Вскоре ей показалось, что она нашла виноватого в этой несчастной истории. Сам Олег ни в чем не мог быть виновен, он несчастный, запутавшийся, он всегда был таким беспечным и неорганизованным! Это все девчонка, эта уродливая толстуха, да что он вообще в ней нашел? Она заморочила ему голову, втянула в плохую компанию. Из-за нее он наделал долгов, быть может, эта малолетняя шлюшонка даже шантажировала его! Да, ей надо было прислушаться к голосу интуиции, говорившей ей, да просто твердившей, что дело тут нечисто, что недаром от Олега пахнет чужой женщиной, недаром он так странно исчезает, недаром у него все меньше времени для нее... Но она проявляла деликатность, необходимую невесте состоятельного и привлекательного человека – разумная девушка смотрит сквозь пальцы на шалости мужчины, если хочет сохранить его для себя. К сожалению, эти милые шалости зашли слишком далеко, разрушив жизнь Олега и ее собственную! Ничего уже не склеить, рухнул чудесный, с таким вкусом обставленный дом, который она уже привыкла считать своим, Олег в бегах, она сама избита и унижена... Что ж, пусть прошлого не вернуть, но девчонка должна быть наказана. Судьба и так не слишком щедро наградила ее внешними данными, но если мерзкая толстуха даже с расплывшейся плюшкой вместо лица и беконной фабрикой вместо фигуры ухитряется разбивать человеческие жизни, значит, надо изуродовать ее совершенно, отделать, как бог черепаху, чтобы обезопасить мир от такой дряни!
Светлана Валерьевна была женщиной не только решительной, но и очень запасливой. Дома у нее хранилось кое-что из школьного арсенала. Вообще-то такому серьезному препарату полагалось храниться в лаборантской при кабинете химии, в отдельном металлическом ящике. Но... в школе шел ремонт, за лаборантской приглядывать было некому. Или Светлана Валерьевна просто припасла опасную жидкость для каких-то своих неясных нужд – кто его знает, может быть, учительницы химии развлекаются на досуге, производя занимательные и поучительные эксперименты? Как бы то ни было, моя учительница решила поступиться ценным материалом ради своей ученицы – для ее исправления, искоренения зла и возвращения на путь добродетели. Ради придания себе большей решимости моя учительница глотнула медицинского спирта прямо из бутылька и бегом бросилась к моему дому.
В то время как готовился этот сеанс экзорцизма, я приходила в себя после внезапного нападения соседа Васьки. Он, напомню, покинул наш дом, тихонько подвывая и зажимая ладонью разбитый нос. Всю прихожую закапал кровью, балбес. Особенно разлеживаться и страдать было некогда, я взяла тряпку и стала вытирать полы. Уборку, которая была в моих обязанностях, я в последнее время подзапустила, увлекшись любовными страданиями. Так что мытье полов затянулось, я увлеклась и даже стала напевать. Какое счастье, в сущности, быть легкомысленной, какое благо! Иная, не наделенная этим счастливым даром, застрянет на одной мысли или эмоции и буксует, как грузовик на проселочной дороге после проливного дождя – в сторону летят комья грязи, шофер матерится, надрывно воет мотор. Люди называют это упорством, целеустремленностью... Что и говорить, Светлана Валерьевна оказалась весьма целеустремленной особой. Я закончила уборку, полюбовалась чистотой и уютом и включила в ванной душ – летом горячая вода нагревалась медленно.
В этот момент в дверь позвонили. Говорят, предупрежден – значит, вооружен. Олег предупредил меня, правда, в довольно смутных выражениях, о какой-то грозящей мне опасности, но была ли я вооружена? И да, и нет. Во всяком случае, вместо того, чтобы распахнуть дверь, я проблеяла:
– Кто там?
Прямо как послушная девочка, которую родители научили не открывать дверь первому встречному, честное слово. Впрочем, я была уверена, что это мама вернулась. Но ответ оказался неожиданным:
– Звонарева, открой, пожалуйста. Это твоя учительница, Светлана Валерьевна.
Стоило, ох и стоило мне призадуматься в эту минуту – с чего это вздумала меня навестить моя теперь уже бывшая учительница? Да и час для визитов был уже малоподходящий. Но так велика власть учителей над нашими душами, что порой подчиняет их даже и без видимых на то оснований. Кто знает, что могло случиться? Вдруг Светлана Валерьевна нечаянно взорвала школу и прибежала ко мне просить политического убежища?
В общем, я открыла.
Светлана Валерьевна стояла на пороге с пивной бутылкой в руке.
Композиция выглядела, в общем, довольно маргинально, но привычно. Я видела таких девах возле собственного подъезда, и возле соседних подъездов тоже, и на детской площадке. Девахи сосали пиво из горлышка, лузгали семечки, бесперебойно курили. Ноги у них всегда были запыленные, волосы грязные, и в лице наблюдался какой-то недостаток – то зияющая щель вместо переднего зуба, то здоровенный бланш под глазом. Девицы, впрочем, не унывали. Вот и Светлана Валерьевна выглядела потрепанной, но вполне бодрой и воодушевленной. Прическа у нее была в беспорядке, косметика размазана по лицу, одно ухо отчего-то здорово отличалось цветом и размерами от другого. Зато глаза у моей химички блестели, как огни приближающегося поезда. И сказала она мне:
– Привет, Звонарева. Давно не виделись. Скучала по мне?
Неизвестно, что мне следовало ответить на этот вопрос, правдивое «нет» или вежливое «да» – это был классический пример дилеммы, но Светлана Валерьевна не дала мне основательно подумать над этим – она неловко размахнулась и плеснула из своей бутылки мне в лицо. Правду сказать, я даже не увернулась, она сама оказалась косорукая какая-то – плеснула сильно мимо, в основном на дверь, а на меня попало всего несколько капель. Дверь, обитая еще в прошлом веке дерматином, задымилась. Гадостно завоняло. И я вдруг поняла, что в бутылке, скорее всего, не «Старорусское темное», как гласила этикетка. И вообще не пиво.
Я захлопнула дверь, которая продолжала дымиться и чернеть на глазах, в прыжке сорвала с плеч многострадальный халат, бросилась под душ. Вода так и не нагрелась, но хотя бы напор был нормальный. Я стояла под душем, пока зубы не застучали. Они стучали очень громко и совершенно незаметно для меня самой. Я сначала даже решила, что это неугомонная Светлана Валерьевна колотится в дверь. Но зачем? Кислоты у нее больше не оставалось, имевшимися припасами она распорядилась не самым удачным образом, а в рукопашной у нее не было ни малейшего шанса, весовые категории-то – ха-ха! – разные! Что она там выкрикнула в тот момент, когда бесцветная маслянистая жидкость с химической формулой H2SO4, а в просторечии серная кислота, уничтожила нашу дверь?
«Это тебе за Олега!»
И тут же я поняла, что серная кислота могла уничтожить не только дверь, не только старенький халат, но и нечто более важное. Мою кожу, например. Мое лицо. Глаза. Губы. Шею. Грудь. Мое тело, доставлявшее мне столько неприятностей и столько радостей.
