Конечно, в Италии, кроме недобросовестных поставщиков, занимавшихся подобного рода махинациями, существовали и господа большой руки. Они не унижались до подобного рода мошенничества.
Превосходно, с широким размахом, работали предприятия концерна Ансальдо. Осенью пятнадцатого года на них было занято восемь тысяч человек. Здесь строили крейсеры, выпускали торпеды, орудия, вытачивали снаряды. Обществу Ансальдо принадлежал целый флот, насчитывавший до двух десятков кораблей.
Но с наибольшим блеском шли дела автомобилестроительного треста «ФИАТ», производившего легковые и грузовые машины, авиамоторы, самолеты.
Вся эта продукция поставлялась военным ведомствам Италии и союзных с нею держав.
Итальянское правительство само остро нуждалось в автомашинах. Однако оно вынуждено было под давлением союзников разрешить дирекции «ФИАТ» выполнять и союзные заказы. Правда, заказы эти шли, как правило, через итальянские правительственные организации. Но заправилам «ФИАТ» удалось утаить от правительства часть производственных мощностей предприятия, и утаенные таким образом «левые» автомашины сбывались на сторону, иностранным державам по взвинченным ценам.
Трудовой народ Италии войны не хотел. И под давлением масс руководство социалистической партии выдвинуло лозунг «абсолютного нейтралитета».
Ну что ж, этот лозунг в те времена свидетельствовал об известной левизне взглядов — во всяком случае, позиция итальянских социалистов, казалось бы, радикально отличалась от верноподданнической позиции, занятой, скажем, социал-демократами Германии, — ведь в Германии только Либкнехт и малая горстка его приверженцев выступили против военных кредитов.
В Италии, особенно на первых порах, дело обстояло иначе. Социалисты даже провели открытый диспут по вопросу о нейтралитете. И молодой, двадцатитрехлетний Антонио Грамши, туринский студент, выступал на этом митинге. Он говорил, что партия (имелась в виду социалистическая партия) заставит итальянскую буржуазию «признать, что она полностью обанкротилась, так как, объявив себя единственным представителем нации, она завела ее в тупик, из которого нация сможет выйти, лишь отказавшись от всех институтов, которые несут прямую ответственность за ее нынешнее трагическое положение».[9]
Конечно, кроме буржуазии, на политической арене действовали и иные силы. Кое-кто прикрывался радикальной фразой, в числе их были так называемые «непримиримые», «непримиримые революционеры», не желающие идти ни на какой компромисс с кем бы то ни было. По их мнению, рабочий класс должен был занимать позицию стороннего наблюдателя происходящих событий, ожидая, когда пробьет его время.
Нет, говорил Антонио, это порочная позиция. Ведь пока непримиримые упиваются своей непримиримостью, их политические противники сами создают «свое время», сами готовятся к неминуемым классовым боям!
Впрочем, не стоит думать, что молодой социалист Грамши уже тогда, осенью четырнадцатого года, лучше всех других знал, как поступать и что именно делать. Это было не так. До нас дошла первая опубликованная им статья из «Гридо дель Пополо» от тридцать первого октября девятьсот четырнадцатого года. Она озаглавлена «Действенный и активный нейтралитет». Антонио Грамши нападает на формулу «абсолютного нейтралитета». Он показывает, что эта формула обрекает рабочие массы на пассивное выжидание, на полнейшее бездействие. Но статья свидетельствует о том, что империалистический характер войны еще не был осознан молодым туринским социалистом. Нельзя, естественно, требовать невозможного и ожидать, что все поступки героя нашей книги всегда и во всех случаях жизни будут нести на себе печать полнейшей непогрешимости и безошибочности. Грамши не был каким-то боговдохновенным существом, озаренным свыше. Его поступки и действия во многом обуславливались настроениями тогдашней итальянской молодой интеллигенции, пусть даже самого левого ее крыла. В канун вступления Италии в войну и вскоре после ее начала позиции молодых итальянских социалистов отнюдь не отличались ясностью и последовательностью. Многие молодые социалисты пошли добровольцами — Пальмиро Тольятти, например. И осознание империалистического характера войны и необходимости антивоенных действий пролетариата пришло гораздо позже. Другое дело, что, осознав все это и заняв однажды правильные позиции, ленинские позиции по вопросу о войне, лучшие из молодых итальянских социалистов — Грамши и Тольятти — уже навсегда остались верны этим новым, этим единственно правильным позициям.
А вскоре после появления в печати его первой статьи Антонио Грамши 11 ноября 1914 года сдает последний экзамен в университете и перестает его посещать. По-видимому, о научной карьере придется забыть. Студент-филолог, некогда тихий и вдумчивый книгочий, становится борцом за дело угнетенных, революционером-профессионалом.
19 мая 1915 года рабочие Турина объявляют забастовку. Забастовка эта всеобщая, она охватила все категории тружеников.
Против рабочих брошена кавалерия. Убит Карло Беццини, юный рабочий. Однако трудящиеся не запуганы. И они не прекратили бы борьбу, если бы не двойственная позиция социалистических руководителей. Обсудив вопрос во всех аспектах, они принимают поистине соломоново решение: руководство-де предоставляет отдельным федерациям свободу самим определять свое отношение к борьбе против предстоящего объявления войны!
В рабочих кружках Турина, где Антонио вел пропагандистскую работу, читал лекции, вел дискуссии, выступал с докладами, — вот в этих рабочих кружках Турина его и заметил Джачинто Менотти Серрати, главный редактор «Аванти!» после предательства Муссолини. Серрати и предложил Антонио Грамши занять место редактора туринского социалистического еженедельника «Гридо дель Пополо», то есть «Клич народа».
Грамши, как известно, в течение ряда лет сотрудничал в нем, но теперь он не просто сотрудник, он редактор, и у него есть свой кабинет (в помещении местной секции социалистической партии), но это отнюдь не место для уединения: в кабинете Грамши всегда полно народу и дым коромыслом: рабочие, студенты, передовая боевитая молодежь — прямо паломничество друзей!
Грамши начинает понимать всю порочность установки руководства Итальянской социалистической партии: «Не участвовать в войне и не саботировать ее». И как только он смог ознакомиться с позицией Ленина, он присоединился к ней. И в дальнейшем действовал и мыслил, уже исходя из ленинской формулировки: «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую, свергнуть империалистическое правительство в своей стране».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
