Небо окрасилось в розоватый цвет, она сказала:
- Светает. Пора возвращаться... - повернулась поудобнее в кресле и снова отпила вино.
Я опустился на колени перед креслом, взял ее руки и молча поцеловал. Она нагнулась и спрятала лицо в моих волосах. Потом подняла голову, и я увидел в ее глазах слезы.
- Я так давно не летала, - очень тихо сказала она. - Спасибо тебе. Хоть напоследок...
- Что? - встрепенулся я. - Напоследок?
- Нет, нет, - замотала она головой. - Это я так, так...
Я налил нам еще вина. Мне было абсолютно неинтересно, кто она и откуда. Я уже тогда совершенно отчетливо знал, что если она уйдет - я умру.
- Выходи за меня замуж, - сказал я и просто ошалел от радости, когда она молча кивнула.
Наутро на работе, выслушав вялые соболезнования шефа по поводу моей заболевшей тетки, только что мной придуманной, я испросил себе отпуск за свой счет, безо всяких особых хлопот. Я летел домой как на крыльях, с огромным букетом роз, застыл на пороге своей квартиры и радостно позвонил, представляя, как она откроет дверь, и я осыплю ее цветами; я даже видел, как они падают по ее волосам, груди, к ее ногам. Но в квартире было тихо. Я перепугался до того, что не мог сразу попасть ключом в замочную скважину; влетел в коридор, оттуда в комнату и застыл.
Она сидела в кресле, абсолютно белая, уставившись невидящими глазами куда-то прямо перед собой. Розы рассыпались по полу, я встряхнул ее за плечи и побежал вызывать скорую. Пока они ехали, я молился. Не знаю кому, богу, черту, мне было все равно. Я молился и плакал.
Потом нервно курил на кухне, ожидая пока закончат доктора. Руки тряслись, и я все время забывал про сигарету.
Доктор вышел из комнаты, такой маленький седой старичок, и строго спросил:
- Жена?
- Жена, - кивнул я и закричал. - Что это? Что?!
- Раньше приступы были? У какого врача она лечится?
- Что? - не понял я. - Раньше? Не знаю...
- А говорите, жена... - покачал головой старик. - Это уже не первый приступ, и следующего, я боюсь, ей уже не выдержать...
- Когда? - спросил я побелевшими губами.
Он пожал плечами:
- Может, через неделю. Может, через месяц. Через полгода... Она сейчас поспит, не тревожьте ее. Да, мне нужны данные.
- Данные? - я не понимал, о чем он говорит.
- Ну да, фамилия, имя, отчество, домашний адрес.
- Да-да, конечно, - забормотал я и двинулся в коридор. Нашел сумочку и вывали все содержимое на стол. Исписанный блокнот, ручка, кожаная косметичка, пара каких-то непонятных штучек, пачка сигарет и паспорт.
- Вот, - сказал я и протянул паспорт старичку.
Он несколько минут изучал его, потом поднял на меня глаза:
- Вы издеваетесь?
- Нет, а что там?
Старик вернул мне паспорт. Не было города с таким названием. Не было. Я мог в этом поклясться.
- Пишите, что хотите, - махнул я рукой, уже всей душой желая, чтобы они убрались. Старик укоризненно взглянул на меня и стал что-то писать в своем бланке. Я молча курил. Я совсем ничего не понимал.
Когда они ушли, я сидел в кресле и, как в первую ночь, смотрел на нее.
- Я не хотела тебе говорить, - сказала она, слабо улыбнувшись. - Мне не надо было оставаться. Просто я думала, что у меня еще есть время...
- Тина... - я, кажется, плакал. - Тина, что происходит?
- Существует множество параллельных измерений. Я живу в одном из них, в этом городе. Там он, правда, немного другой, но это неважно. У нас начался сезон охоты... Отстреливают особей, чем-то отклоняющихся от нормы. Таких не очень много. Я - одна из них. Летать вот умею. Мы разбежались по измерениям, кто куда. Это, как игра в прятки, только разница в том, что если найдут - убьют. Меня уже нашли. Если бы ты пришел чуть позже, меня бы уже не было...
Я сразу поверил ей. Я знал, что все, что она говорит - это правда.
- Мне не нужно было оставаться. Но я так устала, и твое окно горело так ярко... Прости меня...
