никогда не учили. Сон как рукой сняло. Каким — то невероятным чувством, я после приземления, успела откатиться в сторону, и сразу же в то место, где только что была моя голова, прилетел огромный кулак Николая, двигался он нереально быстро, а я пыталась укорачиваться, ведь нож в его руке были настоящим, а не деревянным. Хотя он меня мог, раз пять за минуту прикончить и голыми руками и разделать деревянными ножами на полоски. И так и в таком темпе он гонял меня по залу в течении двух часов, мыслей у меня не было, я просто пыталась выжить, ускользнуть, и увернуться, а если не успевала, то летела от удара и пыталась сгруппироваться и приземлиться помягче, что удавалось редко. И через короткое время я была вся избита, вся в небольших порезах, напоминала подушечку для иголок, а новый комбинезон был красиво изрезан на узкие полоски и держался на мне чудом, за счет вшитых резинок. Как я смогла продержаться два часа, это было для меня, загадкой, и все, сил не было, просто было плевать, даже если он сейчас меня убьёт, легкие горели, и болело все, и все было у меня отбито. Я упала на пол и даже не смогла приподнять голову, увидела кулак перед лицом, и даже не пошевелилась, Николай остановился и отошел в сторону. Я же лежала на полу без сил и хрипела, затем с трудом села и уставилась на Николая, а он ведь даже не запыхался. Как я мечтала убить его, особенно мучительно, — знаю мысли для целительницы неподобающие, но мне не стыдно. Жаль, мне в зале убить его пока не по силам, и скорее всего так будет и дальше, я даже близко не понимала, как можно, справится с этой машиной для убийств. А вот отравить, то… все равно нет, пока тоже не получится, он не дурак и вряд ли, что-то возьмет из моих рук.
Он посмотрел на меня как на пустое место, здоровой рукой приподнял меня за шкирку, как котенка, это было унизительно, очень, легонько потряс, и произнес, — Ничего работать с тобой можно, только ленива.
Затем он поставил меня на ноги и стал ощупывать меня, — ноги, руки, всю, в общем, и это было не эротично, а выглядело, ну с чем сравнить, а примерно так, как осматривают лошадь перед продажей, ну да очень напоминает, я ведь деревенская, видела такое.
Николай, закончив ощупывать меня, деловито спросил, — что с тобой, почему у тебя такие слабые мышцы.
— Атрофировались, и я еще не смогла полностью восстановиться, — прошептала я сипло и зло.
— Ааа, то я смотрю, ходишь ты как-то непонятно, дергано, ясно, ничего, мышцы быстро восстановятся, но будет очень больно, а пока свободна. — А забыл, завтра на тренировку сразу после завтрака, и мой совет тебе, не ешь много, — произнес он и подтолкнул на выход, хорошо хоть не пинком.
Дед стоял у входа и был очень доволен нашей тренировкой, я одарила его злым взглядом, слов не было, вернее приличных в тот момент я не вспомнила, и бегом поднялась в свою спальню, мне срочно нужно было помыться и заживить царапины.
Пока я плескалась под душем, да заживляла свои раны, думала о том, что Николай прав, мне о моей лени еще и Михей говорил и часто.
— Ты Елена талантлива, но ленива и воспринимаешь учебу как игру, а нужно, как саму жизнь.
И он был прав, ведь не первый же раз я попадаю в неприятности. Мне ведь все его уроки пригодились, но я всегда оказывалась не на высоте, именно и-за своей плохой подготовки, и вот недавние события о том же. Так что, пока есть возможность, буду учиться, если переживу, конечно, те тренировки.
Бабушка караулила меня в комнате, переживала, она тоже видела, как меня кидал по залу Николай, и уже успела поплакать, ей одной оказалось жаль меня, и она была против таких ужасных тренировок, но решающего голоса у нее не было. В этом доме только Дед распоряжался всеми нами. Я ее успокоила, и мы пошли на завтрак. Пошли, конечно, это мягко сказано, у меня болело все, и как бы я себя не подлечивала, боль не уходила. Такое состояние у меня будет, минимум неделю, — с тоской подумала я, но на мой аппетит это не повлияло. Что — то делать еще в этот день я не могла, и мы с бабушкой провели его на балконе в приятной полудреме, после обеда.
Ваня присоединился к нам, — он тоже занимается с охотником по имени Сергей, — он попрыгал около меня, видя, что я не как реагирую на него, встал напротив меня и немного злорадно сказал.
— Теперь мы с тобой будем ходить на тренировки вместе, а через несколько дней дважды в день.
— Зачем еще заниматься, — удивилась я, — я же просто не выдержу такую нагрузку, это нереально.
— Нет, — ответил Ваня, — там другое, тебе ножи заказали, и мы будем учиться с ними, ножевому бою, вот и все.
Я застонала, но спорить не стала.
— Как мне станет легче, — попросила я Ваню, — покажешь мне окрестности, поводишь около дома.
— Хорошо, — улыбнулся он, — ничего мне тоже было тяжело, а теперь почти привык.
Ваня меня удивлял своей взрослостью, и ведь он даже младше Кира, вернее они ведь почти ровесники, а он совсем другой, собранный, рассудительный.
Вечером дед принес в мою комнату пачку комбинезонов, первый ведь мне пришлось сразу выкинуть.
— Надеюсь дожить до того дня, — сказал он хитро улыбаясь, — когда ты станешь обходиться одним.
— Глядя на Николая, я сомневаюсь в этом, — призналась я честно, — и уже сомневаюсь, что смогу хоть чему-то научится.
— Нет, даже так не думай, — сказал дед строго, — ты продержалась два часа и не дала себя забить, не жаловалась и терпела, — ты справишься, только будь серьезней.
Ну да не жаловалась и терпела, а что мне делать то было, я ведь даже крикнуть не могла, что не хочу, Николай так быстро двигался. Потерплю еще пару дней, и что ни будь, придумаю, в смысле как отказаться, после первого занятия то, как-то не очень удобно. Нужно хоть попытку изобразить, что я пыталась, но не смогла. Решив это для себя я немного успокоилась.
Первые три, четыре дня, точно не запомнила, я так и летала от ударов Николая по залу, интересный у него метод обучения, но я стала запоминать связки приемов и хотя бы уклоняться, ровняться с ним, чувствую мне еще не скоро.
