Рейтинговые книги
Читем онлайн Ящик водки. Том 3 - Альфред Кох

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 66

— Я тоже ведь снимаю. Помню, я снимал Бранденбургские ворота, когда только что сломали стену… Рейхстаг там стоит…

— О! Давай устроим фотовыставку совместную! Двух писателей.

— Давай.

— Короче, к 93-му году я в части журналистской карьеры достиг всего.

— Не зря листал языковые самоучители. «Недаром мы гремели кандалами!»

— И что горько, сколько ж времени было потеряно в этом смысле зря! Я должен был бы, по-хорошему, поступив на первый курс, сразу начать работать в настоящей газете, а на лекции и вовсе не ходить. Как это случилось с моим бывшим стажером, а ныне звездой телеэкрана Глебом Пьяных (с которым у нас одно время был общий псевдоним Лев Свиных) — он вроде как учился на журфаке, женился там, а на самом деле сочинял заметки в режиме full time и получал за это зарплату как взрослый.

— Ну, у него жизнь другая — молодой парень.

— Та же ситуация была и с Мишей Михайлиным, который теперь главный редактор газеты «Газета Газета». А вот у меня, увы, все было иначе. В университет я поступил в 75-м, а настоящие газеты стали появляться только в 90-е. И вот эти пятнадцать лет для ремесла прошли практически впустую.

Да… И вот в 93-м я приезжаю в Париж… В октябре, сразу после обстрела Белого дома… первый раз я там побывал тем же летом, кстати. А осенью поехал на FIAC — это ярмарка современного искусства. Ну, это в Grand Palais, знаешь? Возле моста нашего Александра Третьего. На правом берегу.

— А правый — это где Лувр или где Орсэ?

— Где Лувр.

— А, такое здание в стиле модерн, со стеклянной крышей?

— Модерн? Скорее ампир.

— Ну, поздний ампир, ранний модерн.

— И вот мы приехали с фотографом. Из Москвы, со стрельбы, с битого стекла, там все на нервах, на измене, уже темно и слякотно… А у нас в Париже никакой тебе, понимаешь, стрельбы! Все так тихо, безмятежно… Светло, чисто, можно в белых замшевых туфлях по бульварам гулять…

— Каштаны жарят.

— Каштаны… Да… Десять франков кулек, свернутый из обрывка газетки «France soire»…

Комментарий Свинаренко

…помню совершенно сюрреалистический happening на тему Французской революции: огромная вытянутая толпа участников с транспарантами и флагами всяких оттенков красного ходила вокруг квартала в пяти минутах ходьбы от Триумфальной арки, выдвигая странное требование — чтоб рабочая неделя длилась четыре дня… При этом то и дело оглушительно взрывались мощные петарды. Я их услышал в номере своего отеля особенным ухом, которое — и недели не прошло после настоящей московской стрельбы октября 93-го — не успело еще отвыкнуть от настоящих серьезных звуков. Короткими перебежками я двинулся в сторону события. Да думал я, что же французы — не люди? Чем они хуже нас? Отчего б и у ню не случиться разногласиям между ветвями власти? Но это был не настоящий уличный бой, а простенький недорогой happening. Впрочем, его участники пытались меня убедить, что все у них взаправду, что они не артисты, а настоящие рабочие, которые на моих глазах буквально борются за свои права.

Это было более или менее убедительно — до тех пор, пока эти непонятные люди не вручили мне отпечатанный на великолепной бумаге текс песни, которую они как раз нестройным хором исполняли. Название ее было: «О-ле-ле — о-ля-ля», и дальше белым стихом: «Рабочий день что! был короче, тогда придется больше людей нанять, и, пожалуйста, нет проблемы занятости». Эта придурь у них настоящая, от рождения — или это режиссер перфоманса заставил их строить из себя идиотов? Простенькая эта пьеска вообще вполне достойна театра абсурда… Который, как част современного искусства, вышел мести улицы шершавым языком плаката Мне в этом парижском performance октября 93-го больше всего понравилось то, что стрельба была бутафорской.

Свинаренко: Фотограф Дима Азаров, кроме многочисленных премий, отличился еще чем? Он полетел с компанией «Longines» в рекламный тур по русскому Крайнему Северу. И там их вертолет упал. Живых осталось только двое — Дима этот и Ольга Утешева. Это во льдах, в снегу. Дима все начал снимать… Потом их нашли. Ольгу повезли в Москву и вылечили, у нее было множество переломов. А Азаров был с виду цел и невредим, но получил психотравму, и ему дали отпуск. И возили ему с работы домой водку с закуской, чтоб он отдохнул и пришел в себя. И он пришел. И снова стал работать. Блестящий вообще фотограф. И вот однажды в шесть утра в Париже он стучит ко мне. Я впускаю его и ложусь дальше спать, но он закуривает и включает ТВ и начинает смотреть порнуху. Я спрашиваю — а чего ты в своем номере не хочешь покурить? Он отвечает — не могу, там пришла какая-то негритянка, ей надо уборку провести. А ты почему ее не послал на хуй? Ну как, она же работает… Уважайте, типа, труд уборщицы. Ты такое видел?

