— Это твой уголь? — увидел Освальда Никита Платов.
— Да, он самый, — кивнул ему Ос. — Есть свободный горн?
— Пашка! — позвал Платов одного из сыновей. — Не грузи уголь! Обратно разгружай!
— Да, батку! — ответил парень и начал выскребать древесный уголь из горна.
— Вот, туда загрузи свой уголь, — указал Платов. — Мне ажно самому стало интересно, выйдет аль не выйдет…
Дело за словами не стало, поэтому в горн был заправлен новый уголь.
Булатом мастер рисковать не стал, поэтому взял несколько слитков чугуна и начал свою работу.
Освальд почти ничего не понимал в происходящем, но видел, что продукт экспериментальной печи загорелся с трудом, но когда загорелся, дал просраться Платову. Температура была существенно выше, чем ждёшь от обычного угля, поэтому чугун постепенно потёк. Горн у Платова был хорошим, настолько, что Давид даже не видел ничего подобного, поэтому созданная температура держалась очень хорошо. А потом треснул тигель.
Платов громко выразился на родном языке, явно матерно, после чего отошёл от горна.
Сын его недоуменно спросил что-то, на что Платов опять громко выразился. Ос не понимал диалога, но видно было, что Платов очень расстроен.
— Что происходит? — спросил Освальд.
Платов, тем временем, ходил по кузнице взад-вперёд.
— Жар слишком большой, — чуть успокоившись, ответил мастер. — Свиное железо течёт, как топлёное сало, но тигли нужны другие… Вот чувствовал, что надо было больше купить… Эх!
— Будут тебе тигли, — заверил его Освальд. — Главное скажи: ты можешь работать с таким углём?
— Конечно! — заулыбался Платов. — Булат переделывать с таким жаром будет совсем легко! А много можешь дать?
— Ну, мы за два дня нагрузили вот эту телегу, — пожал плечами Освальд.
— О, хватит столько! — от расстройства Платова не осталось и следа. — Вези столько, сколько сможешь, а мы с сыновьями придумаем, как горн переделать. Правильно же, Пашка?
— Да, батьку, — кивнул парень.
Двое младших сыновей у него были молчаливыми, в контакт ни с кем не вступают. Их понять можно. Они, фактически, в чужом мире, где живут совсем другие люди. Поэтому лучше помалкивать и держаться отца, который, вроде бы, знает, что делает.
Никита Платов, к слову, отказался долго жить на корпоративной квартире, а захотел самостоятельно поставить свой дом в зоне ОсКорп. Чем-то русским не понравилась близость кучи посторонних людей, хотя местные, если подумать, всегда так и жили. Даже в деревнях вокруг города редко увидишь много отдельных домов, так как племенной род живёт в одном-двух сооружениях из говна и палок, а если их слишком много, то строят один большой, на манер длинного дома северных американцев.
— Ты заходи сегодня, если что, — заговорил Платов. — И пульку свою принеси, зело отменная она.
— Он, — поправил его Освальд. — Пульке — это он.
— Да какая разница, пока его пить можно? — усмехнулся Платов. — Ну, удивил ты меня, Освальд, конечно! Ну, удивил!
— То ли ещё будет, Никита, — улыбнулся Освальд.
