— Говард, вы не ответили мне. Чего все-таки вы хотите?
— Конечно, полного выздоровления Джорджии, — тотчас же отозвался Эллиот, подняв руку девушки и прижимая к губам ее ладонь. Саманта почувствовала, как все ее тело охватила дрожь. — Но в первую очередь, — сказал он, — мне нужно больше времени, чтобы убедиться, имеют ли девушка из небольшого городка и шалопай из большого еще что-нибудь общее, помимо желания сидеть вместе и целоваться…
Голос Говарда дрогнул. Он взял обе руки Саманты, положил их ладонями на свои плечи и прижал девушку к себе. Его губы накрыли ее рот чуть раньше, чем она вспомнила, что должна немедленно спрыгнуть с выступа скалы и бежать прочь. Подальше от Говарда, от искушения, от его слегка чудаковатой, но все же довольно милой мамаши.
Но эта мысль как-то незаметно улетучилась. Да и некуда ей было бежать. Ускользнуть от Говарда…
За короткое время их знакомства она уже успела запомнить веселые морщинки вокруг его насмешливых карих глаз. Издали узнавала его уверенную, широкую, несколько надменную походку. Ей начинали нравиться его мягкий голос и манера разговаривать.
Саманта заметила, что в присутствии Эллиота ей становится трудно дышать. И даже думать. Она забыла предупреждения своей матери остерегаться велеречивых смазливых молодых людей, приезжавших в Кейп-Мэй и заводивших романы с местными девушками, продолжавшиеся неделю, месяц или, самое большее, летний сезон, а потом бесследно исчезавших.
Конечно, пора бы уже перестать быть впечатлительной молодой девицей. Но на дворе стояла весна, а в такое время года воображение непременно заводит… Черт побери! И все же у него очень сладкие губы…
Саманта позволила себе расслабиться и вновь капитулировала перед поцелуями Говарда. Она чувствовала его руки, крепко прижимавшие ее тело к своему и поочередно гладившие ее растрепавшиеся локоны. Саманта отвечала на его поцелуи. И ей было бы абсолютно все равно, даже если бы все жители Кейп-Мэя вдруг разом высыпали на берег и увидели, чем она занимается.
Здравый смысл не мог устоять перед зовом сердца, волнением от прикосновений Говарда, уверенностью, что этот мужчина — самый сильный и нежный из всех, кого она когда-либо знала. И Саманта уже почти не сомневалась, что именно он носит у себя в кармане ключи к ее счастью.
Она высвободила обе руки и припала к Эллиоту. Кончики ее пальцев ощущали гладкую кожу его лица и шеи. Ее тело вздрогнуло в страстном порыве, когда его рука как бы ненароком оказалась под ее блузкой и сжала одно из полушарий груди. На нежное поглаживание соска девушка ответила чуть слышным стоном. Может быть, все это и не было самым сильным потрясением в жизни Саманты, но она ощущала себя почти счастливой. Остальное не имело уже никакого значения…
Говард почувствовал, что Саманта сдалась, и упивался этим. Он знал, что может позволить себе и гораздо большее. О чем она в ту минуту, возможно, еще и не думала. И снова, после данных самому себе многочисленных обещаний не поддаваться неожиданно возникшим желаниям. Эллиот держал девушку в объятиях, целовал ее, делая тем самым еще один шаг в направлении, ему совсем не известном до встречи с Самантой Ричардс.
Ее губы были непередаваемо сладкими, кожа над бюстгальтером — шелковой, а ее первые несмелые ответы на его любовь — волнующими. Руки Говарда соскользнули к талии девушки. Он попытался встать, чтобы, прижавшись к ней всем телом, ощутить ее рядом, совсем близко. С трудом оторвавшись от ее губ, он прошептал:
— Мы выбираем для уединения довольно странные места. Сначала это был лифт. Теперь — далеко не пустынный берег. Я бы предложил подняться ко мне в номер на верхнем этаже, но там Джорджия. Она жаждет продолжить наблюдение за тем, что произойдет дальше. Как будто мы — главные герои ее любительской пьесы.
Саманта пришла в себя.
— А почему я непременно должна хотеть подняться к вам в номер, Говард? — спросила она, избегая смотреть ему в глаза.
Но тут же подумала, что уже поздно разыгрывать невинность. В конце концов, не поцелуи ли этого человека все еще горели на ее губах? И не тепло ли его ладоней она продолжала чувствовать на своей груди? Ее блузка была почти полностью расстегнута, а из-под пояса брюк проглядывало обнаженное тело.
Саманта резко отстранилась от Говарда, лихорадочно застегнула пуговицы на груди и сказала:
— Простите! Дурацкий вопрос. Забудьте о нем.
Он подождал несколько секунд, пока Саманта совсем успокоилась, затем взял ее за руку и повел от берега к бульвару, центральная аллея которого скупо освещалась уличными фонарями.
— А у меня есть для вас подарок, — сказал он. — Джорджия была по-настоящему взволнована, когда я купил ей новую трость. Я долго ломал голову над тем, что же подарить вам. Мне хочется выразить не только благодарность за вашу заботу о матушке и помощь в разработке моего делового проекта, но также и свои чувства.
Саманта подняла голову и сердито взглянула на Говарда.
— Я не просила ни о каком подарке. Вы, верно, забыли, что я — не ваша матушка.
Он отпустил руку девушки и обнял ее за талию.
— Неужели вы думаете, что я этого не знаю? Если бы вы были хоть в чем-то похожи на мою мать, я чувствовал бы себя старше на добрых два десятка лет. Жил бы сейчас безвылазно в Атлантик-Сити, а вы вместе со всем «ужасном трио» вели бы дела с моим юридическим отделом. Я просто хотел купить вам подарок. Разве вам не хочется на него посмотреть? Или вы совсем нелюбопытны?
Саманте неожиданно захотелось, чтобы эти минуты длились как можно дольше. Признание Говарда, что ее общество доставляет ему удовольствие, подействовало на девушку даже больше, чем поцелуи. Она, сама не зная почему, хотела ему нравиться. Даже, пожалуй, чтобы Говард полюбил ее. Так могло произойти… Разве нет? Ведь случаются и не такие странности в этой жизни.
— Итак? — донесся до ушей Саманты голос Говарда, вернувший ее из мира грез на землю. Тут она вспомнила, что так и не ответила на его вопрос. Эллиот повторил его: — Вы нелюбопытны?
Она улыбнулась, вдруг почувствовав себя в его присутствии совершенно раскованной.
— Прикажете мне солгать?
— Зачем? Ведь если вы скажете, что любопытство вам чуждо, я в это все равно не поверю.
Они стояли в небольшом круге света, падавшего от уличного фонаря. Говард полез в карман, вытащил маленькую коробочку с маркой ювелирного магазина и вложил в руку Саманты.
Она смотрела на него глазами, полными горькой обиды. Все ее розовые мечты в одну секунду рассыпались на миллионы мелких осколков. Одно дело — подарок как признательность сына за помощь, оказанную его матери. Но как она могла принять дорогую вещь от практически чужого мужчины! Ведь подобные подарки делают женщине, с которой уже связаны крепкими узами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
