В голову попасть не так просто, как это показывают в кино, поэтому основная масса попаданий будет по телу, но и в этом случае ситуация для жертвы будет очень паршивой. Это тебе не свинцовый снаряд из пращи, который сломает кость или оставит обширную гематому. Это фактически тяжёлая пуля, которая способна войти в организм жертвы на приличное расстояние.
Но если противник не оснащён стальной бронёй, то аркебуз мог стрелять арбалетными болтами. Стандартный аркебуз, производимый ОсКорп, может дослать болт на дистанцию примерно сто пятьдесят метров, то есть как обычный арбалет. Если свинцовая пуля теоретически способна оставить противника боеспособным, то вот арбалетный болт не оставлял никаких шансов. Невозможно сражаться, когда у тебя в ноге или в животе торчит грязный кусок дерева с наконечником из стали. Этот человек точно в битве больше не участвует, а из способов лечения есть только малоэффективное вырезание болта из живой плоти или избавление жертвы от лишних мучений путём добивания…
В целом, арбалеты в контексте урона живой силе имеют больший потенциал, чем аркебуз.
Но аркебуз имеет перед арбалетом существенное преимущество в носимом боезапасе, а также в простоте изготовления этого самого боезапаса.
Хуицилихуитл IV посчитал, что аркебуз — это мастхэв в метцтитланской армии, поэтому в императивной форме выставил крупный заказ, который и выполняли всё это время Ирепан и Сула.
Вся сталь, которую умудрялся рожать Давид Кабрера, почти целиком уходила на стальные дуги для аркебузов, а на брони и мечи с топорами не оставалось практически ничего.
Бронзовые оружие и инструменты не уступали, по версии отоми, стальным аналогам практически ни в чём, зато куда легче производились, поэтому амбициозные планы Давида на создание оружейного цеха Метцтитлана остались незаслуженно забыты.
На самом деле, стальные оружие и инструменты были лучше бронзовых практически во всём, кроме коррозийной стойкости, но в их условиях удовлетворение всех потребностей в стали было чем-то немыслимым. Дорого это и нерационально. Поэтому только бронза и они не откажутся от неё ещё очень долго…
Освальд наблюдал за тающими за городскими стенами колоннами и видел, что в каждой «коробочке» не менее сотни аркебузиров. Ирепан и Сула проделали огромную работу и выполнили правительственный заказ, поэтому заслужили премирование.
«Когда разгребём с новыми самогонными аппаратами, надо дать всем без исключения сотрудникам щедрые премии», — сделал зарубку на память Ос. — «А то оставлять без внимания такое усердное вкалывание будет очень недальновидно».
Всего у Освальда, как гласил полугодовой отчёт Сулы, в штате числилось четыре тысячи двести сорок девять работников на контракте. Из-за этого частную территорию ОсКорп пришлось дополнительно расширить и построить там новые жилища для работников. Корпоративные квартиры ценились работниками очень высоко, так как Освальд задавал высокие планки по качеству жизни своих людей. В каждом дворе есть колодец, общественные туалеты и умывальне на первом этаже каждого дома, с проведением воды и отведением нечистот в общий канал, уходящий прочь из города.
Многие простые граждане Метцтитлана живут в гораздо худших условиях, поэтому никто из работников Оса ещё не жаловался на качество жизни, что было частью его корпоративной доктрины.
Штат пополнялся не только из выкупленных рабов, но и из вольных, изъявивших желание стать сотрудником ОсКорпа. Желающих было так много, что Ирепану пришлось взять на себя ответственность за применение предусмотренных Освальдом критериев отбора.
Зона ОсКорп существенно разрослась, давно став отдельным районом Метцтитлана. Правила на ней были особые, одобренные Хуицилихуитлом, который был заинтересован в том, чтобы продукция ОсКорп продолжала поступать в его войска.
Правила были особыми, но, в сути своей, простыми.
