11
Для разумного существа одно и то же действие согласно и с природой, и с разумом.
12
Нужно быть правым, а не исправляемым.
13
Каково отношение между членами сплошного и единого тела, таково же и между разделенными пространством разумными существами, созданными для соучастия в едином деле. Эта мысль глубже западет в тебя, если ты будешь часто говорить себе, что ты являешься членом Целого, состоящего из разумных существ. Если же ты назовешь себя частью, то не будешь еще любить людей от всего сердца и деятельность на благо других не доставит тебе еще окончательного удовлетворения. В этой деятельности ты будешь видеть только свой долг, а не свое собственное благо.
14
Пусть с тем, что может претерпеть от чего-либо приходящего извне, происходит что угодно; потерпевшее и будет жаловаться, если пожелает. Я же, если не буду убежден, что случившееся – зло, не понесу вреда. Не быть же убежденным – зависит от меня самого.
15
Кто бы что ни делал или ни говорил, я должен оставаться хорошим человеком. Так золото, изумруд или пурпур могли бы сказать: «Что бы кто ни говорил или ни делал, а я должен остаться изумрудом и сохранить свою окраску».
16
Руководящее начало не является причиной своего замешательства, не внушает, например, себе ни страха, ни сокрушения. Если же кто-нибудь другой может устрашить его или причинить ему огорчение, то пусть он и делает это, ибо само оно сознательно не создаст для себя такого состояния.
Тело само должно позаботиться, если может, о том, чтобы не претерпеть чего-либо, и сказать, если так случится. Душа же, которая, собственно, и боится, и печалится, и составляет, одним словом, убеждение относительно всего этого, не будет претерпевать ничего, если только ты не заставишь ее разбираться во всем этом.
Руководящее начало само по себе ни в чем не нуждается, если только само не возбудит в себе нужды. Поэтому оно не знает ни волнений, ни препятствий, если не создаст их для самого себя.
17
Блаженствовать – значит обладать благим гением или таким же руководящим началом. Что же ты тут делаешь, воображение? Уйди же, ради богов, так же, как и пришло, ты не нужно мне! Явилось же ты в силу застарелой привычки. Я не гневаюсь на тебя, только уйди.
18
Боится кто-нибудь изменения? Но что может возникнуть без изменения? Что более мило или более свойственно природе Целого? Мог бы ты сам пользоваться баней, если бы дерево не было способно к изменению? Мог бы ты питаться, если бы пища не была способна к изменению? А что другое из полезного могло бы осуществиться без изменения? Неужели ты не видишь, что изменение, претерпеваемое тобой, вполне подобно упомянутым и что оно равно необходимо для природы Целого?
19
Все тела несутся в мировой материи, как в стремительном потоке; они тесно связаны с Целым, действуя заодно с ним, подобно нашим членам в их отношении друг к другу.
Сколько Хрисиппов, сколько Сократов, сколько Эпиктетов поглотила уже вечность! Пусть эта мысль приходит тебе в голову по поводу каждого человека и каждой вещи.
20
Меня занимает только одно: как бы не сделать чего-нибудь такого, что не согласуется со строем человека, или так, как не согласуется, или же так, как в данный момент не согласуется с ним.
21
Скоро ты забудешь обо всем, и все, в свою очередь, забудет о тебе.
22
Человеку свойственно любить и заблуждающихся. Ты достигнешь этого, если проникнешься мыслью, что они сродни тебе, что прегрешают они по неведению и против своей воли, что еще немного, и тебя, и их настигнет смерть и что никто из них – это самое главное – не причинил тебе вреда, ибо не сделал твое руководящее начало худшим, нежели оно было до того.
23
Для природы Целого вся мировая сущность подобна воску. Вот она слепила из нее лошадку; сломав ее, она воспользовалась ее материей, чтобы вылепить деревцо, затем человека, затем еще что-нибудь. И все это существует лишь самое краткое время. Для ларца нет ничего ужасного в том, чтобы быть разобранным, как и в том, чтобы быть сколоченным.
24
Лицо, искаженное гневом, есть нечто совершенно противоестественное. Если такое выражение повторяется часто, оно как бы умерщвляет человеческий облик, совершенно погашает его, так что никоим образом нельзя его восстановить. Из этого уже можно понять, что оно противоречит разуму.
Если мы лишимся и сознания заблуждений, то для чего еще жить?
