Уходя, детектив сказал мне, что его напарник утром побывает в семьях Эдуардо и де ла Альда, а сам он нанесет визит Херарди и Спектерам. Учитывая находку в «Параисо», они считали воскресные визиты вполне обоснованными. Я попросила разрешения пойти вместе с ним, заявив, что вряд ли это опасно, да и посторонний взгляд может быть полезен. Галиано отнесся к просьбе скептически, но согласился.
Выключив свет, я как можно шире распахнула окна, поставила будильник и забралась в постель. Долго вслушивалась в шум машин за окном и звуки в соседних номерах, глядя на покачивающиеся занавески, пока наконец не заснула, сунув голову под подушку. Снились мне Райан и Галиано на какой-то вечеринке на берегу моря.
Галиано приехал ровно в восемь. То же приветствие. Те же темные очки.
За завтраком он сказал, что собирается слегка надавить на Марио Херарди, старшего брата Люси.
– Почему Марио? – спросила я.
– Дурные предчувствия.
– Великолепно. – Я не верила в предчувствия с тех пор, как распались «Бич бойз».
– Кое-что мне в этом парне не нравится.
– Носки?
– Порой интуиция не подводит.
Я не могла не согласиться.
– Чем занимается Марио?
– Почти ничем.
– Студент?
– Изучает физику в Принстоне. – Мужчина собрал кусочком тортильи остатки яичницы и фасоли.
– Значит, парень далеко не дурак. Что поделывает сейчас?
– Вероятно, работает над альтернативой постоянной Планка.
– Детектив Галиано разбирается в квантовой теории. Впечатляет.
– Марио богат, недурен собой, в женском обществе ведет себя подобно мистеру Гэтсби[38].
– Детектив Галиано разбирается в литературе. Следующая категория. Как насчет ответа на вопрос: «Почему Бэту не нравится юный Марио?»
– Все из-за его носков.
– Интересно, что Люси и Шанталь Спектер пропали почти одновременно.
– Более чем интересно.
Не обращая внимания на мои протесты, полисмен оплатил счет, и мы направились в сторону Десятой зоны.
Путь в медленно движущейся пробке по авениде де ла Реформа до Ботанического сада Университета Сан-Карлос занял целых десять минут. Я мысленно представила, как Люси Херарди с развевающимися длинными черными волосами идет по тротуару в тот роковой день.
Зачем она пошла в сад? Встретиться с кем-то? Позаниматься? Помечтать о чем-то своем, девичьем?
Ее ли кости забрал у меня Диас? Я отвернулась от окна, вновь ощутив вину.
– Почему мы сначала едем к Херарди?
– Сеньора Спектер не из тех, кто рано встает.
Видимо, он заметил мой удивленный взгляд.
– Предпочитаю сперва браться за крупные дела, а мелкие можно и отложить. Если ее светлость любит поспать – пусть спит. К тому же хотелось бы добраться до Херарди, пока папаша еще дома.
Проехав мимо американского посольства, Галиано свернул в узкую тенистую улицу и затормозил у обочины. Я вышла и подождала, пока он поговорит по телефону. Майское солнце пригревало мне макушку.
Зачем Люси пошла в сад? Потому что день был солнечный? Покормить белок? Понаблюдать за птицами? Просто побродить? Побыть наедине со всеми возможностями, которые давала ей молодость?
Дом Херарди окружала тщательно подстриженная живая изгородь, опоясывавшая столь же тщательно подстриженную лужайку. От тротуара к входной двери вела мощеная дорожка с яркими цветами по обеим сторонам. Фундамент дома окружала густая растительность.
На подъездной дорожке вдоль правой стороны дома стояли «Мерседес-500S» и джип «гранд-чероки». Небольшой участок слева огораживала проволочная сетка, за которой с яростным лаем носился туда-сюда шнауцер величиной с сурка.
– Пожалуй, за собаку сойдет, – сказал Галиано, нажимая кнопку звонка.
Дверь открыл высокий сухопарый мужчина с серебристыми волосами, в очках в черной оправе, темном костюме, ослепительно-белой рубашке и желтом шелковом галстуке. «Интересно, – подумала я, – какие обстоятельства могут потребовать столь формального наряда утром в воскресенье»?
– Buenos días, сеньор Херарди, – сказал детектив.
Едва заметно кивнув, Херарди перевел взгляд на меня.
– Доктор Бреннан – антрополог, помогает расследовать дело вашей дочери.
Херарди отошел назад, пропустил нас и повел по выложенному полированной плиткой коридору в кабинет с обшитыми деревянными панелями стенами. Беширский ковер. Ореховый письменный стол. Дорогие безделушки на полках из черного дерева. Чем бы ни занимался хозяин дома, зарабатывал он весьма неплохо.
