Я порылся в ящике стола, достал оттуда маузер, дырявый носок, грязный стакан и наконец то, за чем, собственно, и полез,– орден Андрея Первозванного.
– Видите? Кавалеры этой висюльки подпадают не под общую, а императорскую юрисдикцию. А согласно ей, карают не за то, что взял, а за то, что не поделился.
Что меня удивило – клиент без особых трепыханий согласился на компенсацию. Утрясать конкретные детали я поручил Бене, а сам отправился в свое крыло, где меня ждала Татьяна – надо было уточнить дальнейшие шаги возмущенных до глубины своей социалистической души бонапартистов. Вечером же ко мне явился ротмистр Алафузов.
Я приметил его во время своего первого транссибирского перелета, в Омске, где он помог мне по-быстрому разрулить возникшее было недоразумение с тамошним губернатором. Ротмистр оказался перспективным кадром, сейчас дорос уже до моего зама по следственному отделу Комкона – он курировал наблюдение за шестым отделом СБ, то есть за Беней.
– Поднадзорный ведет себя неправильно,– поделился сомнениями ротмистр,– я имею в виду психологически. Ему поручено не такое уж важное и не очень сложное дело, а он напряжен и в то же время доволен. Не должно так быть.
– Так, давайте послушаем, что они там набеседовали… – предложил я. Разумеется, о наличии прослушки в том кабинете у Бени не могло быть сомнений, но что разговор еще и пишется, он вряд ли знал.
– Беседа неправильная,– сообщил мне ротмистр после второго прослушивания.– Вот, смотрите – поначалу клиент стоит на явно нереальных позициях. Бенедикт Арнольдович начинает грамотно спускать его с небес на землю… вот. Откуда здесь пауза? А дальше вообще полное впечатление, что беседу ведет другой человек. Вяло, неубедительно… И вдруг раз – клиент соглашается со всеми требованиями! Еще одна пауза. Начальник шестерки что, слова не мог вымолвить от восторга? В общем, мне кажется, что здесь имело место…
– Ясно. Согласен, мне оно же самое кажется. Жду вас завтра с утра.
Вот ведь гадство! Вместо того чтоб книжку на ночь почитать, придется теперь срочно видеонаблюдение в том кабинете монтировать… Впрочем, давно пора, чай, в двадцатом веке живем.
Только я успел смонтировать аппаратуру и убедиться в нормальном качестве изображения, как позвонила Татьяна и набилась в гости. Я сразу заподозрил, что это все по тому же делу, и не ошибся. Оказывается, Бенин ординарец взял билет на Варшавский экспресс и только что выехал… В принципе, конечно, Беня вполне мог послать его по любому делу, но это было необычно и потому заинтересовало Танечку.
– Наблюдение ведется,– уточнила она.
– Убедиться, что он без подстраховки, и брать,– приказал я.– Или перед Варшавой… Брать в любом случае! Мало ли где его могут встречать, не успел бы сболтнуть чего лишнего. Ну и запускайте помаленьку французские слухи, уже пора…
Серьезных вещей типа стрельбы или взрывов мы своим бонапартистам, как я уже говорил, поручать не собирались, и без них имелось кому этим заняться, а им пора было начинать вопить. Про то, что священное для каждого истинного француза дело возвращения Эльзаса, Лотарингии и Рурской области (до кучи) находится под угрозой. Гады Ротшильды, будучи известно кем по национальности, продались немцам! И теперь отрабатывают аванс, ссоря Россию – самого надежного союзника в предстоящей священной войне – с Францией! Смерть изменникам и предателям!
Видеонаблюдение показало, что в процессе допроса Беня обменялся с Ротшильдом бумажками…
Сразу по выходе из кабинета он был взят под белые ручки и препровожден этажом ниже. Чуть погодя прилетел «Пересвет» и привез снятого с поезда ординарца. Но, в общем, его показания были уже и не особо нужны. Прекрасно знакомый с методиками следствия, Беня раскололся сразу и до самого донышка.
– Ну, ротмистр, как вы смотрите на предложение принять шестой отдел? – поинтересовался я.
– Приму,– кивнул тот,– кому сдать дела в следственном? Ох, извините, глупость сказал… В общем, я согласен.
Следующий допрос Ротшильда проводил уже я – ротмистр сидел молча, принимал дела, так сказать.
