на приемах у врача, в кабинете стоматолога, в процессе набивания татуировки или же когда мне делали коррекцию бровей воском. Но, к сожалению, я так привыкла к эпизодам диссоциации, что оказалась не в состоянии родить своего сына естественным путем. Я не смогла пребывать в реальности настолько долго, сколько того требовал процесс родов, поэтому мне сделали кесарево сечение. Диссоциация лишила меня возможности получить опыт естественных родов. Я поняла, что мне пора взять подобные эпизоды под контроль или же я сама окажусь под контролем диссоциации.
Ранее мы обсуждали, как именно травма воздействует на головной мозг. Когда миндалевидное тело получает сигнал опасности, оно приостанавливает обычную работу префронтальной коры и других областей мозга, которые отвечают за критическое мышление и принятие решений. Это позволяет нам выпутаться из любой ситуации, которая могла бы причинить вред, и выжить, поэтому такой механизм оправдан, когда надо убежать от пугающего незнакомца на улице, а не анализировать ситуацию. Пребывая в диссоциативном состоянии, то есть не ощущая связи с собственным телом и полностью отключившись от происходящего, мы неспособны воспринимать ни один из возможных методов терапии. Мы не сможем вспомнить детали травмирующего события, поговорить о том, какие ощущения испытывали из-за травмы, и вернуться к работе на следующей неделе, уже имея какие-то промежуточные результаты. Мы можем даже и не вспомнить, что предыдущий сеанс вообще состоялся!
Отказаться от такого удобного защитного механизма очень непросто, желание им воспользоваться может появляться периодически, но, чтобы воспоминания о травме перестали нас беспокоить, нам необходимо найти способ присутствовать здесь и сейчас и работать над своей травмой. Я никогда не говорила, что терапия — это легко и что терапия не подразумевает выход из зоны комфорта. При этом нам необходимо поверить, что, если мы сможем справиться с дискомфортом и побороться за лучшее будущее, мы обязательно его получим.
Основные выводы
• Когда мы сталкиваемся с каким-то травмирующим опытом, наш мозг дает нам возможность «отключить» сознательное восприятие происходящего, чтобы мы могли «не присутствовать» и не проживать этот опыт. Такое отключение сознательного восприятия называется диссоциацией, проявляется в самых разных формах и имеет разную глубину проявления.
• В DSM выделяется три основных вида диссоциативных расстройств: диссоциативное расстройство идентичности (ДРИ), диссоциативная амнезия и расстройство деперсонализации/дереализации.
• Кроме того, имеет место феномен навязчивых грез; в DSM данный феномен не упоминается, но встречается весьма часто. Навязчивые грезы подразумевают стремление проводить время, отдавая предпочтение фантазиям, а не реальной жизни.
• Чтобы избавиться от диссоциации, первым делом необходимо определить триггеры, из-за которых она «включается», а затем выстроить для себя систему ресурсов, к которой можно будет обращаться, чтобы не выпадать из реальности. К таким ресурсам относятся физическая активность, сосание леденцов или карамели, зрительный контакт со значимым человеком и прочие простые техники.
• Присутствовать здесь и сейчас, а не отключаться от происходящего может быть сложно, особенно если вы прибегали к такому защитному механизму долгие годы. Именно поэтому необходимо осознанно обращаться к тому, что вы отнесли к списку своих ресурсов, прежде чем вы позволите диссоциации «включиться».
• Людям свойственно наслаждаться диссоциацией, но, если мы не в состоянии справиться с ней и оставаться в настоящем, терапия травмы — или любая другая психотерапия — нам не поможет.
Глава 5. Что такое ретравматизация?
КПТСР и его особенности
Для большинства моих клиентов и подписчиков их травма не следствие какого-то одного события. Напротив, их травмирует то, что происходит годами или даже всю жизнь. Хоть диагноз ПТСР и позволяет описать, что значит иметь психологическую травму, он не помогает объяснить, какое влияние оказывает на человека страх, боль и ужас, когда они накрывают его волнами снова и снова. Такой опыт повторной травматизации называется комплексным или осложненным посттравматическим стрессовым расстройством (КПТСР). В DSM нет упоминаний о КПТСР, но таковые имеются в 11-м пересмотре Международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем (МКБ-11). Я пишу об этом потому, что важно знать, что, хотя и не существует общепринятых критериев диагностики и списка симптомов такого расстройства, само оно внесено в классификацию болезней, а значит, имеет код, который можно использовать для назначения лечения и обращения в страховые компании для компенсации расходов. В целом, честно говоря, не имеет значения, присутствует ли это расстройство в диагностическом руководстве или в какой-либо классификации болезней и психических расстройств. Я знаю, что оно существует, потому что слышала истории своих клиентов и видела его проявления своими глазами.
Хочу вам снова напомнить, что, рассуждая о травме, я говорю не только о ветеранах. Хотя многие военнослужащие и возвращаются с войны с КПТСР, такое расстройство наблюдается также у работников служб первой помощи; детей, переживших различные виды насилия; людей, пострадавших от домашнего насилия или живущих за чертой бедности; медицинских работников и многих других категорий граждан. На самом деле мы можем получить повторные травмы в самых разных ситуациях, и, если у нас нет времени или ресурсов сразу же их прорабатывать, со временем они могут полностью поглотить нас. Точно так же как в случае с «большими и маленькими Т» и их влиянием на появление симптомов ПТСР, те, кто раз за разом подвергается продолжительному воздействию травмирующих обстоятельств, никогда не чувствуют твердую почву под ногами или крепкую связь с тем, что их окружает, и при этом могут испытывать сложности с управлением своими чувствами и эмоциями. В результате симптомы КПТСР не ограничиваются чрезмерной бдительностью и преодолением флешбэков и диссоциации. Они могут быть более глубокими, вызывать нарушения на уровне личностной идентичности и способности к эмоциональной регуляции. Важно знать, что некоторые симптомы наблюдаются и у тех, кто страдает ПТСР, но при КПТСР они проявляются в большей степени или с большей интенсивностью.
Чем КПТСР отличается от ПТСР?
Ввиду отсутствия общепринятого списка симптомов КПТСР людям, страдающим этим расстройством, часто ставят неправильный диагноз и не назначают необходимое им лечение. Одного рассказа о том, чем КПТСР отличается от ПТСР, было бы мало, чтобы полностью описать все нюансы, но следующая история от одного из моих подписчиков, возможно, поможет нам понять эту разницу.
КПТСР чем-то напоминает игру Jenga. Вспоминать сложные эмоции или события — это примерно то же самое, как, играя в Jenga, вытаскивать один блок из башни и ждать, что она развалится. Избегать чего-то, чтобы не разрушить все вокруг себя; всегда быть настороже, потому что «мало ли что плохое может случиться»; ждать, что окажешься слишком пугающим для любых отношений или все разрушишь, — вот к чему привыкаешь. Это постоянное беспокойство, что что-то