- С тобой ничего не случится! - твердо сказал я. - Мы уедем, уедем сегодня же!
- Куда? - слабо улыбнулась она. - Меня уже нашли. Я сейчас соберусь и уйду, чтобы не причинять тебе боли.
- Ты никуда не пойдешь! - заорал я. - Как я буду жить без тебя?! Обратно в серые будни?!! Ты же понимаешь, что это бред!!!
- Понимаю, - кивнула она. - Но ты сильный, ты справишься.
- Не хочу! - снова заорал я. - Не хочу без тебя!!!
Она снова улыбнулась сквозь слезы на глазах:
- Иди сюда.
Я почувствовал вкус ее губ, тепло ее тела, мои слезы смешались с ее слезами, и каждый из нас по отдельности перестал существовать навсегда...
Это случилось вечером, когда кончился день, и на город опустились серые мышиные сумерки. Она сказала, что пойдет вынести мусор, я крикнул что-то веселое ей вслед, обратно она не пришла. Обегав все окрестности, обзвонив все больницы, подняв на ноги всю полицию, я возвращался домой, все еще отказываясь верить, что ее уже нет, и только тогда обнаружил в углу лестничной площадки маленькую глиняную кошку с отбитым ухом. Я не видел ее раньше, но я точно знал, что эта фигурка принадлежала Тине.
Я знаю, они вернули ее тело обратно. Ведь не может же инородный предмет быть оставлен в чужом измерении. А про кошку забыли. Или упустили из вида - мало им хлопот, еще кошкой какой-то заниматься...
Я повесил ее на шею, снимаю только на ночь, чтобы не раздавить, и ставлю в изголовье.
Мой лечащий врач не поверил ни одному моему слову. Он нагородил кучу умных названий и объяснений моей болезни, и я никогда не скажу ему, что, когда проходят сумерки, и наступает ночь, я чувствую облегчение, я беру бокал вина и очень отчетливо представляю себе ее руку в моей ладони. И тогда все вокруг меня тает, как туман, медленно-медленно исчезая, и нас несет ветер, я крепко держу ее за руку, и цвет неба все время меняется, становясь то светло-серым, то почти фиолетовым...
ПОМОЕЧКА
Помоечка была так себе. Одна из рядовых, серых помоек с кучами старых тряпок, битого стекла и железного лома. Зашевелилось тряпье, сваленное сверху, и под ярким солнцем зарождающегося утра появилась сначала голова в совершенно дурацкой шляпе ярко-зеленого цвета, а потом и все остальное, что являло собой полное дополнение появившемуся ранее, да и всей помоечке в целом. Еще несколько мгновений, и над помоечкой возвышалась длинная нескладная фигура человека в потертых рваных штанах, кое-где залатанных, и клетчатой рубахе, завязанной впереди узлом.
Человек зевнул, откинул с лица длинные волосы, вылезшие из-под шляпы, и улыбнулся. Улыбка эта предназначалась всему вообще и ничему в частности. Он поправил за спиной рюкзачок, который видом своим напоминал нечто, висящее за плечами, и неуверенно сделал шаг вперед. Вперед? Нет, скорее вниз, с помоечки. К домам, расположенным справа и слева от нее. Круглые очки весело блестели на солнце, и человек что-то даже насвистывал. Что-то мелодичное и до боли знакомое.
Три ужасно серых личности вдруг выросли как бы ниоткуда и встали ровно перед и сбоку:
- Ваш номер?
- Что? - не понял человек. И на всякий случай улыбнулся.
- Ваш номер? - терпеливо повторила одна из личностей и серо шмыгнула носом.
- А что это? - уже удивился человек.
- Порядковый номер имеет каждый порядочный человек - полноценный член общества, - скрипуче-заученно ответила другая серая личность, не отводя глаза в сторону по причине неимения, или, вернее, полного отсутствия таковых. Человек зачем-то снял и протер очки, одел их снова и неуверенно произнес:
- У меня нет...
- Все ясно. Еще один... - сказали все трое разом и назвали человека каким-то, судя по тону, очень оскорбительным словом.
- Вы меня не поняли, - попытался объяснить он. - Я всего лишь бродячий музыкант...
- Где же твои инструменты? - спросила одна серость.
- И документы? - добавила другая.
