилд насмешливо помахал полуночникам свободной рукой, отвернулся и неторопливо отправился в свой кабинет…
Мартин и раньше недолюбливал Роберта, но теперь режиссер казался ему самым коварным из всех врагов. Они по-прежнему вынуждены были работать вместе, но после того вечера уже не скрывали взаимной неприязни. Точнее, Стерн никогда и не пытался скрыть, что не выносит сценариста, но теперь свои чувства перестал прятать и Мартин. Если раньше режиссер был всего лишь объектом для его безобидных шуток и приятельского подтрунивания, то теперь их отношения превратились в настоящую войну. Утонченный сарказм Мартина жалил посильнее змеи, и он умел покинуть поле боя победителем, прежде чем Роберт успевал понять, что его опять уложили на обе лопатки.
Впрочем, похоже, отношения Боба и Дженнифер не имели продолжения. Они вежливо здоровались в коридоре, но не целовались по углам и не демонстрировали на публике своих чувств. Более того, Стерн, казалось, по-прежнему находился под опекой своей незаменимой ассистентки. Мстительный Мартин несколько раз пытался «подкатить» к ней, но всегда получал чрезвычайно вежливый и корректный, но безапелляционный отказ. Это бесило его еще больше: кто такой этот Стерн, чтобы заслужить такую преданность? Его подружка вполне имела право завести интрижку на стороне, чтобы хоть как-то отомстить Роберту за то, что он стал еще одним героем сериала про непобедимую и сексуальную Дору. Но когда Мартин намекнул девушке на измену ее кавалера, та сделала вид, что не поняла — и, насколько он заметил, попросту не поверила ему.
Мартину несколько недель не удавалось поговорить с Дженни. Иногда у них была возможность побеседовать по душам, но каждый раз его что-то останавливало. Он боялся, что она заявит ему напрямик: он, Шеффилд, был лишь еще одной ступенькой в лестнице ее бесчисленных женских побед и очередным этапом в построении карьеры, ради которой Дженнифер Конелли, видимо, была готова если не на все, то на многое. Но Мартин чувствовал: окончательное тому подтверждение отзовется в нем новой болью. Пока он мог еще надеяться на то, что играл какую-то особую роль в написанной Дженни пьесе собственной жизни. Однажды ночью он проснулся в холодном поту — ему приснилось, что она попросила у него прощения, и он с готовностью принял ее в объятия. Не сказать, чтобы такая перспектива была ему неприятна, но Мартина даже во сне напугало то, как быстро он решил забыть о прошлом. Эта девушка словно вросла в его жизнь и получила слишком большую власть над его мыслями и чувствами. Поэтому Шеффилд старался избегать ее, чтобы не бередить душевные раны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