25
Природа-вседержительница скоро изменит все то, что ты видишь, и из его сущности создаст что-нибудь другое, а затем и еще что-нибудь новое, дабы вечно юным пребывал мир.
26
Если кто прегрешил против тебя, то тотчас же отдай себе отчет, каково было его убеждение о добре и зле, когда он прегрешал. Уяснив себе это, ты будешь жалеть его и не станешь ни удивляться, ни гневаться. Ведь если твое убеждение о добре совпадает с его убеждением или подобно ему, то ты обязан отпустить его вину. Если же ваши убеждения о добре и зле расходятся, то тебе легче будет сохранить доброжелательность по отношению к заблуждающемуся.
27
Не думай о том, чего у тебя нет, как о чем-то имеющемся у тебя, но из того, что у тебя есть, избери наиболее значительное и сообрази по его поводу, сколько усилий ты бы положил на то, чтобы заполучить его, если бы его не было. Но остерегайся в то же время, как бы, сосредоточив свое внимание на этом, ты не приучил себя ценить его слишком высоко и таким образом не лишился бы спокойствия духа, в случае если его когда-либо не окажется налицо.
28
Сосредоточься в самом себе. Разумное и руководящее начало по природе таково, что довольствуется собой в своей праведной деятельности и проистекающем из нее спокойствии.
29
Искорени воображение. – Положи конец влечениям. – Не выходи за пределы настоящего. – Познай происходящее как с тобой, так и с другими. – Разложи и раздели все предметы на начало причинное и начало материальное. – Думай о последнем часе. – Предоставь чужим заблуждениям оставаться там, где они имели место.
30
Старайся проникнуть мыслью в смысл речи. И пусть твой дух углубляется в возникающее и действующее.
31
Простота, скромность и безразличие к тому, что лежит между добродетелью и пороком, да служат тебе украшением. – Люби род человеческий. – Повинуйся богу. – Ведь поэт говорит: «Все сообразно с законом». – «А что, если существуют одни только элементы?» – Достаточно помнить, что все сообразно закону.
32
О смерти: или рассеяние, если все атомистично, или угашение и изменение, если все едино.
33
О страдании: если оно невыносимо, то смерть не преминет скоро положить ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть. Душа сохраняет свой мир силою убеждения, и руководящее начало не становится хуже. Члены же, пораженные страданием, пусть заявляют об этом, если могут.
34
О славе. Вглядись в образ мыслей честолюбцев, каков он и каково то, к чему они стремятся и чего избегают. На берегу морском один слой песка наносится на другой и скрывает его под собой. Точно так же и в жизни: бывшее раньше очень быстро исчезает под тем, что наступает вслед за ним.
35
Слова Платона: «Думаешь ли ты, что душе возвышенной и объемлющей своим взором все время и все сущее, жизнь человеческая покажется чем-нибудь значительным?» – «Это невозможно», – сказал он. – «Следовательно, и смерть подобный человек не сочтет за нечто ужасное?» – «Отнюдь нет».
36
Слова Антисфена: «Делать добро и пользоваться в то же время дурной славой – в этом есть нечто царственное».
37
Позор, если лицо послушно велениям души, принимая вид и выражение, сообразные с ней, сама же душа не в силах придать себе надлежащий вид и выражение.
38
Что пользы гневаться на вещи? Дела нетДо наших чувств вещам…
39
Будь и богам бессмертным, и нам,земнородным, отрадой.
40
Нельзя, чтобы в день свой не пожата жизньбыла,Как спелый колос, – не жил сей,не умер тот.
41
Хотя б меня с двумя детьми забыли вы,Цари небес, – все ж разум есть и правдав том.
42
Мне сопутница – Правда, со мною —Добро.
43
Пусть не увлекает тебя ни чужое отчаяние, ни ликование.
44
Слова Платона: «На это же я представлю справедливое возражение: “Нехорошо ты судишь, милый друг, если думаешь, что сколько-нибудь дельный человек должен учитывать возможность остаться в живых или умереть, а не смотреть в своем действии только на то, справедливо или несправедливо он действует и достойно ли человека хорошего или дурного”».
45
«Таково-то, мужи афинские, истинное положение вещей. Если кто сам себе назначил известный пост, считая его наилучшим, или же был назначен на оный начальником, то должен и оставаться на нем, подвергаясь опасностям и не считаясь ни с чем, ни со смертью, ни с чем-либо другим, кроме постыдного».