– Вот только собрался пойти вам навстречу,– укоризненно сообщил я клиенту,– а тут мне вон какую пакость приносят! – Я показал ему копию его же собственного письма.– Не стану отрицать, бумажка ценная,– продолжил я,– но ведь исключительно помимо вашего желания, вы-то имели в виду совсем другое… В общем, так. Вижу, что по-хорошему вы не хотите. Тогда слушайте, как оно в таком случае будет… Мне нужно три с половиной миллиарда франков, и я надеюсь с вашей помощью их получить. До тех пор, пока этого не произошло, я буду убивать людей, носящих вашу фамилию. По одному или группами – это как получится. Если вы будете тянуть, то скоро останетесь последним… Да, и еще. Сейчас с вашим знакомым, Красиным, беседует один мой знакомый, его зовут Гнида. Так вот, имейте в виду, что в случае злостного нежелания сотрудничать он вам поможет принять правильное решение – вас сейчас проводят, чтобы вы посмотрели, как это выглядит.
В это время на некоторых предприятиях ротшильдовского концерна уже начались беспорядки, что дало Гоше повод в полном соответствии с законодательством назначить туда временных правительственных комиссаров. То есть теперь предстояло четко рассортировать – что будет конфисковано по решению суда и перейдет в собственность государства вместе с вывесками, а что усилиями комиссаров из Машиного ведомства будет поделено в пропорции: вывески – прежним владельцам, а все остальное – нам.
Подумав, я решил не рисковать с выводом своего клиента на открытый суд – он же не дурак и понимает, что отпустить я его все равно смогу не раньше, чем он перестанет представлять хоть какую-нибудь опасность. Кстати, в этом случае действительно отпустил бы…
Все-таки проще подобрать двойника – целоваться же с ним мы никому не позволим, а с пяти метров и более сделать сходство достаточно полным нетрудно. Специалисты уже разбирали бумаги бакинского и батумского отделений концерна, и до полного овладения почерком, стилем письма и прочими отличительными свойствами этого Ротшильда было недалеко.
Еще я посмотрел, как Танины девочки управляются с пневматиками. Их (пневматиков, понятно, а не девочек) было три. Замаскированный в пудренице, маленький, с мизерной дальнобойностью и неудобный. В фотоаппарате – уже существенно лучше. Ну а из имеющего вид зонтика девочки всаживали в десятку четыре из пяти, с пятидесяти метров. Ядовитые иглы для этой техники уже проходили испытания, в общем, можно было не особо переживать за судьбу семейства, имеющего совершенно неправильное хобби – финансировать врагов России, от японцев до большевиков. Возможно, кто-то со мной и не согласится, но я всегда был твердо убежден: деньги таким типам ни к чему. И раз они почему-то не хотят добровольно их лишиться – значит, лишаться придется не совсем денег и не очень добровольно. А оставшиеся без хозяев финансы сами к анархистам не побегут.
ГЛАВА 12
– Даже как-то грустно немного,– призналась мне Татьяна.
Я же просто плюнул вниз с балкона, примыкающего к моему кабинету, где мы с ней разговаривали. Мне было не то что грустно, а досадно. Я вообще-то с самого начала предполагал, что начальников моих спецслужб будут пытаться перевербовать, перекупить и так далее, потому и сделал их сразу две, а потом добавил еще одну небольшую, третью. Но вот конкретно этому уроду – ну чего ему не хватало?
Полчаса назад Беня и его ординарец получили по пуле в затылок. Еще один замешанный в деле был признан потенциально пригодным для развития контроперации и потому пока оставлен в живых. По докладу сотрудника, контролировавшего приведение приговора в исполнение, перед смертью Беня крикнул: «Жалко, не увижу, как дождется старый хрен, что эта сучка и его сожрет!»
Официально начальник шестого отдела скончался прямо на рабочем месте от инфаркта. При столь нервной и ответственной работе это не должно было никого удивить…
Оценили Беню в десять миллионов франков, плюс предложение – создать Ротшильдам службу, аналогичную моему шестому отделу. Это, кстати, была правильная мысль, и тут я собирался пойти навстречу нашим опекаемым.
– До конца не верил, что он такой дурак,– еще раз сплюнул я.
– Может, и не дурак,– покачала головой Татьяна.– Я вот не могла понять, как он так живет – ни семьи, ни друзей, ни дома… Ладно бы был борец за идею, так ведь нет! А раз не идея, то только власть или честолюбие. Понял, что не только единственным, но даже и первым после вас ему не стать, вот и пустился во все тяжкие.
– Ладно,– встряхнулся я,– это дела прошлые, а нам надо смотреть в светлое будущее. Что нас в нем ожидает?
– Нам придется удивиться, а может даже, и возмутиться тем, что финансово пострадавшая от последних действий наших клиентов партия социал-бонапартистов решится на неадекватный шаг – взорвет к чертям их парижскую штаб-квартиру. Скорее всего, у нее получится сделать это во время заседания, посвященного вашей персоне.
