последний аргумент. Также мы обнаружили полусгоревшее письмо. Восстановить его содержимое, увы, не удалось, но слова «Я все знаю» избежали пламени. Угадаете, чьим почерком они написаны?
— Веры Павловны Шевалдиной, — удрученно прошептал Фальк.
— Истинно так! — удовлетворенно кивнул Сидоров. — Теперь понимаете? Платонов — убийца. И когда мы добьемся от него признания и рассказа, зачем ему планы чужих домов — дело передадут в суд. И даже самый ушлый адвокат не сможет Петра Андреевича спасти от каторги.
В подтверждение своих слов урядник с довольным кряканьем выпил наливки, а затем азартно хрустнул медовой шишкой.
Василий Оттович знал как минимум одного адвоката, который в любом случае не стал бы спасать инженера Платонова, но не стал этого говорить. Вместо этого он встал из-за стола и вновь нервно заходил по комнате.
— Скажите, Александр Петрович, вам знакома бритва Оккама?
— Нет, — Сидоров с интересом подался вперед. — А что за бритва? И кого ей зарезал этот ваш…
— Оккам! Нет, это не орудие убийства. Скорее — философская концепция.
— Ууу… — расстроенно протянул урядник. — Это вы меня хотите носом в мою неученость ткнуть? Навроде — «куда лезешь со своими умозаключениями, темнота косорылая»?
— Да нет же! — раздраженно сжал кулаки Фальк. — Смотрите — один британский монах по фамилии Оккам придумал принцип, который в максимально простой форме выглядит так: «Не плоди сущностей сверх необходимого»!
— Это вы называете «простой»? — недоверчиво уточнил Сидоров.
— Да! Ну, или… Как же еще-то! Смотрите, самое простое объяснение, которое учитывает все имеющиеся обстоятельства, и будет верным!
— Ну, так а я что вам талдычу! Платонов и убил — самое простое и верное объяснение!
— Да нет же! Ваши улики только все еще больше запутывают!
— Это как?
— Очень просто! Скажите, у него был план дома Шевалдиной?
— Нет, — помотал головой урядник.
— Хорошо. Тогда зачем он полез именно к ней? Зачем убил?
— Ну, она про него что-то узнала и собиралась всем рассказать. Он ее за это морфием…
— Морфием! Да! Вы нашли у него морфий? Вы сказали — револьвер, планы, записка… — Василий Оттович размахивал в воздухе ладонью, словно нарубая каждое слово. — Да, это все чудесно! Но нашли вы морфий?
— Нет. Но у него мог быть только один шприц. Уколол генеральшу — и скинул от греха подальше.
— Допустим. Но что такого Шевалдина узнала, из-за чего ее нужно убивать. О планах чужих домов? Но как?
— Вдруг он их нес куда-то и рассыпал перед ней, — неуверенно предположил Александр Петрович.
— Вот! — ткнул в него пальцем Фальк. — «Вдруг»! Вы же сами уже не уверены.
— Я уверен, — обиженно повысил голос Сидоров. — Я просто не знаю, о чем шла речь в записке.
— Ладно, к черту записку! Но у него же есть револьвер? Да что там револьвер — для убийства сгодиться любая дубина или тяжелый предмет. Он мог даже задушить Веру Павловну в конце концов!
— Ну, это не факт, — фыркнул Александр Петрович. — У генеральши шея, что слоновья нога. А у инженера ручки ма-а-аленькие. Не сомкнул бы, на горле-то!
— Да, но это не объясняет морфий. Не объясняет попытки запугать Шевалдину, являясь ей в виде серого монаха. Ваши улики на что-то указывают, Александр Петрович, это правда! Но они никак не вписываются в картину преступления, что у нас на руках! Скажите, что мне не чудится!
Сидоров задумчиво разгладил усы. Поднял было рюмку, но уже по весу понял, что та пустая. Сменил ее на чашку чая, уже подостывшего. Извлек памятную книжку и быстро перелистнул несколько страниц.
— Хорошо, Василий Оттович, — наконец сказал он. — Правда ваша, что-то тут не чисто. Только что прикажете дальше делать? Отпустить Платонова?
Пред мысленным взором Фалька встала Екатерина Юрьевна Шкляревская, бросающаяся на шею доктору от радости за вызволенного инженера и спасенную репутацию. Картина выходила многообещающая, однако Василий Оттович не собирался отклоняться от своей привычки принимать любые решения по воле разума, а не эмоций и желаний.
— Нет, конечно! — твердо ответил Фальк. — Как я уже говорил, найденные вами улики сами по себе указывают на некий план, возможно — злодейский. Но я бы намекнул исправнику и судебному следователю, что ушлый адвокат может-таки разбить ваше обвинение, если уж на логические дыры указал простой врач. А значит неплохо было бы продолжить дознание. Кто знает, может быть оно выведет вас совсем на другого человека. Или, наоборот, найдете уже железные доказательства против Платонова.
Тут Фальк совершенно не кривил душой. Более того, в ходе беседы с урядником его посетила неприятная мысль — а ну как инженер и Шкляревская заодно? Он придумал алиби, она — подтвердила, а теперь втравила в это дело доктора, чтобы совсем уж чужими руками отвести подозрение от себя и любовника. Интересная картинка получалась.
— Ох, не понравится это начальству, — почти жалобно сказал Сидоров. — Сначала ограбления, теперь еще это… Ну да ладно, вы правы. Лучше заранее хорошо сделать работу, чем потом на суде краснеть. Только… Василий Оттович, — он сурово глянул на Фалька. — Не думайте, что легко от меня отделались. Я вижу: вы от меня что-то скрываете. Но доверяю вам достаточно, чтобы оставить это на вашей совести. Пока.
— Спасибо, Александр Петрович, — с чувством кивнул доктор. — Послушайте, а что вы делаете в воскресенье, часика в 4 дня?
— Вроде бы ничего. Почему спрашиваете?
— А давайте-ка я вас с супругой к себе на чай приглашу. И Павла Сергеевича Неверова заодно. Дамы пообщаются о своем, о женском. А мы на троих голову поломаем.
— Василий Оттович, я же просил, — укоризненно посмотрел на него урядник. — Никому не рассказывать! А вы уже бывшего прокурорского втянуть хотите…
— Его опыт нам здорово пригодится — это раз. А во-вторых, ваш судебный следователь и так к нему советоваться бегает! — наябедничал Фальк.
— Да ладно? — выпучил глаза Сидоров. — Вот шельмец! Сразу он мне молокососом показался. Ну-ну. Спасибо, что сказали. Хорошо, доктор, чай у вас действительно хорош, грех не воспользоваться приглашением. Только попросите эту вашу ведьму еще наливки выставить. Уж больно хороша!
— Договорились, — улыбнулся Фальк. — Да, пока не забыл. Перед тем, как вы увели Платонова из курзала мы с ним перекинулись парой фраз. И он каким-то образом знал, что я нашел велосипедные следы. Не от меня, и, думаю, что не от вас. Но, быть может, ваши тайны следствия уже не такие уж и тайные.
— Дьявол… — ругнулся Сидоров. — Спасибо, что сказали. Подумаю об этом на досуге.
С этими словами урядник откланялся, оставив Василия Оттовича в глубокой задумчивости. Почти всю неделю доктор пытался держаться от расследования как можно дальше, и каждый раз его снова
