монотонно отслеживаю ход времени по своим еженедельным визитам к доктору Хэммонду. Приемная кабинета доктора – самое мрачное место, в котором я когда-либо имела несчастье побывать. На фоне приглушенно играет классическая музыка: та, слушая которую задаешься вопросом, что щиплет арфист – струны или волосы в носу?
Я обвожу взором комнату. Остальные пациенты, ждущие своей очереди, прилагают те же усилия, что и я, чтобы не встретиться ни с кем взглядом. Каждый второй человек похож на серийного убийцу с суицидальными наклонностями. Я испытываю панику при мысли о том, что неужели доктор Хэммонд консультирует выздоровевших психов. Быть может, тихий и слегка жутковатый молодой человек, сидящий рядом со мной, способен потерять контроль над собой в любой момент и разодрать мне горло своими ужасающими чересчур длинными ногтями.
– Лаура Кавана! – вызывает меня секретарь.
«Великолепно! – думаю я. – Почему бы не сообщить психопату мое имя? Сообщите всем присутствующим здесь психопатам, как меня зовут. Затем останется только дать им мой адрес и вручить топор, и мы снимем собственный малобюджетный фильм ужасов на заднем дворе моего дома».
Я закатываю глаза и внутренне посмеиваюсь над своим буйным воображением. Уверена, у всех остальных возникают столь же малоприятные мысли обо мне. Но я все еще с подозрительным оптимизмом надеюсь на то, что я единственная здесь в своем уме. Даже секретарша, кажется, немного не в себе: она слегка напоминает мультяшку, только косметики побольше.
– Доктор готов принять вас сейчас, – говорит она и бормочет что-то по поводу того, чтобы помочь мне пробраться мимо небольшого аквариума.
Она медленно движется ко мне с намерением везти мою коляску. Ненавижу это. Мне хватает досады, что я не могу пользоваться собственными ногами, я не хочу еще и испытывать конфуз от необходимости «одалживать» чужие. Я достаточно недовольна уже тем, что меня вызвали на прием к доктору Хэммонду, несмотря на то что я была здесь еще вчера. И мне не нужен повод, чтобы еще больше взбеситься. Думаю, мой злобный взгляд отпугивает ее, потому что она быстро ретируется за свой стол и оставляет меня наедине с моими приспособлениями.
Со стуком и лязгом я прокладываю себе путь к двери и отнюдь не элегантно въезжаю в кабинет. Доктор Хэммонд сидит за своим столом, но встает, как только видит меня.
Перед его столом в креслах сидят другие люди. Они находятся спиной ко мне и не поворачиваются, чтобы показать, что им известно о моем присутствии. Я вспыхиваю, чувствуя себя решительно некомфортно, и начинаю извиняться за то, что ворвалась посреди чужого сеанса.
– Прошу прощения! Администратор пригласил меня пройти, – с запинкой произношу я, отчаянно пытаясь выбраться из кабинета.
– Все в порядке, Лаура, – мягко произносит доктор Хэммонд. – Проходите.
Я проезжаю вперед очень медленно, изучая спины сидящих в креслах людей.
Марк и Николь? Я прищуриваюсь и мотаю головой, уверенная, что глаза меня обманывают.
Марк наконец поворачивается лицом ко мне. Он выглядит до смерти серьезно. Николь не поворачивается.
Давно они сидят в кабинете доктора Хэммонда? Я проторчала в приемной больше сорока минут, но не видела, чтобы они проходили. Зачем им понадобился такой длительный визит к врачу?
Да и вообще, что они здесь делают? Я думала, что Марк ждет меня в машине, и откуда взялась Николь?
Я считаю это предательством как со стороны Марка, так и доктора. Я успокаиваю себя тем, что они не могли обсуждать меня. Я защищена врачебной тайной, не так ли? По крайней мере, это успокаивает.
– Присядьте с нами, Лаура, – говорит доктор Хэммонд.
Я не двигаюсь с места и ничего не говорю.
– Лаура, все в порядке, – наконец произносит Марк после долгой, затянувшейся паузы. Он нежно подбадривает меня взглядом, но это меня не убеждает.
Николь продолжает сидеть спиной ко мне.
Я медленно проезжаю вперед и пристраиваю коляску около мужа.
– Вы понимаете, почему Марк и Николь здесь? – спрашивает доктор Хэммонд, как только я останавливаюсь.
Я качаю головой.
– Вы уверены? – спрашивает он тоном строгого школьного учителя.
– Да, я уверена. А что, по мне видно, что я имею хоть какое-то понятие о том, что происходит? – рычу я.
Николь внезапно поворачивается, чтобы взглянуть на меня. Ее язык тела кричит о том, как она меня ненавидит. Наши чувства взаимны, стерва.
– Марк, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
Понурив голову, Марк устремляет взгляд в пол. Он дергает коленом, отчего возникает шуршащий звук, так как его джинсы трутся о ткань подлокотника.
– Лаура, вы помните, как позвонили Николь вчера вечером? – спрашивает доктор Хэммонд.
– Нет. Если бы я хотела узнать, как там дети, то позвонила бы Патрисии.
– Ты не узнавала про детей, – отрывисто произносит Николь.
Я смотрю на нее в упор:
– У меня даже нет твоего номера.
Марк шарит в кармане и достает мой мобильный телефон.
– Где ты его нашел? – резко говорю я. – Я все утро его искала.
Марк меня игнорирует. Он пролистывает журнал звонков в телефоне.
Я пытаюсь выхватить телефон у него из рук, но не могу дотянуться.
– В два двадцать семь ночи, – говорит он.
Николь кивает.
– Ты разговаривала с Николь по мобильному сегодня ночью в два двадцать семь чуть дольше четырех минут, – говорит Марк, поворачивая ко мне экран телефона, чтобы я сама смогла увидеть доказательство.
– Но я никому в это время не звонила. Я спала. Я даже не знала, что у меня в телефоне есть номер Николь.
– Ты позвонила мне, – настаивает Николь.
– Какого лешего я бы стала тебе звонить?
– Чтобы напугать ее до чертиков, судя по всему, – отвечает Марк.
– Ты угрожала и обвиняла ее, Лаура, – говорит доктор Хэммонд.
– Да вы что? И как вы об этом узнали? – рычу я.
Доктор Хэммонд пишет что-то на листе бумаги, лежащем перед ним. Он записывает мой ответ. Говнюк!
– Вы припарковались через дорогу от дома и следили за Николь, – продолжает он, откладывая ручку.
Я смеюсь. В ситуации определенно нет ничего смешного, но все настолько запутанно, что у меня невольно вырывается нервный смешок. Неужели мы с Марком и впрямь платим этому коновалу хорошие деньги?
– Если вы не заметили, я не могу ходить. Каким, черт возьми, образом я смогла бы вести машину посреди ночи и припарковать ее где-то?
– Лаура, мне кажется, вы не понимаете всей серьезности ситуации. Слава богу, Николь сообщила Марку, а не в полицию. О чем вы только думали? – голос доктора Хэммонда звучит жестче, чем я привыкла.
Невозможно, чтобы Марк поверил в этот бред. Не может быть, чтобы Николь так легко им манипулировала. Я так