Примечания:
1 — Про каменный уголь — Освальд прав, это сработает, но человечество начало что-то понимать только в XVIII веке. Причём, не с бухты-барахты, типа, «а чего бы нам не поэкспериментировать с каменным углём?», а в силу насущной необходимости. Древесный уголь всех вполне устраивал, но в Европе началось жестокое обезлесение, из-за чего начались экономические проблемы. С чем-то отдалённо похожим Европа столкнулась во времена расцвета Римской империи, которая нуждалась в древесине и нехило так вырубила кучу лесов. Но после падения римлян лес больше никому не был нужен, поэтому Европа снова заросла от края до края. Когда европейцы выбрались из пучины Средневековья и вернулись на утерянный технический уровень, леса снова начали страдать, причём гораздо жёстче, чем при древних римлянах. Собственно, исчезновение подавляющей массы лесов и вынудила бедных европейцев искать альтернативные источники энергии. В XVII веке кто-то пробовал топить печи каменным углём, но получалось дерьмо, а в XVIII веке изобрели коксовый уголь, который представляет собой каменный уголь, пережжённый в бескислородной среде. На ранних этапах он был поганого качества, но технологию отрабатывали и в итоге мы имеем то, что имеем — бездымное топливо высокого качества, благодаря которому построена наша цивилизация стали и бетона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
2 —Мориски (в переводе с арабского значит «маленькие мавры» или «мавретанчики») — это мусульмане-андалусцы, которые официально приняли христианство. У испанцев с ними постоянно были тёрки, их постоянно подозревали в чёрной-пречёрной магии и лютой недоброжелательности к добрым христианам. В общем-то, классическая ксенофобия. Это можно заметить даже на уровне названий: в Арагоне их называли просто маврами, а в Каталонии не иначе как сарацинами. В семнадцатом веке, а конкретно в 1609 был издан эдикт, обязавший морисков покинуть территорию Испании. До 1650 года было выселено около 300 тысяч человек, или 4 % тогдашнего населения Иберийского полуострова. А в наше время, лет через сорок пять, будет забавно наблюдать как какой-нибудь президент Испании Абдуль Фейзаль Ибн-Гранада выпустит закон, согласно которому остатки испанцев обязаны будут покинуть Новую Андалусию.
9. Голосовое сообщение
//Метцтитланский союз, г. Метцтитлан, 15 сентября 1522 года//
Освальда, неожиданно, вызвали во дворец Эль Президенте.
В это время он как раз контролировал снятие очередной партии обожжённого угля, заложенного по новой методике. Виделись они пару дней назад, поэтому идей о том, в чём же причина вызова, у Оса не было.
Вновь томительные процедуры мытья спиртом, обтирание полотенцем и надевание временной одежды.
— Освальтль, — отметил его появление Эль Президенте.
— Повелитель, — совершил поклон Освальд.
— Твои люди строят что-то на пустыре за храмом Вечного Солнца, — произнёс правитель.
— Да, — кивнул Ос. — Это будет поле для новой игры, аналогов которой вы ещё не видели, повелитель.
— Интересно, — хмыкнул Хуицилихуитл IV. — Судя по тому, что видел Охтли, ты хочешь построить большой стадион для уламалицтли. (1)
— Не совсем так, повелитель, — покачал головой Ос. — Это игра, которой в этом мире ещё не было. Я назвал её кутлакстолонтли. Или, если коротко — кутлакс.
— Мяч? — хмыкнул Хуицилихуитл IV. — Это пока что мне ни о чём не говорит.
— Увидите сами, — улыбнулся Освальд.
Сотрудники сооружали из дерева и камня капитальный стадион, который будет окончательно готов через три-четыре года. Нужно было поставить на века, построить что-то такое же эпическое как Колизей…
Из дерева строили трибуны и хозяйственные помещения, чтобы можно было начинать проведение матчей уже этой зимой. А вот в промежутках между матчами будет идти стройка, которая превратит деревянный стадион на тридцать тысяч зрителей в каменный. Дорого, безумно дорого, но они могут себе позволить такое.
Ос мысленно уже считал прибыли: пятьдесят тысяч человек, которые заплатят по одному монетлю за место на трибуне — это одна прибыль. А вот продажа еды, напитков, а затем и сувениров с прочим мерчендайзом — это совершенно другая.
Пусть футбол — это не так кроваво и зрелищно, как бокс 8×8 и, уж тем более, как бокс 16×16, но в футболе есть что-то притягательное.
Впрочем, Ос скоро начнёт учить детвору, играющую во дворах корпоративных домов, основным правилам футбола, раздаст резиновые мячи, обшитые кожей, после чего будет ждать эффекта. Это должно произвести вирусный эффект, особенно после того, как Ос создаст несколько футбольных команд из сотрудников, с обязательными показательными матчами.
Несомненно, команды будут расти, как грибы после дождя, но, как и в случае с командами колесничих, официальные команды будут иметь лучшее, так как деньги решают.
Время и средства здорово бы сэкономил рецепт бетона, но Освальд понятия не имел, как к этому подступиться.
