– Это старец, что жил когда-то в лесу недалеко от города. Так?
– Да, но говорят, однажды на переправе с него потребовали плату, а когда денег не оказалось, то перевозчики со святого сняли в уплату рукавицы. А было холодно, и…
– Ну да, старец рассердился и напророчил – быть городу Любиму не сыту, не голодну, не бедну, не богату. Так здесь с тех пор люди и живут – не бедные, не богатые.
– А ты хочешь стать богатой, Ася? – улыбнулась Манечка. Сони при этом разговоре не было.
Ася задумалась. То, чего она ждала от жизни, не вмещалось в грубое и ограниченное слово «богатство».
– Я… Я хочу чего-то необыкновенного! Понимаешь?
– Мама говорит, что необыкновенное – это для мужчин. А нам нужно мечтать о самом обычном.
– Как это скучно!
Так или иначе, благодаря дружбе с Маней у Аси появилась своя компания, которая организовывалась на каникулах и состояла из подруг Манечки, мальчиков Вознесенских и их товарищей. Зимой непременно на Обноре по тонкому прозрачному льду катались на коньках. Можно было разогнаться и докатиться до ближнего омута. Потом постепенно снег засыпал ледяное поле, и молодежь отвоевывала у снега территорию – напротив Вала расчищался каток, где компания весело проводила все дни. Каждый день до темноты молодежь выделывала фигуры на льду. Катались по одному и парами, взявшись за руки крест-накрест. Часто старший брат Манечки, Владимир, затевал цепочку – все вставали друг за другом и, держась за одежду, скользили за ведущим. Бывало, ведущий зазевается, столкнется с кем-нибудь, и вся цепочка посыплется друг на друга. Смех, суматоха!
Хозяйский Петер шустро носился по катку, подобно жуку-плавунцу. Он подталкивал сестер, ставил подножки знакомым и незнакомым девочкам. Когда проделки Петьки надоедали, девочки бросались за ним вдогонку, стремясь поймать. Юркий как ртуть, Петер крутился юлой, зная, что девочки мечтают посадить его в сугроб. Впрочем, хозяйский сын был не так уж страшен для Аси.
У нее на катке имелся личный преследователь.
Ей то и дело портил настроение Алешка Вознесенский. Так и норовил толкнуть ее в сугроб или поставить подножку на льду. Он тут же подавал руку, делая вид, что это вышло случайно, но она-то знала! Не глядя на протянутую руку, Ася кое-как поднималась сама и старалась оказаться как можно дальше от него. Но он, похоже, нарочно преследовал ее, словно задался целью извести. Однажды после очередной подножки Ася схватила его за руку и посмотрела в лицо. Глаза у него были цвета темного льда. Он не мигая смотрел на нее.
– Послушай, за что ты меня так ненавидишь? – негромко спросила она. Он моргнул, лицо его вытянулось. Ася что-то хотела добавить, но, увидев приближающегося к ним Артема, развернулась и уехала.
С этих пор Вознесенский не приставал к ней на катке. Он вообще стал вести себя так, будто ее не было. Ася решила, что ее это вполне устраивает.
К Рождеству каток обычно заваливало снегом, и молодежь перебиралась на гору – кататься на санях.
Здесь тоже не было покоя от парней. Они так и норовили перевернуть сани с девочками. В этот раз Ася приехала на гору с Сычевыми. Катались в небольшой лодке с обледенелым днищем.
Их привез на Орлике Егор, за эти годы ставший совсем взрослым. Девочки попрыгали в снег, Егор собрался развернуться, чтобы ехать домой, но его остановила Анна. В свойственной ей манере склонила голову набок, прищурилась и, играя мехом своей пушистой муфты, предложила:
– Прокатись с нами, Егор!
– Что я, маленький, что ли… – пожал плечами Егор, даже не думая подчиняться Анне.
– Нас парни переворачивают! – настаивала она и незаметно дернула за руку Эмили. Та сейчас же стала уговаривать Егора не отказываться. Ася совершенно не понимала, зачем Анна донимает Егора. Она замечала, что с некоторых пор Егор испытывает неудобство от внимания старшей дочки хозяина. Она все чаще являлась в конюшню под предлогом интереса к лошадям. Вызывала Егора по разным придуманным надобностям. Было в цепляниях Анны что-то такое, что вызывало неодобрение Аси. И она была солидарна с Егором и желала, чтобы он отказался и спокойно уехал по своим делам. Но не такова была Анна, чтобы отступить. Ее поддержал Петер:
– Егор, Егор, миленький, прокатись с нами! Ну пожалуйста!
Петька повис на рукаве Егорова тулупа. Егор уже мялся, склоняясь остаться. Ася поняла, что Анна добилась желаемого. Но зачем? Что за каприз?
– Ну, забирайтесь в лодку.
Девочки попрыгали, Егор оттолкнул обледенелую посудину, разбежался и прыгнул внутрь. В это же время с горы вниз устремились еще несколько саней, полных румяными пассажирами. Визг стоял на горе.
На самой середине горы в лодку врезались чьи-то тяжелые сани. Посудина накренилась влево, все полетели в снег. За Асю уцепилась Эмили, сверху колобком в них врезался Петер, их настигла Грета. Клубок из тел, шуб, валенок покатился вниз.
Наверху остались лишь Анна, упавшая навзничь, и Егор, возящийся с перевернутой лодкой.
Анна лежала в снегу на спине и наблюдала за Егором. Ей было шестнадцать, пора расцвета. Но это всеобщее правило коснулось ее лишь отчасти. Анна оставалась все такой же худой, плоской и белесой. Эта бесцветная оболочка никоим образом не была способна отобразить тот пожар, который вспыхивал всякий раз, когда рядом оказывался красивый парень. К сожалению, интересным парням не было дела до переживаний бесцветной Анны. Ее затмевала подружка Липочка. Лишь дома, осознавая свою власть, Анна давала волю желаниям. Она привыкла, что ее капризы удовлетворяются.
– Помоги же мне подняться, медведь!
Егор оставил лодку и подошел к ней. Едва он протянул Анне руку, она ловко дернула его на себя. От неожиданности парень не устоял и повалился, совершенно вмяв Анну в глубокий мягкий снег. Она же быстро обхватила руками его курчавую голову, приподнялась и впилась губами в его губы.
– Смотрите! Они целуются! – заорал Петер снизу.
Девочки Сычевы, Ася, Соня и Манечка, а заодно все, кто к этой минуте столпился у подножия горы, задрали головы.
Егор, бросив хозяйскую дочь в снегу, шагал наверх. Анна смеялась ему вслед.
Сестры Сычевы побежали на помощь своей Анхен.
– Не понимаю, зачем она это делает, – пожала плечами Ася.
– А может, у них любовь? – предположила Сонечка. Этой зимой она влюбилась в бравого Володю Вознесенского и вздыхала по нему издали. Теперь во всех проявлениях человеческих отношений ей грезилась любовь.
– Тогда уж совсем не понимаю, – фыркнула Ася. – Как может девушка ее круга полюбить конюха? Это недопустимо.