Едва мы успели переступить порог, в дверях появилась полная женщина с волосами цвета мертвой листвы.
– Buenos días, сеньора Херарди, – поздоровался Галиано.
Женщина взглянула на него со страхом и отвращением, будто на скорпиона в кухонной раковине.
Херарди быстро заговорил с женой по-испански – я не разобрала ни слова. Она попыталась ответить, но он тут же оборвал:
– Por favor, Эдвина!
Сеньора судорожно сплетала и расплетала пальцы, под розовой кожей проступали побелевшие костяшки. Во взгляде ее чувствовалась нерешительность, и на мгновение мне показалось, что она все же возразит, но дама лишь закусила губу и вышла.
Отец семейства показал на два кожаных кресла напротив стола:
– Прошу вас.
Я села. Кожа пахла новым «ягуаром». Или, по крайней мере, так мне казалось, потому что на «ягуарах» я не ездила.
Галиано остался стоять. Херарди тоже.
– Если новостей нет, встреча не имеет смысла. – Херарди стоял, вытянув руки по швам.
– Как насчет скелета? – В голосе полицейского чувствовалась напряженность.
Хозяин дома не отреагировал.
– У Люси имелся повод бывать в Первой зоне? – спросил Галиано.
– Я достаточно ясно дал понять в своих показаниях: моя дочь нечасто посещала общественные места. Она ходила… – Он крепко сжал губы. – Ходит в школу, в церковь и наш клуб.
– Не помните, девушка не упоминала имен друзей, приятелей по учебе?
– Я уже отвечал на этот вопрос. Моя дочь – не легкомысленная девица.
– Люси дружила с Шанталь Спектер?
– Они иногда встречались.
– Чем занимались вместе?
– Все это есть в моих показаниях.
– Просветите меня.
– Делали домашние задания, смотрели кино, плавали, играли в теннис. Посол и я – члены одного и того же частного клуба.
– Где ваш сын, сеньор Херарди?
– Марио берет уроки гольфа.
– Гм… Шанталь Спектер бывала у вас дома?
– Позвольте кое-что объяснить. Несмотря на пост, который занимает ее отец, я не поощрял близкие отношения моей дочери с мисс Спектер.
– Почему?
Херарди поколебался.
– Шанталь – весьма проблематичная юная особа.
– Проблематичная?
– Мне кажется, она не лучшим образом влияет на дочь.
– Как насчет парней?
– Я не позволяю дочери с ними встречаться.
– Наверняка она от этого в восторге.
– Моя дочь не оспаривает мои правила.
Я уставилась на свои руки, лежащие на коленях. «Люси, – подумала я. – Твою дочь зовут Люси, хладнокровный надменный болван».
– Ясно, – цинично усмехнулся Галиано. – Может, вспомните что-нибудь еще, о чем не сказали во время нашего последнего разговора?
– Я не знаю ничего такого, что не было бы уже известно вам. Кажется, я ясно сказал об этом по телефону.
– А я ясно сказал вам, что хотел бы сегодня поговорить с Марио.
– Его уроки планируются на недели вперед.
– Что ж, не стану подвергать риску его мастерство.
Херарди едва сдерживал ярость.
– Честно говоря, детектив, я рассчитывал, что вы хоть немного продвинулись. Дело тянется уже четыре с лишним месяца. Мои жена и сын не находят себе места. Да еще это варварское нападение на наших домашних животных…
Я предположила, что он намекает на то, как полиция брала образцы шерсти.
Галиано прищелкнул языком:
– Я поговорю со шнауцером.
– Не стоит разговаривать со мной таким тоном, детектив.
Полицейский наклонился через стол, придвинувшись почти вплотную к Херарди:
– Не стоит меня недооценивать, сеньор. – Он отступил назад. – Я найду Люси, – проговорил Галиано, холодно глядя на хозяина дома. – С вашей помощью или без нее.
– Я оказал всю возможную помощь, детектив, и меня возмущает ваш намек. Никого так не тревожит судьба моей дочери, как меня.
Где-то за стеной часы пробили десять. Все молчали.
– Меня все утро мучает одна мысль, – наконец заговорил Галиано.
Лицо Херарди оставалось каменным.
– Я рассказываю вам, что мы нашли скелет, а вы проявляете не больше интереса, чем к сводке погоды.
– Полагаю, если бы этот скелет имел отношение к пропаже моей дочери, вы бы об этом сказали. – Шея Херарди над идеально белым воротничком залилась краской.
– Похоже, вы также многое предполагали о жизни вашей дочери.
– Тот скелет, который вы нашли, – моя дочь? – Верхняя губа Херарди побелела от гнева.
Галиано не ответил.
– Очевидно, вы этого не знаете.
К моим щекам от смущения прилила кровь. Совершенно верно, мистер. Ибо мне стало тогда не по себе от одного только вида розовых очков.