Нельзя было просто так заходить в зону ОсКорп. Это позволяло избавиться от лишних глаз и ушей, а также существенно сократить число эпизодов воровства. Некоторые городские индивиды любят прихватывать «бесхозные» вещи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нельзя было торговать в зоне ОсКорп без одобренной администрацией ОсКорп лицензии, что позволило уничтожить конкуренцию в вопросе питания сотрудников на обеденных перерывах. Также это увеличило санитарную безопасность, которую легко могли поставить под угрозу пришлые торгаши с непонятной едой.
В остальном городе ничего такого не было, но в зоне ОсКорп эти два простых правила соблюдались неукоснительно.
Корпоративная среда была эффективной, но очень необычной для этого времени и места. Концептуально новый вид взаимоотношений людей, иначе и не скажешь.
Освальд просто создал для себя привычную обстановку, когда люди не относятся друг к другу как к вещам, а работают сообща во имя высшей цели. Пока что под высшей целью понималось расширение на мезоамериканский рынок. Затем можно будет задуматься о выжимании испанцев из Латинской Америки, которая сейчас совсем не латинская, а также не совсем Америка.
Но экономическая экспансия на юг возможна только после военной экспансии, а у них тут даже территория Мексики не под полным контролем.
«Пурепеча…» — подумал Освальд. — «Единственная преграда на пути к метцтитланской доминации».
Только пурепеча серьёзно занимаются бронзой. Совсем недавно, где-то полтора года назад, Ос был готов многое отдать за то, чтобы они поделились секретами, но время прошло и они сами освоили изготовление качественной бронзы. Пусть потрачено было много ресурсов, но оптимальная рецептура раскрыта, поэтому знания пурепеча больше не нужны.
Больше никто, кроме метцтитланцев и пурепеча, секретом бронзы не владеет, поэтому против метцтитланской стали и бронзы они могут выставить только камни и палки.
Наконец, воинство ушло, а Освальд вернулся в свой кабинет.
Сегодня он на выходном, а завтра поработает немного с Давидом, после чего начнёт детально разрабатывать очередную денежную реформу.
//Метцтитланский союз, г. Метцтитлан, 26 августа 1522 года//
Мастерская кузнеца гремела молотками и кувалдами, шипела закаляемым металлом, иногда оглашаясь руганью на науатле и испанском.
Давид, изрядно раздобревший на неограниченном пайке, положенном уважаемому мастеру, стучал кувалдой по крице.
Был здесь механический молот, приводимый в действие лошадиной силой, но лошадей мало, поэтому их особо не напрягают, соблюдая для них самый передовой и гуманный режим работы. Поэтому, когда у специальных лошадей был обед или отдых, в работу включались люди с кувалдами.
Давид никогда не отлынивал от работы, поэтому лично стучал кувалдой по крице в монотонном ритме. Работа эта была тяжёлой, малоэффективной, если сравнивать с механическим молотом, но зато дешёвой.
Крицу они получали в штюкофене, который «изобрёл» Освальд, передав свои ограниченные знания Давиду, который до этого знал только каталонский горн.
Выход крицы из штюкофена был не таким уж и большим, если сравнивать с каталонским горном, но в штюкофене были выше температуры, поэтому в крице содержалось незначительно больше восстановленного железа.
Это тяжёлый процесс, трудно поддающийся регулированию, поэтому Освальд всегда опасался, что по совершенно случайным причинам плавка может пойти не так и суточная крица будет запорота, что означает нарушение заранее утверждённого плана.
Штюкофен за сутки даёт около восьмидесяти килограмм разнородной стали, хотя они закладывают в плавку около двухсот килограмм очищенной и обогащённой доступными способами руды. Часть руды закономерно превращается в шлаки, часть в чугун, часть выгорает к чертям, но то, что остаётся — это и есть сталь.
С неоднородностью металла поделать ничего нельзя. У Давида хватает квалификации чтобы отличать дерьмовую сталь от чугуна, а также хорошую сталь, которой в одной плавке редко бывает свыше 20 %, от двух предыдущих состояний.
Вот эти примерные 20 % целиком идут на аркебузные дуги, а остальные 80 % на инструментарий и оружие. Броню Давид делать отказался, так как это контрпродуктивно на фоне бронзовых изделий отомских мастеров.