— Ха-ха-ха! Ну, это только поначалу такое было, пролетарская солидарность. Да и она хороша — пришла в шесть утра.

— Отель, как сейчас помню, был «Flaubert», 80 долларов за ночь. В каком-то переулке возле Арки.

— Ну вот это и есть те самые отели. Там горничные немного подрабатывают.

— А почему ко мне не стучали?

— Ну, ты выглядел солидней.

— Может быть. Короче, слетал я туда. А после — на Хэллоуин, в Нью-Йорк.

Комментарий Свинаренко

…несколько дней до праздника, а еще пуще в сам Halloween, Greenage вот так по вечерам гуляет — несколько интенсивней обычного. За жутко всерьез отнесшимся к торжеству Jekill & Hide следуют заведения, обращающие на Halloween несколько меньше внимания — но им не пренебрегающие. Бары, кафе, закусочные — везде тыквы, везде про смерть, разложение и нечистую силу, везде пьяное веселье. Но тут нужна некоторая бдительность. Вот, к примеру, на углу с Leroy Street — вниз по 7-th Avenue — гостеприимно раскрыта дверь некоего «Universal Grill», а на входе пьяненький официант, как бы в шутку одевшийся в дамское платье. Соблюдайте осторожность, а то примут за своего: внутри за столиками сидят по двое ласковые расслабленные мужики и воркуют.

Едва ли не единственное заведение общепита, которое обошлось без праздничной символики, — испанский ресторан, куда я случайно заглянул. Там можно спокойно поужинать омаром с текилой за столиком у скромной белой стены, среди строго выкрашенной в серое мебели.

— А что ж у вас нет Halloween? — спрашиваю.

— Да мы, католики, этого не любим, — ответил сдержанно метрдотель.

Не только католики! И другие конфессии не любят. Перед Halloween американская газета «Православная Русь» напоминает верующим, что «Хэллоувинъ уходит своими корнями въ языческое прошлое и продолжает являться формой идолопоклонства, въ которомъ воздается поклонение сатане какъ ангелу смерти». Газета призывает христиан: «Учите своих детей. Расскажите им о корнях языческаго, сатанинскаго праздника Хэллоувинъ». И призывает бойкотировать бесовщину: «Если нужно, пусть не идутъ в школу, дабы не участвовать в приготовленияхъ к этому празднику». Вместо свечек в тыквах редакция советует лучше «возжигать лампады Спасителю, Пресвятой Богородице и всем святым». К примеру, Иоанну Кронштадтскому, который поминается церковью как раз в тот же самый день.

Действительно, Halloween происходит от древних кельтских обрядов. Кельты полагали, что жизнь рождается из смерти. Повелителем последней считался их местный бог Самхайн. Его праздник как раз и отмечался в ночь с 31 октября на 1 ноября. Время выбрано удачно: как раз начинались холода, кругом темнота, грязь, мерзость, так что настроение не очень жизнерадостное. Заодно уж кельты отмечали и Новый год — может, из экономии, чтоб два раза не садиться за стол.

Сегодняшние американцы почти в точности соблюдают кельтские обряды, едва ли себе в том отдавая отчет. Вот американский Jack О'Lantern — тыква со свечкой внутри. В таких тыквах древние разносили по домам огонь из священного костра, на котором сжигались животные — а случалось, и люди, — приносимые в жертву Самхайну. Вот переодевания в покойников: тот же Самхайн на праздник выпускал души мертвых на волю. Выклянчивание конфет: эти мертвые души были почему-то всегда голодные и в увольнении стремились отъесться. «Trick or treat!» — восклицают колядующие американские дети. Забавный вариант перевода: «Пакость или подарок!» (Просто рэкет!) Кельты подавали, опасаясь проклятия мертвецов и конфликтов с Самхайном.

Отцам церкви такая языческая чертовщина совершенно не нравилась. В качестве контрмеры на 1 ноября был назначен День Всех Святых. Канун этого праздника на староанглийском назывался «All Hallow Even» — отсюда и произошло название маскарада. Боролись долго и упорно — но вот в Америке как-то без успеха.

А вот русский аналог Halloween исчез, кажется, бесследно. Кто у нас отмечает сейчас Навий день? Кто знает, что такое по-старославянски вообще «нав» (мертвец)? Все, что от забытого языческого праздника осталось, — это поминовение усопших во вторник Фоминой седмицы, перед Пасхой. Да и Вальпургиева ночь — когда собиралась на шабаш нечистая сила — в России тоже как-то сходит на нет: Первое мая становится, кажется, менее популярным. Правда, Масленица да Ивана Купалы живы пока.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 66
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ящик водки. Том 3 - Альфред Кох бесплатно.
Похожие на Ящик водки. Том 3 - Альфред Кох книги

Оставить комментарий